Предательство страсти - Бакст Настасья - Страница 14

— Папа! — от неожиданности Мари даже потеряла дар речи. — Что заставило тебя так срочно ехать к нам?

То, что дело срочное, было ясно, потому что расстояние между замком фон Штерна и имением родителей Мари неблизкое, и если Лизхен и граф Салтыков успели съездить туда и вернуться обратно с виконтом, это говорит о том, что всю дорогу они скакали галопом, а в карету отца было запряжено не менее шести лошадей.

Старый виконт, однако, не ответил на вопрос дочери. Он был бледен и весь дрожал.

— Боже! Ему плохо! Кто-нибудь, помогите же его усадить! — закричала Мари.

Салтыков помог старику сесть, Мари налила воды и поднесла стакан к губам отца.

— Папа, что случилось?

— Твоя мама, Мари… Она… Она… Она умерла, — слезы брызнули из глаз де Грийе. Мари почувствовала, что у нее кружится голова, и она вот-вот упадет в обморок. «Нет!». Она даже топнула ногой и пребольно закусила губу, так что даже почувствовала соленый привкус крови.

Обняв сотрясающегося в рыданиях отца, баронесса фон Штерн, тем не менее, отчетливо ощущала, что это еще не все.

Шуршание юбок заставило ее обернуться. В дверях стояла Лизхен в кричащем платье из малинового бархата и бриллиантовой тиаре.

— Берегись ее! Берегись! — судорожно обняв шею дочери, быстро прошептал виконт и потерял сознание.

— Господи! Доктора!

— Он не должен умереть! — закричала вдруг Лизхен, и в ее крике послышался стон загнанного животного.

— Уже послали, ваша светлость, — ответила ей Тильда, прибежавшая на крик.

— Папа! Папа! — Мари охватил страх, даже, скорее, безотчетный ужас. Словно все силы ада ополчились против нее, но она нашла в себе мужество сдержать чувства. — Лизхен! — гневно обратилась она к фройляйн Риппельштайн, которая стояла в дверях и, не отрываясь, следила за старым виконтом вытаращенными глазами. — Здесь и сейчас я требую объяснений! Почему ты обманула меня утром? Что ты сказала моему отцу? Что произошло в доме моих родителей? Отвечай, негодяйка! Или же я, как твоя госпожа, прикажу тебя выпороть!

— Не торопись, Мари, — зло ответила Лизхен, не отрывая взволнованного взгляда от бледного лица виконта де Грийе, который так и не пришел в сознание.

— Я прикажу пороть тебя до тех пор, пока ты не скажешь всей правды!

Мари была так прекрасна в гневе, что и Рихард и граф Салтыков смотрели на нее завороженными глазами.

— Правда тебе не понравится, — Лизхен сделал шаг вперед, не опуская головы. В глазах ее горела ярость.

— Граф! Вы сопровождали эту особу. Раз уж от нее мы не можем ничего добиться, поведайте хоть вы нам, в чем дело, — обернулась Мари к Салтыкову.

— Думаю, лучше нам подождать, пока ваш папа придет в сознание, — ответил Александр. — И вы сейчас так прекрасны! Мы любуемся вами, — он подошел в Мари, низко поклонился и поцеловал ей руку.

Лизхен вся задрожала от гнева.

— Ну, теперь этот маскарад уже вовсе ни к чему, Александр. Можешь не стараться.

— Кхм! — Рихард обратил на себя внимание и как-то странно посмотрел на Лизхен. Та опустила глаза и замолчала. — Мой тесть еще не пришел в себя.

Мари обернулась и увидела, что у Рихарда дергается щека.

— Послушайте, дополнительное волнение убьет моего отца! Я не понимаю, что тут происходит, но вижу, что он вам нужен живым. Думаю, сейчас самое время все прояснить. Граф, я вас слушаю. — Мари обернулась к Салтыкову.

— Да, надо признать, что в словах баронессы есть здравый смысл. Может быть, и следует все прояснить сейчас, пока он не пришел в себя, — обратился Александр к Лизхен. — Тем более что после того, как все откроется, госпоже фон Штерн, возможно, тоже станет нехорошо.

— Говорите же! Хватит предисловий! — Мари вскипела.

— Хорошо. Я в вашем доме гость и не знаю всей предыстории, но когда мы приехали в дом ваших родителей, баронесса, фройляйн Риппельштайн сказала вашему отцу только одно слово, я не разобрал какое. Он тут же смертельно побледнел. Вошла ваша мать, и спросила, в чем дело. Если я не ошибаюсь, ваша мать страдала сердечной болезнью? Это было видно по цвету ее лица.

Да, ей приходилось делать кровопускания, — Мари чувствовала, как во рту у нее все пересохло и словно растрескалось.

— Ваш отец сказал вашей матери дословно: «Она все знает, Гертруда не сдержала обещания». Сразу после этих слов, ваша матушка схватилась за грудь и упала на ковер. Несколько минут она страшно хрипела, а затем испустила дух. Вот, в сущности, и все.

— Боже! Боже! — Мари упала в кресла, не в силах поверить в то, что говорил Салтыков. — Мама! Моя бедная мама!.. Воды! Рихард!

Смертельно бледный барон фон Штерн напоминал натянутую до предела струну, которая вот-вот лопнет. Он не тронулся с места. Его окаменевшее лицо, похожее на посмертную гипсовую маску, было напряжено и неподвижно.

— Рихард, скажи ей все, — неожиданно произнесла Лизхен, усаживаясь напротив Мари, которая еле дышала.

— Почему она называет тебя просто «Рихард»? Или ты тоже проводишь ночи в постели этой шлюхи?! — Мари уже не чувствовала ног под собой, она полностью утратила самоконтроль.

Еще как проводит, и очень давно, сестричка, — насмешливо ответила Лизхен. — Он просто не хочет огорчать тебя раньше времени, ведь пока не ясно, умрет старый виконт или нет…

— Заткнись! — Рихард громко шипел, руки его были сжаты в кулаки. Таким Мари его еще никогда не видела.

— Говори! — баронесса фон Штерн не чувствовала своего тела, но держалась. Она вытерпит все. «Я сильная! Я смогу!» — мысленно кричала она на себя, судорожно вцепившись побелевшими руками в подлокотники кресла.

— Дело в том, дорогая сестричка…

— Не смей меня так называть! Тебя засекут как шлюху! — Мари не отдавала себе отчета в том, что говорила. Ей хотелось заставить Лизхен замолчать, любыми средствами. Баронесса задушила бы ее собственными руками, если бы не внезапная слабость, вызванная нервным потрясением.

Нет, я буду тебя так называть, потому что имею на это законное право. Видишь ли, Мари, вот этот старый развратник, — Лизхен показала на виконта, — не только твой отец, но и мой тоже. Так-то. Твой папочка женился на твоей красномордой мамаше по одной-единственной причине — виноградники. Кстати, забавно, что твой муж, женился тоже по этой же самой причине. Не так ли, Рихард? Как тут не поверить в старинную поговорку: по дороге матери пойдет и дочь. Наш с тобой, Мари, папочка, был большой охотник до юбок, и я не удивлюсь, если со временем найдется еще несколько наших сестер или даже, может быть, братьев, чего Рихарду, конечно, очень бы не хотелось. Правда, Рихард? Ну что ж, Мари, твой муж, похоже, язык проглотил. Сегодня печальный день для баронессы фон Штерн — одни неприятные сюрпризы, но на фоне смерти твоей красномордой мамаши, Мари, такой пустяк, как то, что твой муж никогда тебя не любил, думаю, не должен тебя сильно расстроить. Поскольку у тебя нет детей, чем Рихард крайне опечален, он может с тобой развестись. Но вот незадача…

— Заткнись! — Рихард неожиданно прыгнул в стону Лизхен и схватил ту за горло. Прежде чем кто-либо успел опомниться, она уже валялась бездыханной на полу. Барон фон Штерн свернул ей шею.

Мари смотрела на все это, не мигая, не в силах поверить, что все это на самом деле. У нее более не было сил. Глаза баронессы заволокло туманом и она потеряла сознание.

Поднялась невообразимая суматоха. Мари перенесли в ее спальню и наказали Тильде не смыкать глаз, пока госпожа не придет в себя. Старого виконта не решились трогать, потому что он был слишком слаб. Его сердце могло не выдержать. Тело Лизхен просто оттащили в сторону и накрыли скатертью, наскоро сдернутой со стола. Через два часа появился доктор, который только охал и разводил руками. Все его лекарства были укрепляющими. То есть виконту и его дочери надлежало самим справиться со своим нервным потрясением, прийти в себя, и только тогда они могли рассчитывать на успокоительные капли и некий чудодейственный бальзам из кедрового масла, вербены, пустырника и восточных пряностей. Успокоительные капли, впрочем, пригодились Рихарду, который вылил себе в бокал весь пузырек и проглотил залпом. Это ему не помогло. Руки барона продолжали трястись, а по его лицу мерно стекали струйки холодного пота. Салтыков посоветовал ему откупорить бутылку хорошего коньяка и выпить столько, сколько Рихард сможет. Барон так и поступил. Через сорок минут он упал замертво в кресло, рядом с виконтом, и захрапел.