Над Москвою небо чистое - Семенихин Геннадий Александрович - Страница 1

– Где здесь командный пункт девяносто пятого истребительного полка?

Пожилой ефрейтор в вылинявшей от солнца и пота гимнастерке бросил неторопливый взгляд на двух незнакомых лейтенантов. Ефрейтор стоял на самой середине укатанной автомашинами профилированной дороги, утопая по щиколотку в пыли, стоял на том месте, где полагалось быть контрольно-пропускному пункту, полосатому шлагбауму и будочке. Все это заменял небольшой столбик, врытый на левой обочине. С прибитой к нему доски расплывчато смотрели черные, крупно, но неряшливо написанные буквы: «Стой! Предъяви пропуск! Здесь хозяйство Демидова».

За столбом ширилось выгоревшее на сентябрьском ветру желтое поле аэродрома. Над чахлой, вымершей травкой бугрились капониры. Под сетками можно было разглядеть упругие тела лобастых зеленых истребителей И-16 и тонкие острые носы «Яковлевых». Над взлетной полосой клубилась пыль, оставленная только что взлетевшей шестеркой самолетов. Поблескивая на солнце остекленными пилотскими кабинами, машины е гулом пронеслись над аэродромом и, описав полукруг, улетели на запад. Часовой-ефрейтор посмотрел им вслед из-под дремуче рыжих бровей и опять перевел глаза на лейтенантов. Мимо ефрейтора то и дело сновали люди. Шли мотористы в промасленных комбинезонах, летчики в надвинутых на глаза синих пилотках, солдаты технического батальона с котелками в руках, и ни одного из них ефрейтор не остановил, ни у кого не проверил документы. А вот два молодых лейтенанта вызвали у него глухое раздражение. Слишком необычными казались они в этой обстановке. На обоих безукоризненно выглаженные темно-синие гимнастерки с нашитыми на рукавах тонкими золочеными уголками. Оба были перепоясаны такими новенькими скрипучими портупеями, что не могли не отличаться от тех мятых, пропыленных людей, которые ежеминутно проходили мимо часового. Даже легкий слой пыли не затмил блеска начищенных со старанием сапог лейтенантов. У каждого в левой руке было по аккуратному чемоданчику.

«С такими чемоданчиками им бы в дом отдыха или на футбольную тренировку», – неприязненно подумал ефрейтор и ладонью потер небритую проседь на щеке. Потом прищурился, словно желая рассмотреть лейтенантов получше.

Нет, они не были похожи друг на друга. Один из них был невысок. Обласканные теплым ветром светлые волосы выбивались из-под пилотки. Глаза смотрели доверчиво, даже оробело, и никакой холодной решительности, которая, по мнению ефрейтора, предполагалась во взгляде каждого летчика-истребителя, в них не было. Правда, лицо этого паренька, смуглое то ли от природы, то ли загорелое, придавало ему мужественность, но мягкие, нежно, совсем по-девичьи очерченные губы сразу же это впечатление рушили. Так и казалось – рассмеется этот лобастый синеглазый паренек и, несмотря на свои два кубика в петлицах, станет сразу похожим на десятиклассника.

Его напарник был высоким и угловатым. Острые лопатки выпирали под габардиновой гимнастеркой.

Длинным рукам было неспокойно, они постоянно находились в движении: то бриджи гладили, то дергали ремешок портупеи. Густые соломенные волосы небрежным чубчиком свисали на рыжую бровь, глаза смотрели на окружающее с дерзинкой. И усмешка на лице, осыпанном мелкими веснушками, была самоуверенной. Правую ногу он держал чуть согнутой в колене, острым носком буравил дорожную пыль. Эта вольная поза еще больше не понравилась часовому, и он сухо спросил:

– Так вам, стало быть, кого?

– КП девяносто пятого, – повторил рыжеватый лейтенант.

Ефрейтор, уловивший в его голосе нетерпение, нахмурился.

– А документы есть? – пробасил он с неожиданной строгостью, желая показать, что хозяин положения все-таки он. Это произвело впечатление. Лейтенанты переглянулись и торопливо извлекли из нагрудных карманов сложенные вчетверо листочки с печатями. Ефрейтор сначала взял листок у рыжеватого, растягивая слова, прочел:

– Лейтенант Во-ро-нов. Для дальнейшего прохождения службы. Так. А ваш документик?.. Лей-те-нант Стрельцов. Хорошо.

Он поправил на плече ремень автомата и рукой показал на земляной курганчик, возвышавшийся над летным полем:

– Видите, товарищи командиры? Там и есть! КП девяносто пятого.

Лейтенанты кивнули головами, и один из них, тот, что был пониже ростом, сказал «спасибо». Ефрейтор проводил взглядом их удаляющиеся фигуры. Лейтенанты шли неторопливо, с интересом осматривая аэродром.

На половине пути высокий остановился и глубоко вздохнул:

– Вот мы и прибыли, Леша.

– Даже не верится, что так быстро, – подхватил второй лейтенант, и его лобастое лицо осветилось неуверенной, удивленной улыбкой. – Только подумать: еще вчера Сибирь… курсантская казарма с белыми полотенчиками, никакого тебе затемнения.

– О белых полотенчиках придется, пожалуй, забыть, – усмешливо протянул высокий.

Над их головами в иссиня-ярком небе послышался гул моторов. На большой высоте целым косяком тянулись в сторону города бомбардировщики. Надрывно, с перебоями выли моторы, и этот вибрирующий звук, временами переходивший в вой, неприятно резал слух.

– Это не СБ, – уверенно сказал один из лейтенантов.

– И не «пешки», – прибавил другой.

– «Юнкерсы», по-моему, – произнес рыжеватый, как ему казалось, беспечным, а на самом деле дрогнувшим от напряжения голосом.

Запрокинув голову, он смотрел вверх.

– Как думаешь, Леша, на аэродром развернутся или на город?

– Кажется, на город пошли, – тихо ответил второй.

– Почему же с аэродрома истребителей не подняли?

…Девятка за девяткой наплывали бомбардировщики на город, отстоявший от летного поля всего на несколько километров. В предзакатном солнце купались колокольни древних церквей, устремлялся ввысь острый шпиль пожарной каланчи. Из речной поймы взбегали на холм ровные строчки кварталов и улиц. Преобладавший в городских постройках белый цвет радовал глаз. Именно белый цвет делал город привлекательным даже издалека.

Отсюда, с аэродрома, не было слышно ни гудков автомобилей, ни грохота повозок. Древний этот город, прославившийся своими пряниками и церквами, казался безмятежно мирным, дремлющим на закате.