Червь (СИ) - МакКрэй Джон - Страница 55

Боже, как я её ненавидела.

Мистер Квинлан закончил занятие на пятнадцать минут раньше и оставил нам время на самообучение до того, как покинул класс. Для большинства это был шанс поиграть в карты или поболтать. Я поставила себе задачу выполнить всю домашнюю работу до окончания занятия, освобождая себе выходные. По крайней мере, таков был мой план, до того как Эмма прервала меня.

— Забавно, — ответила я, снова обращая своё внимание к тетради, — кажется, сегодня ты — единственный человек, кто заметил, что меня не было. Ещё немного, и я могу подумать, что ты заботишься обо мне. — я не была честна до конца. Преподаватель искусств заметила моё отсутствие, но только после того, как я напомнила ей, что так и не выполнила свой проект.

— Люди не заметили, что тебя не было, потому что ты — никто. Единственная причина, почему я обратила внимание на твоё отсутствие, состоит в том, что ты раздражаешь меня.

— Это я раздражаю тебя? — я снова оторвала взгляд от работы. — Обалдеть.

— Каждый раз, когда я вижу тебя, я чувствую небольшое раздражающее напоминание о потраченном впустую времени, когда мы дружили. Знаешь, бывают в прошлом такие неловкие ситуации, которые заставляют тебя съёживаться, когда ты вспоминаешь о них? Для меня это — каждая наша совместная ночёвка, каждая детская беседа, каждая глупая игра, в которую ты меня втягивала.

Я улыбнулась, а затем не удержалась и сказала ей:

— Мне нравится, как ты намекаешь, что стала гораздо более зрелой, чем была тогда.

Как бы странно это ни звучало, на самом деле я испытывала облегчение из-за того, что Эмма тут, и разговаривает со мной. Если это всё, что она могла сделать мне сегодня, это означает, что мне скорее всего не придётся сталкиваться с её подлянками в ближайшее время. В действительности, мое беспокойство усиливалось в те моменты, когда она меня игнорировала и оставляла в покое. Это обычно было, в общем-то, настоящим затишьем перед бурей.

— Правда, Тейлор? Скажи, чем ты занимаешься? Ты не ходишь в школу, у тебя нет друзей, и я сомневаюсь, что ты работаешь. Ты думаешь, что имеешь право называть незрелой меня, когда у меня есть всё это, а у тебя просто… нет?

Я рассмеялась достаточно громко, чтобы все головы в классе обратились в мою сторону. Эмма заморгала, сбитая с толку. Даже если я не слишком хотела этих денег, технически я стала на двадцать пять тысяч долларов богаче, чем тридцать шесть часов назад. Двадцать пять тысяч долларов ждали меня, а Эмма говорила, что была более успешна только потому, что зарабатывала несколько сотен долларов за то, что каждые пару недель фотографировалась для каталогов.

— Отъебись, Эмма, — сказала я достаточно громко, чтобы другие это услышали. — Подумай прежде, чем пытаешься кого-то оскорбить.

После этих слов я подхватила свои вещи и вышла из класса.

Я знала, что мне придется заплатить за это. За то, что противостояла Эмме, за то, что рассмеялась ей в лицо. Это даст ей стимул включить фантазию и придумать, как лучше всего отомстить за этот маленький вызов.

Я не беспокоилась, что покинула класс на пять минут раньше. Не было ни одного прецедента, чтобы мистер Квинлан возвращался раньше, чем заканчивалось занятие. Обычно он покидал класс и не возвращался. Догадки моих одноклассников сводились к тому, что он страдал от болезни Альцгеймера, или даже что наш престарелый учитель, страдающий от слабости пищеварительного тракта, мог быть кейпом. Я была склонна подозревать, что тут скорее замешаны наркотики или проблемы с алкоголем.

Мне было хорошо. Я не чувствовала себя так хорошо уже долгое, долгое время. Правда, меня мучили болезненные уколы совести, когда я думала о том, что участвовала в уголовном преступлении, или о том, как я запугивала заложников. Можно ли меня винить в том, что я старалась хотя бы не сильно на этом концентрироваться?

Вчера вечером я спала как младенец, скорее из-за полного истощения чем из-за чистой совести, а сегодняшний день продолжал удивлять меня хорошими новостями.

Брайан встретил меня утром на пробежке. Пока мы сидели на пляже, он угостил меня кофе и самыми лучшими кексиками, которые я когда-либо пробовала. Вместе нам потребовалось десять минут для того, чтобы пробежаться по утренним газетам в поисках новостей об ограблении.

Мы не оказались на первой полосе ни одной из главных газет, и это была первая часть хороших новостей. Мы попали на третью страницу Бюллетеня, после статьи об Янтарной Тревоге на полторы страницы и рекламы Дженерал Моторс. Отчасти, мы не привлекли излишнего внимания из-за того факта, что банк был застрахован на достаточную сумму, чтобы возместить потери. Но мы сбежали более чем с сорока тысячами долларов, а газета сообщала о потере только двенадцати. В целом, репортаж делал упор на материальный ущерб, большая часть которого была вызвана Славой, Стражами и тем фактом, что тьма, которой мы прикрывали наш побег, парализовала всё движение в центре примерно на час. Я тихо ликовала. Всё, что преуменьшало серьезность преступления, которое мне пришлось совершить, было мне на руку.

Следующей хорошей новостью было то, что я пошла в школу. Это звучало глупо, если принять во внимание, что другие делали это каждый день, но я была очень близка к тому, чтобы больше вообще туда не ходить. Пропустив неделю послеобеденных занятий и три дня утренних, было бы слишком легко убедить себя пропустить ещё один день. Проблема была в том, что с каждым днем вернуться в класс было всё сложнее, напряжение становилось всё больше, усугубляя положение. Я разорвала этот порочный круг, и благодаря этому чувствовала себя очень хорошо.

Ладно, я должна признать, что в школе не всё было идеально. Я поговорила со своим преподавателем по искусствам, и она дала мне срок до вторника, чтобы я могла сдать ей свой проект с 10-процентным понижением оценки. Я также потеряла несколько хороших оценок по разным предметам из-за отсутствия в школе или несданной домашней работы. Один-два процента, тут и там.

Но в целом? Это было огромным облегчением. Мне было хорошо.

Я села на автобус, идущий в доки, но не направилась к лофту. Я шла вдоль набережной, пока количество магазинов не начало уменьшаться и участки пляжа не стали длиннее. Обычный маршрут, которым люди попадали туда, куда я шла, был по объездной дороге за пределами города. Но если вы идете пешком, вам нужно будет срезать путь через несколько очень похожих на вид районов. Мой пункт назначения был как раз настолько далеко, что можно было начать сомневаться, не прошла ли я уже мимо него.

Официально он назывался «рынок на Лорд-стрит». Но для жителей Броктон Бей это был просто «рынок».

Рынок работал всю неделю, но большинство продавцов арендовало киоски только на выходные. Это обходилось довольно дёшево, можно было снять киоск за пятьдесят-сто долларов в будний день или двести пятьдесят-триста в выходной, в зависимости от того, сколько было желающих. В киосках был большой выбор изделий кустарного промысла, от безделушек, изготовленных чокнутыми кошатницами, до товаров, которые можно было найти в самых дорогих магазинах набережной, на десять-двадцать пять процентов дешевле их обычной цены. Здесь были продавцы мороженного, люди, продающие щенков, безвкусные поделки для туристов и множество товаров на тему местных кейпов. Здесь были стойки с одеждой, книгами, компьютерными комплектующими и едой. Жители северного конца Броктон Бей не устраивали гаражных распродаж. Они арендовали киоск на рынке. Для любого желающего пройтись по магазинам это место не хуже любого торгового центра.

Я встретила остальных на входе. Брайан в тёмно-зелёном свитере и выцветших джинсах выглядел потрясающе. Лиза надела тёмно-розовое платье и серые колготки, её волосы были собраны в узел, свободные локоны обрамляли лицо. Алек носил рубашку с длинными рукавами и узкие чёрные джинсы, которые ясно показывали, каким же всё-таки он был худым и длинноногим.

— Вы долго ждали? — спросила я.

— Вечность, — последовал лаконичный ответ Алека.