Запретное влечение - Бакст Настасья - Страница 27

Девушка одевалась, стараясь не смотреть на Юргента. Она не могла сдержать слез, потому что ненавидела себя и свое тело, которое предало ее, отдавшись слепой страсти.

Когда они добрались до переправы, было уже очень темно.

— Где вы были? Мы не находили себе места, хотели ехать искать вас обоих! — Василий бросился навстречу Юлии и Юргенту. Галл вел коня, на котором ехала девушка. — В Гестион возвращаться нельзя, там будто бы все одновременно лишились рассудка! И к тому же… Есть неприятная новость.

— Что случилось? — безучастно спросила Юлия. Все самое страшное для нее уже произошло.

— Шкатулка, в которой вы везли деньги, и шкатулка с вашими драгоценностями и большая часть вещей, исчезли, — Василий виновато опустил взгляд.

— Как это могло случиться? — Юлия спросила чуть слышно, почувствовав при этом под кожей миллионы холодных иголочек.

— Семидис прискакал с известием, что ты подверглась нападению со стороны жителей деревни и тебе срочно нужна наша помощь. Мы бросились туда, куда он нас направил, а когда вернулись, то не обнаружили ни Тоф, ни Семидиса.

— О, боги… — Юлия не знала, что сказать. Как она теперь вернется домой?

— Я думаю, что ты могла бы забрать драгоценности, которые утром отвезла в храм Гестии, все равно ее пророчество тебе больше не нужно, — сказал Юргент. Голос его был глухим, и звучал как отдаленный раскат грома.

— Но…

— Думаю, сейчас самое время явиться к жрецам.

Когда отряд добрался до храма Гестии, было уже за полночь. Исидор, не дождавшись римлянки, отправился к себе, в надежде снова увидеть пророческий сон. Он подумал, что в этот раз нужно будет вступить с плачущей женщиной в контакт и попытаться установить причину ее страданий.

Жрец-эконом принимал ножную ванну с семенами горчицы. Это помогало ему от ревматизма.

Все остальные обитатели замка, включая священных голубей и собак, спали.

Топот десятков копыт и громкие голоса у входа нарушили ночную тишину и спокойствие. Спустя несколько минут раздался громкий стук и очень злой голос с галльским акцентом потребовал отворить ворота.

Раб вбежал в спальню Исидора.

— Верховный жрец, прибыла та самая римлянка, которая приезжала утром. С ней вооруженный отряд, они требуют вас.

— О, боги! Да поразит ее гнев Гестии! — Исидор вылез из-под одеяла, и натянул на себя рубашку и плащ.

Второпях и от раздражения он забыл надеть парик и подвести брови, поэтому когда перед Юлией предстал всклокоченный старик, ничуть не похожий на величественного жреца Гестии, что принимал дочь Квинта сегодня утром, она не сразу его узнала. Впрочем, и он тоже не сразу признал дочь римского сенатора в бледной, дрожащей девушке, одетой в грязную, мятую одежду, и еле держащуюся от усталости в седле. Тем не менее, оба пытались держаться с достоинством.

— Если ты приехала, чтобы услышать волю Гестии, то сейчас уже поздно, но все же мы хотели бы с тобой обговорить кое-какие вопросы, связанные с твоим подношением богине, — отец Исидор старался держаться величественно, но обострившийся от свежего ночного ветра радикулит ему явно мешал.

— Я прибыла, чтобы обговорить с вами некоторые неожиданно возникшие обстоятельства, — Юлия спешилась при помощи Василия.

— Тогда прошу тебя войти, но твои люди должны остаться на улице, кто-нибудь один может тебя сопровождать, — Исидор посмотрел на Василия, тот в свою очередь взглянул на Юргента. но галл будто превратился в каменное изваяние, и даже не повернул головы в сторону Юлии.

— Я пойду с вами, госпожа, — Василий сделал шаг вперед.

Исидор послал раба за жрецом-экономом.

— Скажи ему, что прибыла римлянка, о которой мы говорили днем. Пусть он принесет ее дары, — приказал верховный жрец рабу.

Когда все трое вошли в небольшой зал, посреди которого стоял квадратный каменный стол, а вокруг несколько кресел, рабы уже принесли туда склянку с какой-то жидкостью, глиняную миску, и деревянный молоток, каким обычно отбивают обеденный гонг.

— Зачем все это? — спросила Юлия, усаживаясь в одно из предложенных ей кресел.

— Видишь ли, твой дар… В общем, сейчас наш жрец-эконом, Марк, все тебе расскажет, — Исидор сел напротив.

— Послушайте, мне больше не нужно пророчество, я бы хотела забрать свой дар Гестии, потому что…

— Что?! — даже несмотря на то, что Исидор знал о том, что драгоценности фальшивые, он чрезвычайно возмутился. Еще никогда не было такого, чтобы кто-то забрал свой дар у Гестии!

Я понимаю, что это может звучать странно, но выслушайте меня. Сегодня днем я узнала нечто такое, что дало ответы на все мои вопросы и разъяснило причины, по которым боги могут быть против моего брачного союза с тем, кто выбран мне в мужья. Но мне не пришло бы в голову требовать назад свое подношение Гестии, если бы не странное обстоятельство — жители Гестиона разгневались, потому что я оказалась дочерью женщины, которая много лет назад стала причиной горькой утраты для некоторых из них…

— Какой женщины? — Исидор внимательнее всмотрелся в лицо римлянки, слабое зрение не позволяло ему разглядеть ее очень хорошо, но все же какие-то черты показались ему знакомыми.

— Это не имеет значения… Она была здесь восемнадцать лет назад и…

— Клодия! Дочь Германика! — Исидор отпрянул назад. — Так ты ее дочь?!

— Да, меня пытались убить, а проводник воспользовался этим и украл все мои деньги и драгоценности. Если вы вернете мне мой дар, я смогу добраться до Рима и распоряжусь, чтобы вашему храму были сделаны щедрые подношения…

Исидор печально покачал головой. Жрец-эконом, который появился несколько секунд назад и все слышал, подошел к столу и молча открыл шкатулку.

— Здесь не хватав! рубиновой застежки, — сказала Юлия, заглянув внутрь шкатулки.

— Вот она, — Марк развернул кусок ткани, в котором были осколки стекла и бронзовая основа.

— Что это? Что вы сделали? Я не понимаю… — Юлия схватилась за горло, внезапно ей перестало хватать воздуха.

Марк молча развернул небольшой кусок полотна и вынул из шкатулки рубиновый пояс. Жрец-эконом положил его край на полотно и с размаха ударил деревянным молотком по крайнему звену. Стекло, рубиновая подделка, разлетелось на куски.

— Что… — Юлия с трудом могла дышать.

Марк налил в глиняную миску уксусной кислоты, пододвинул ее ближе к Юлии и опустил в нее то звено, на которой был разбит «камень».

На глазах у девушки позолота начала крошиться и отслаиваться, и уже через две минуты перед ее изумленными глазами предстала бронзовая основа.

— Я не думаю, что ты сознательно решила обмануть великую богиню Гестию, — мрачно сказал жрец-эконом, — скорее всего, ты стала жертвой ловких мошенников, которые обманом выманили у тебя пятьдесят тысяч сестерциев, ведь столько по твоим словам, стоят эти фальшивки.

Юлия ничего не ответила. Сознание оставило ее.

Утром следующего дня, на рассвете, отряд двинулся в сторону Месалонгиона. Единственной надеждой было то, что в порту окажутся римские корабли, которые будут охранять легионеры из гарнизона Либерия. Возможно, удастся убедить их доставить Юлию вместе с охраной в Тирению, обещав заплатить позже.

Василий обратился к Марку с просьбой вернуть хотя бы то, что осталось от фальшивых драгоценностей.

— Если вы надеетесь сбыть их какому-нибудь меняле, забудьте об этом, — Марк покачал головой. — Никто в Месалонгионе не купит этих подделок, потому что местным жителям они хорошо знакомы. Это ловушка для богатых приезжих. Вам не дадут за них ни сестерция, а могут и избить только за то, что вы их предложите.

— Все равно мне бы хотелось получить их, — Василий продолжал настаивать.

— Как хотите, но я вас предупредил, — Марк побрел в кладовую, где хранились ненужные вещи. После обморока Юлии, шкатулку бросили туда.

Он вернулся через несколько минут с трясущимися руками и губами.

— Ее нет! — сказал он Василию. — Если вы мне не верите, взгляните сами!