Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Стихотворения

Лермонтов Михаил Юрьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Стихотворения - Лермонтов Михаил Юрьевич - Страница 67

Изменить размер шрифта:

И к мысли этой я привык,

Мой крест несу я без роптанья:

То иль другое наказанье?

Не все ль одно. Я жизнь постиг;

Судьбе как турок иль татарин

За все я ровно благодарен;

У бога счастья не прошу

И молча зло переношу.

Быть может, небеса Востока

Меня с ученьем их пророка

Невольно сблизили. Притом

И жизнь всечасно кочевая,

Труды, заботы ночь и днем,

Все, размышлению мешая,

Приводит в первобытный вид

Больную душу: сердце спит,

Простора нет воображенью…

И нет работы голове…

Зато лежишь в густой траве

И дремлешь под широкой тенью

Чинар иль виноградных лоз,

Кругом белеются палатки;

Казачьи тощие лошадки

Стоят рядком, повеся нос;

У медных пушек спит прислуга.

Едва дымятся фитили;

Попарно цепь стоит вдали;

Штыки горят под солнцем юга.

Вот разговор о старине

В палатке ближней слышен мне;

Как при Ермолове ходили

В Чечню, в Аварию, к горам;

Как там дрались, как мы их били,

Как доставалося и нам;

И вижу я неподалеку

У речки, следуя пророку,

Мирной татарин свой намаз

Творит, не подымая глаз;

А вот кружком сидят другие.

Люблю я цвет их желтых лиц,

Подобный цвету ноговиц,

Их шапки, рукава худые,

Их темный и лукавый взор

И их гортанный разговор.

Чу – дальний выстрел! Прожужжала

Шальная пуля… славный звук…

Вот крик – и снова все вокруг

Затихло… Но жара уж спала,

Ведут коней на водопой,

Зашевелилася пехота;

Вот проскакал один, другой!

Шум, говор. Где вторая рота?

Что, вьючить? – что же капитан?

Повозки выдвигайте живо!

«Савельич!» – «Ой ли!» – «Дай огниво!»

Подъем ударил барабан —

Гудит музыка полковая;

Между колоннами въезжая,

Звенят орудья. Генерал

Вперед со свитой поскакал…

Рассыпались в широком поле,

Как пчелы, с гиком казаки;

Уж показалися значки

Там на опушке – два, и боле.

А вот в чалме один мюрид

В черкеске красной ездит важно,

Конь светло-серый весь кипит,

Он машет, кличет – где отважный?

Кто выдет с ним на смертный бой!..

Сейчас, смотрите: в шапке черной

Казак пустился гребенской;

Винтовку выхватил проворно,

Уж близко… выстрел… легкий дым…

Эй, вы, станичники, за ним…

Что? ранен!.. – Ничего, безделка…

И завязалась перестрелка…

Но в этих сшибках удалых

Забавы много, толку мало;

Прохладным вечером, бывало,

Мы любовалися на них,

Без кровожадного волненья,

Как на трагический балет;

Зато видал я представленья,

Каких у вас на сцене нет…

Раз – это было под Гихами —

Мы проходили темный лес;

Огнем дыша, пылал над нами

Лазурно-яркий свод небес.

Нам был обещан бой жестокий.

Из гор Ичкерии далекой

Уже в Чечню на братний зов

Толпы стекались удальцов.

Над допотопными лесами

Мелькали маяки кругом;

И дым их то вился столпом,

То расстилался облаками;

И оживилися леса;

Скликались дико голоса

Под их зелеными шатрами.

Едва лишь выбрался обоз

В поляну, дело началось;

Чу! в арьергард орудья просят;

Вот ружья из кустов выносят,

Вот тащат за ноги людей

И кличут громко лекарей;

А вот и слева, из опушки,

Вдруг с гиком кинулись на пушки;

И градом пуль с вершин дерев

Отряд осыпан. Впереди же

Все тихо – там между кустов

Бежал поток. Подходим ближе.

Пустили, несколько гранат;

Еще подвинулись; молчат;

Но вот над бревнами завала

Ружье как будто заблистало;

Потом мелькнуло шапки две;

И вновь все спряталось в траве.

То было грозное молчанье,

Недолго длилося оно,

Но в этом странном ожиданье

Забилось сердце не одно.

Вдруг залп… глядим: лежат рядами,

Что нужды? здешние полки

Народ испытанный… «В штыки,

Дружнее!» – раздалось за нами.

Кровь загорелася в груди!

Все офицеры впереди…

Верхом помчался на завалы

Кто не успел спрыгнуть с коня…

«Ура!» – и смолкло. «Вон кинжалы,

В приклады!» – и пошла резня,

И два часа в струях потока

Бой длился. Резались жестоко,

Как звери, молча, с грудью грудь,

Ручей телами запрудили.

Хотел воды я зачерпнуть…

(И зной и битва утомили

Меня), но мутная волна

Была тепла, была красна.

На берегу, под тенью дуба,

Пройдя завалов первый ряд,

Стоял кружок. Один солдат

Был на коленах; мрачно, грубо

Казалось выраженье лиц,

Но слезы капали с ресниц,

Покрытых пылью… на шинели,

Спиною к дереву, лежал

Их капитан. Он умирал;

В груди его едва чернели

Две ранки; кровь его чуть-чуть

Сочилась. Но высоко грудь

И трудно подымалась, взоры

Бродили страшно, он шептал…

«Спасите, братцы. Тащат в горы.

Постойте – ранен генерал…

Не слышат…» Долго он стонал,

Но все слабей, и понемногу

Затих и душу отдал богу;

На ружья опершись, кругом

Стояли усачи седые…

И тихо плакали… потом

Его остатки боевые

Накрыли бережно плащом

И понесли. Тоской томимый,

Им вслед смотрел я недвижимый.

Меж тем товарищей, друзей

Со вздохом возле называли;

Но не нашел в душе моей

Я сожаленья, ни печали.

Уже затихло все; тела

Стащили в кучу; кровь текла

Струею дымной по каменьям,

Ее тяжелым испареньем

Был полон воздух. Генерал

Сидел в тени на барабане

И донесенья принимал.

Окрестный лес, как бы в тумане,

Синел в дыму пороховом.

А там вдали грядой нестройной.

Но вечно гордой и спокойной,

Тянулись горы – и Казбек

Сверкал главой остроконечной.

И с грустью тайной и сердечной

Я думал: «Жалкий человек.

Чего он хочет!.. небо ясно,

Под небом места много всем,

Но беспрестанно и напрасно

Один враждует он – зачем?»

Галуб прервал мое мечтанье,

Ударив по плечу; он был

Кунак мой; я его спросил,

Как месту этому названье?

Он отвечал мне: «Валерик,

А перевесть на ваш язык,

Так будет речка смерти: верно,

Дано старинными людьми». —

«А сколько их дралось примерно

Сегодня?» – «Тысяч до семи». —

«А много горцы потеряли?» —

«Как знать? – зачем вы не считали!»

«Да! будет, – кто-то тут сказал, —

Им в память этот день кровавый!»

Чеченец посмотрел лукаво

И головою покачал.