Майор «Вихрь» - Семенов Юлиан Семенович - Страница 12

— Э, бросьте... За интонацию пока еще не сажают. Если бы я сказал, что мы — нация кретинов, несчастное государство, попавшее в лапы идиота, тогда я первый бы проголосовал за свой арест! Но я-то сказал прямо обратное.

— С вами день ото дня труднее, — сказал Юзеф, — что с вами, милый писатель?

— Я не писатель! Я — добровольный наймит с душой подхалима!

Трауб поднялся со стула и отошел к столику, уставленному бутылками с самогоном. Следом за ним поднялся Юзеф. Он остановился возле Трауба и сказал:

— Господин военный корреспондент, мне нужен чистый аусвайс для одного друга...

— Дурачок, — ответил Трауб, выпив, — если я ругаю мое государство и его лидеров, так это не значит, что я готов продавать мой народ, попавший в их лапы.

— Каждый народ заслуживает своего правительства.

— Глупо. Значит, вы в таком случае заслуживаете то, что имеете сейчас. Я к вам неплохо отношусь, но спасти от виселицы не смогу: Геббельс меня теперь не любит. Не лезьте в кашу. Выживите, это будет ваш долг перед родиной. Чтобы ей служить, надо уметь выживать. Побеждает выживший. Погибший герой обречен на забвение, выживший трус может стать живым героем, когда кончат делать пиф-паф друг в друга.

— Это вы красиво говорите, Трауб, — задумчиво ответил Юзеф, — но только мы боремся против вашего правительства, а ваш народ ваше проклятое правительство поддерживает.

— Я в своей прозе всегда вычеркивал эпитеты. «Проклятое» — это эпитет. Двадцатый век смял человека. Сейчас все будет решать — помимо нас — великое неизвестное, название которому — в р е м я.

— Юзеф! — крикнул с кухни пан Тромпчинский. — Юзеф, дрова кончаются.

— Простите, я сейчас, — сказал Юзеф и вышел из гостиной.

На кухне возле двери стоял Зайоцкий. Для пана Тромпчинского-старшего он был просто Зойоцкий — часовщик и самогонщик. Для Тромпчинского-младшего это был товарищ Седой. На самом деле он был Збигнев Сечковский — начальник группы разведки Краковского подпольного комитета Коммунистической партии Польши.

Юзеф и Седой вышли во двор. Ночь была холодная. Порывами налетал студеный — не июньский, а скорее ноябрьский — ветер. Звезды были по-осеннему яркие.

— Юзеф, — спросил Седой, — когда ты в последний раз видел Андрея?

— Андрея? Позавчера. А что?

— Погоди. Где ты его видел?

— В городе.

— Это ясно. Где именно?

— Возле магазина пана Алойза.

— В какое время?

— В три часа.

— Он был пьян?

— Что ты... Нет...

— Сколько денег ты ему передал?

— Тысячу злотых, как обещал.

— Куда он пошел после?

— Не знаю. Я смотрел, чтобы за мной не было слежки. За ним я не смотрел. А в чем дело?

— Погоди. Как он был одет? Не в немецкой форме без погон?

— Нет. Он был в сером костюме.

— Серая рубашка с красным галстуком?

— По-моему, да... Наверняка — да.

— Вот так штука...

— А что случилось?

— В пять часов его видели входящим в абвер. В девять часов он вышел оттуда.

— Не может быть... Он ведь прислан красными... Он русский разведчик.

— А до часу ночи он пил в казино для немецких офицеров с полковником абвера Бергом.

— Что ж мне — пора уходить в лес?

— Ты два раза передавал ему деньги?

— Да.

— Ты ведь ему не говорил, кто ты такой?

— Нет. Сказал, что пришел от тебя.

— А я для вашей семьи не столько часовщик, сколько самогонщик. Ты с ним не говорил ни о чем?

— Никогда.

— Как бы не пришлось менять квартиру мне... Ты вне игры, он не знает, кто ты и откуда. Передавал деньги за самогон моему человеку — это убедительно. Ай-яй-яй, какая штука получается...

— Ты запрашивал красных?

— В лесу кончилось питание для рации. Ладно, иди, проигрывай деньги немцу. Завтра утром я к тебе подойду, может, что прояснится. Во всяком случае, помни: ты передавал деньги моему человеку за самогон, который получал у нас. Для отвода глаз я тебе брошу письмецо с просьбой остаток вашего долга передать пану Андрею.

— Хорошо.

Седой пожал Юзефу руку и пошел вниз, к дороге. Он всегда прощался и здоровался, очень крепко сжимая руку, чуть дергая ее на себя — будто борец перед началом схватки.

Юзеф стоял на крыльце до тех пор, пока не затарахтел мотоцикл на нижней дороге: это значило — Седой уехал. Юзеф достал сигарету и закурил. Он почувствовал, что руки у него дрожат.

Но ни Юзеф, ни Седой не знали, что «красный разведчик» Андрей, посланный сюда три месяца назад, имеет кличку Муха и что именно на встречу с ним была заброшена группа Вихря.