Удалой человек - Семенов Мануил Григорьевич - Страница 6

Наконец Кушев спохватился: полковник дал разведчикам полторы минуты, чтобы убраться подальше, после этого начнут действовать наши пушки, минометы, пулеметы. Стрелять они должны были в упор, так как под покровом ночи их подтянули к деревне почти вплотную. Кушев представил себе, какой замечательной мишенью стало для его друзей артиллеристов охваченное пожаром и паникой село. Едва он начал отползать, как услышал — над головой засвистели первые снаряды.

Карнавал удался наславу. Всю ночь грохотала артиллерия, стреляли пулеметчики, снайперы. Лишь к утру немцам удалось прекратить панику и отвести уцелевшие остатки войск из пылающей деревни.

Разведчики в следующую ночь побывали здесь еще раз. Они увидели среди дымящихся развалин горы немецких трупов.

КУШЕВ РАССКАЗЫВАЕТ

Кушев, Капуста и Пекшев лежали в снарядной воронке и потихоньку переговаривались.

— Нэмець хитрый вояка, — ворковал Капуста, поудобнее раскладывая под собой ветки. — Его не трогають, и он мовчит. Сдается, что туточки у него кишка тонка.

Пекшев возразил:

— А какая там хитрость! Снаряды подвозит, вот и молчит. Подожди, заговорит еще.

Затрещал телефон. С батареи проверяли слышимость.

В этот раз Кушева с друзьями назначили корректировать огонь артиллерии. Они подобрались к самым немецким окопам и должны были следить за разрывами, чтобы сообщать на батарею о недолетах и перелетах. Сменят артиллеристы прицел, и тогда уже точно полетят снаряды. Это и называется корректировкой.

Но пока не было стрельбы, отдыхали разведчики.

— Расскажи, сержант, как ты нэмьця обмануешь, — приставал к Кушеву Капуста.

Но разведчик отнекивался, не любил он о себе рассказывать.

— И гордый же ты, сержант! — сердился Капуста. — Не разведчик, а прямо ясновельможный пан. Мовчи хоть до утра, хиба ж я помру от того?

Но не хотелось Кушеву, чтоб товарищи обижались, и он начал:

— Случай этот был с одним командиром под Холмом, в разведке. Наткнулись разведчики в деревне на немцев и ни туда, ни сюда податься не могут. Видят немцы, что наших-то мало, и решили их живьем взять. Окружили их со всех сторон и гонят по улице. А наши перебегают от дома к дому, думают, что конец им приходит...

Капуста придвинулся еще ближе к рассказчику. Пекшев, чтобы лучше слышать, снял наушники телефонные.

— И говорит тогда командир бойцам, — продолжал рассказывать Кушев: — «Оставайтесь здесь, а я сейчас немцев в другую сторону поманю. Как только удалятся они, ползите влево, тут ручеек высохший есть. По ручейку до леса доберетесь».

Сказал это он, а сам встал и, не прячась, побежал по улице. Немцы со всех сторон кинулись за ним, думают: «Ну, сейчас наш будет». А в это время командир добежал до горящего дома, что был нашим снарядом подожжен, и бросился в него. Немцы рты разинули. «Рус капут, капут!» кричат.

Но не таков, как сказать, был командир, чтобы погибнуть зря. Пока в доме пылала крыша и потолок загорался, он выпрыгнул из окна с другой стороны — и прямо в кусты. По кустам этим и выбрался из деревни. В лесу и бойцов своих встретил, они по ручью выползли. Так он товарищей из беды выручил и сам спасся.

— Забавная история, — задумчиво сказал Пекшев и снова надел наушники.

Протяжно закричал сыч, набежал ветер и бросил в воронку пригоршню сухой земли. К утру становилось прохладнее.

Капуста прикрыл шинелью поплотнее колени и попросил Кушева:

— Ну, расскажи ще чего-нибудь про командира про того.

— Да что про него рассказывать, — ответил Кушев. — Под тем же Холмом он было совсем в плен попал, но потом выкрутился. Взяли его сонного. Он три дня не спал, пробрался в деревню чужую, прилег на солнышке понаблюдать за немцами и уснул. Тут они и насели на него. Ведут его по селу, а он думает: «Ну, теперь пропал, замучают, проклятые!» Привели к офицеру, допрашивать начали: «Ты кто?» — «Командир». — «Один в разведку шел?» — «Нет, с бойцами». — «А где они?» — «В лесу дожидаются».

Все это неправда была, командир один в разведку ходил, но решил он немцев обмануть. Сказал он офицеру, что, дескать, если поведут его к бойцам, то он и им прикажет в плен сдаться. Задумался офицер. Хочется ему бойцов побольше в плен забрать, да подвоха боится. Наконец решился. Послал он командира под охраной шести солдат с унтер-офицером.

— Куда же их повел командир? — нетерпеливо спросил Пекшев.

— А ты слухай! — сердито толкнул его в бок Капуста.

— Сначала он и сам не знал, куда вести немцев. Потом сообразил. Местность он хорошо знал, знал, где какой блиндаж у нас. Вот он к нашим пулеметам и повел немцев. Довел их почти до самого блиндажа, а потом сам в сторону, в кусты бросился. Немцы скинули автоматы с плеч, стрельбу открыли. Да только этим и погубили себя. Услышали наши стрельбу, как дадут пулеметную очередь, тут немцам и вышел форменный капут. А командир отлежался в кустах и к своим приполз.

Последние слова рассказчика потонули в грохоте взрыва. Совсем рядом упал немецкий снаряд. Кушев надвинул плотнее каску и стал карабкаться к краю воронки. Черное полотно неба исчертили красные полосы трассирующих пуль и ракет. Пушки ухали где-то далеко.

— Верст за двенадцать будет, — промолвил Капуста.

— Нет, ближе, километров шесть, — поправил его Пекшев.

Кушев скатился вниз и возмущенно воскликнул:

— Чего же наши там возятся? Вот бы сейчас, как сказать, и ударить в самый раз.

Но наша артиллерия упорно молчала. Скоро и немцы прекратили стрельбу. Наступила тишина.

— Посмотрите, как сейчас немцы по своим лупить начнут, — лукаво улыбаясь, сказал Кушев.

Вынул он ракетный пистолет, зарядил его и выполз из воронки. Раздался выстрел. Красная ракета взвилась вверх и полетела в сторону немецких окопов.

Кушев выпускал одну ракету за другой, а разведчики все еще ничего не понимали. Скоро действительно загрохотала немецкая артиллерия. Но снаряды ее почему-то рвались... в немецких окопах!

— И що ты за колдун? — спросил у Кушева Капуста, когда тот спустился вниз.

— Какой же я колдун, — ответил Кушев. — Разве вы не заметили, что во время обстрела немецкие корректировщики пускали в нашу сторону красные ракеты: это у них на сегодня сигнал такой установлен...

— Самолеты! — перебил разговор Пекшев.

Над землей плыл прерывистый, низкий гул.

— Гансы летят, — определил Капуста.

Кушев опять пополз куда-то. Снова разведчики услышали выстрелы ракетного пистолета и увидели красные полоски на небе. Кушев давал теперь сигналы немецким самолетам. Гул моторов усиливался с каждой минутой. Взрывы огромной силы сотрясали землю, и снова немцы, обманутые Кушевым, бомбили свои же окопы.

Когда сержант доложил обо всем, что произошло, по телефону в штаб, оттуда приказали снять корректировочный пункт:

— Выходит, что цели, которые мы намечали обстреливать, немцы сами уничтожили. Ну и спасибо им за это!

Возвращались весело. Пекшев сматывал шнур, а Кушев с Капустой шагали рядом, помогая ему.

— И ловкач же ты, сержант! — восхищенно говорил Капуста. — Фокусник, що обмануе публику у цирке! Даст же бог разум такой!

— Брось ты, Федор, — сердито перебил его Кушев. — Побывал бы ты под Холмом, так тоже бы фокусником стал.

— Но ведь под Холмом не ты був, а твой командир, — поймал Капуста Кушева на слове.

Кушев смутился.

— Какой ты дотошный, Капуста! Разве тебе станет легче, если узнаешь, что в плену, как сказать, я сам и был? Ничего тебе нельзя рассказать по секрету.

— Да ты не серчай, сержант, — ласково ответил Капуста. — Я и так догадався, що ты об себе сказувал. Это я так...

Кушев больше не разговаривал и шел молча. Может быть, удалой человек обдумывал какую-нибудь новую хитроумную штуку.