Школа двойников - Баконина Марианна Станиславовна - Страница 27

– Яблочный сок, если его нет – минералку.

Кокошкин пошел к стойке и вернулся с двумя бутылками французской воды «Эвиан». Протянул одну Лизавете.

– Стаканы – только для горячительных напитков, воду следует пить из горлышка.

Все-таки тонкий вкус и дорогостоящие замашки рано или поздно погубят отечественную торговлю. В невзрачном уличном заведении подавали привезенную из самой Галлии «Эвиан» и знать не хотели родную, кондовую «Полюстровскую».

– Вы употребили слово «подлец».

– Да! А как еще можно назвать человека, который женится на связях и привилегиях и бросает жену – к тому времени больную, – потому что связи перестали работать?

– Никак, – охотно ответила на риторический вопрос Лизавета.

– А как можно назвать человека, который способен оклеветать друга, ну пусть не друга, приятеля, лишь бы пробиться в аспирантуру? Или человека, который не отдает долги?

– И все это Целуев?

– Да. – Психолог отхлебнул минералки и поставил голубую бутылку на стол. – Он женился на дочке второго секретаря обкома, еще когда мы учились на втором курсе. Девица была не красавица и даже не лощеная-холеная, а наоборот – болезненная и от этого сварливая. Жениха подобные вещи не волновали. Зато учиться и пробиваться стало легче. В аспирантуру тогда было не попасть. Он быстренько сориентировался и перепрыгнул на кафедру политической психологии. Мест там тоже не было, но наш герой не смутился, два звонка сверху, потом этот разговор «начистоту» с завкафедрой, разговор о конкуренте, который якобы высмеивает труды заведующего… – Кокошкин замолчал, не то вспоминая «этот разговор», не то раздумывая, что еще можно сказать, потом опять приложился к бутылке. – Ученые самолюбивы и обидчивы, так что место Олежек получил. Потом обком и обкомовские связи перестали действовать. Когда его тесть ушел на пенсию, а не в банк, пришла пора разводиться. Причем он продолжал дружить с некоторыми старыми друзьями уже бывшего тестя – с теми, кто нашел свое место под новым солнцем. И не без помощи бывших «товарищей» открыл собственную фирмочку, которая стала заниматься политическим консалтингом. Консультирует, так сказать, по всем вопросам политического бытия! – Теперь Игорь Кокошкин говорил проникновенно, страстно. Он даже забыл про воду.

– Вы не пожалели черной краски. У вас получился тип в духе Никколо Макиавелли.

– Не трогайте автора «Государя», он по сравнению со своими последователями чистый младенец.

– Он был первым.

– В политике первых не бывает. До Макиавелли правители тоже умели быть беспринципными.

Игорь Кокошкин допил минеральную воду, поморщился:

– Может, что-нибудь покрепче?

– Рано еще. – Лизавета посмотрела на часы.

– Плевать, что рано. Я бы выпил, для дезинфекции, раз уж… замарал язык…

В его голосе звучала глубинная, застарелая горечь. Так пылко в наше время не говорят даже о законченных подонках. Если, конечно, подонок не нагадил по-крупному лично рассказчику. Совершенно очевидно, между Игорем Кокошкиным и Олегом Целуевым существовала, выражаясь языком милицейского протокола, личная неприязнь. А Лизавета в эту личную неприязнь влезла со своим любопытством.

– Хорошо, только мне белое вино. Ничего крепче я в одиннадцать утра не вынесу.

– Спасибо за компанию.

Сам Игорь выбрал коньяк.

– А его работа?.. – осторожно спросила Лизавета, когда они пригубили каждый свое. Точнее, Лизавета действительно только коснулась губами края стакана, а Игорь Кокошкин резким движением опрокинул коньяк в рот.

– Что – работа? – Горькая складка, падавшая от носа к губам психолога, стала еще более резкой; именно она делала его похожим на упитанного Пьеро.

– Чем он занимается? То есть я знаю чем, – поправилась Лизавета, – только и эту работу можно делать по-разному.

– Работа… Я говорил уже – когда он начинал, ему сильно помог тесть. В конце восьмидесятых публичной политикой занимались и партийные функционеры. Как раз входили в моду околополитические науки, и связи в эшелонах власти помогали утвердиться на вершине холма. А в девяностые ситуация в нашем деле не очень-то изменилась. Стало даже хорошим тоном привлекать к работе околополитических консультантов.

– Шарлатанов. – Лизавета намеренно показала быку красную тряпку. Правда, бык отреагировал довольно миролюбиво:

– Шарлатаны так шарлатаны, как кому нравится. Я не берусь однозначно утверждать, что политическая психология – строгая наука, вроде математики. Мне самому многие теоретические построения кажутся надуманными. Я только знаю, как что действует. – Кокошкин немилосердно сжал пластиковый стаканчик так, что тот хрустнул. – Знаю, скажем, как поправить лицо и манеру держаться, чтобы понравиться максимальному количеству людей. Подчеркиваю: не всем, а многим. Знаю, какой формы должна быть челка и какой костюм у претендента на роль душки-военного. И как должны выглядеть отец народа или сухарь-технократ. Это все равно что стиральный порошок – домохозяйки не знают химическую формулу, но знают, как с его помощью стирать белье. То же самое и имиджмейкер…

– Так вы с Целуевым имиджмейкеры?

– Нет, мы с ним психологи, – сказал Игорь и, поймав вопросительный Лизаветин взгляд, поспешил пояснить: – Тут все непросто. Обычно работают целые коллективы, по нескольку фирм и центров. Вот, к примеру, сейчас, насколько я знаю, на главного кандидата в президенты трудится множество разных команд специалистов…

– Так на то у него и штаб огромный, там весь государственный аппарат… – Лизавета опять пригубила вино.

– Я не про это, – отмахнулся от реплики Кокошкин. – Я об ученых-консультантах. К примеру, ребята из конторы «Н-М» – по моему, это инициалы Макиавелли – разработали имидж. Отдельная бригада занимается поездками – планируют, куда и когда. Они же нанимают чернорабочих психологов, которые мотаются по регионам и, как разведчики, готовят материал – о социально-психологическом климате, о настроениях масс, отыскивают популярные местные истории, анализируют, какие «кодовые слова» на какую аудиторию произведут впечатление. Это наша работа. Мне парень из той бригады рассказывал, что они порекомендуют кандидату использовать во время выступлений в Волгограде душераздирающую историю о заводе, выпускавшем аппаратуру для подводных лодок и в связи с конверсией перешедшем на товары народного потребления, в том числе фаллоимитаторы. Теперь товарами, в частности – искусственными фаллосами, выдают зарплату, причем рабочие довольны – на рынке эта продукция пользуется спросом. Кандидат на эту тему будет шутить.

Лизавета чуть не поперхнулась глотком вина:

– Значит, команда претендента собирает по всей стране фривольные истории? Очень недурственное занятие.

– Не только, – Кокошкин ничуть не смутился, – хотя качественную историю найти нелегко.

– Качественную непристойность? Не найти? – тряхнула рыжими локонами Лизавета.

– Непристойность, которая сработала бы в нужном направлении. Но там не только байки коллекционируют. Отбирают эмоционально значимые для местного населения проблемы, решение которых положительно скажется на имидже кандидата. Для каждого города целую цидулю сочиняют – там и проблемы настоящие, а не имитаторы: бедственное положение в здравоохранении, то, что больные дети даже в реанимационном отделении голодают, или разворовывание бюджетных денег. Анализируют местную прессу, узнают, какие горячительные напитки пьют аборигены и за какую футбольную команду болеют. Разведчики выясняют расклад политических карт, советуют, с кем из местных бонз встретиться, кого обласкать, кого проигнорировать. Вполне серьезные разработки. Ну и частности – к какому монументу цветы, на какой улице спонтанная остановка и так далее.

– И так далее. – Лизавета лукаво улыбнулась. – Монотонная работенка. Этакий политический маркетинг…

– Да, что-то в этом роде. Заказ основного претендента – хороший заказ, денежный. Да и вообще, в Москве основные деньги крутятся, – вздохнул глава компании «Перигор».