Великое путешествие кроликов - Адамс Ричард - Страница 64

Отец очень гордился тем, как Люси умеет беседовать с доктором, но не желал в этом признаваться. «Недаром все говорят, что она шустрая девчонка! — подумал он. — Надо будет отдать ее учиться в старшие классы, когда она закончит начальную школу! Доктор не раз говорил, что Люси очень толковая и тащит из лесу всякую всячину!»

— Не реви, точно тебя режут! — сказал отец вслух. — Пойди в сарай и запрячь кролика в ту клетку, где раньше сидели те, что от нас удрали!

Немедленно перестав плакать, Люси поднялась к себе, держа кролика на руках. Спрятав его в ящик комода, она оделась и пошла за клеткой. Во дворе она снова встретила отца.

— Наш пес сорвался с привязи и удрал! Веревка была, видно, гнилая, — сказал отец. — Сейчас я еду на рынок в Ньюбери, там куплю новую.

Доктор Адамс приехал около десяти часов утра. Убирая свою комнату и застилая постель, Люси услышала, как машина доктора затормозила у входа в Вязовую Рощу. Она вышла из дома. Доктор стоял на дорожке, заложив руки за спину и глядя куда-то в сторону.

Люси весело побежала ему навстречу. Сняв пенсне, доктор спрятал его в жилетный карман.

— Посмотри: не ваша ли собака бежит сюда из лесу?

На дорожке появился пес лабрадорской породы. Он высунул от усталости язык и волочил за собой оборванную веревку. Люси поспешно ее схватила.

— Конечно, это наш Боб! Он сорвался и все утро где-то бегал!

Занявшись сапогами доктора, пес тщательно их обнюхал.

— Ваш Боб с кем-то дрался! — заметил доктор Адамс. — Кто-то поцарапал ему нос и укусил за лапу.

— Кто же мог его так покусать?

— Скорее всего крупная крыса или горностай!

— А я сегодня нашла дикого кролика, доктор! Я отняла его у кошки. Она его ранила. Может, вы посмотрите его?

— Хорошо, только я вперед взгляну на миссис Кейн. — Люси заметила, что он не сказал «взгляну на маму», а говорит с ней, как с совсем взрослой. — Затем я посмотрю твоего беднягу.

Вскоре доктор осматривал пойманного кролика, осторожно щупая его тельце, а Люси крепко держала зверька, не давая ему биться.

— Все кости у него целы, — сказал наконец доктор. — Задняя лапа не совсем в порядке, но она поранена давно и сейчас полностью зажила. Его слегка потрепала кошка, но это не страшно.

— А можно его держать в клетке?

— Нет! В неволе они не живут. Если вы не собираетесь его съесть, я бы выпустил его на свободу!

— Папа страшно рассердится, если выпустить его поблизости от огорода! Он твердит, что там, где один кролик, скоро станет еще сто один!

Доктор вынул из кармана маленькие часы и, глядя на них издалека, как это обычно делают дальнозоркие, сказал:

— Я еду навестить одну больную старушку. Она живет в нескольких километрах отсюда. Едем вместе! Я прокачу тебя, и мы выпустим кролика на холмах.

Люси подпрыгнула от радости.

— Ура! Я пойду спрошу, можно ли мне ехать!

Невдалеке от Уотершипского холма доктор Адамс затормозил.

— Вот подходящее местечко! — сказал он. — Здесь он едва ли навредит вашим огородам!

Доктор и Люси прошли несколько шагов и опустили пленника на землю. Ошарашенный кролик просидел две или три минуты неподвижно, а затем опрометью кинулся в поле.

— С лапой у него и впрямь что-то не так! — сказал доктор, глядя кролику вслед. — Тем не менее он прекрасно проживет еще долгие годы. Так-то вот!

4+4+4+4+4+3. Возвращение Ореха

Когда вслед за Смородиной и Одуванчиком собака как молния взлетела на холм, ее атака была столь внезапной, что часовой, задремавший в травке после бессонной ночи, не успел спастись бегством. В одну секунду собака сбила его с ног, и он упал с перегрызенным горлом. После стремительного нападения, уже покончив со Зверобоем, собака еще долго носилась по окрестным холмам, бешено лая и кидаясь по сторонам, но эфрафанцы успели к этому времени разбежаться и, кто как сумел, попрятаться. По правде говоря, поцарапанный и испуганный пес не обнаруживал более охоты схватиться с кем-либо в ближнем бою. В конце концов пес поднял и прикончил того самого кролика, который недавно поранил стеклом лапу, и, схватив его, умчался той же дорогой, что и пришел.

Теперь уже не могло быть и речи о возобновлении прерванной осады. Каждый эфрафанец заботился лишь о сохранении собственной шкуры. Главарь их погиб, а кролики, которых они собирались уничтожить, натравили на них черную собаку. В том, что это было именно так, никто более не сомневался. Желтуха в самом деле слышал в глубине колонии собачий вой, а все знали, что уж он-то не обладал никакой фантазией и был неспособен ничего выдумать.

Поэтому, когда Горицвет заявил, что нужно трубить отбой и бежать, он встретил горячее одобрение своих дрожавших от страха соратников.

Не будь с эфрафанцами Горицвета, никто из них, вероятно, не добрался бы до Эфрафы живым, однако и его огромный опыт не помог ему привести домой хотя бы половину солдат, осаждавших Уотершипскую колонию.

Когда Горицвет пустился в обратный путь, его отряд не сумел осилить дорогу в один день. По пути их ожидали большие трудности. Как известно, дурные вести быстро летят, поэтому новость о том, что свирепый генерал Зверобой потерпел на Уотершипском холме поражение и остатки его разгромленной армии тянутся на юг в весьма потрепанном состоянии, вскоре достигла Цезарева Пояса. Злобная Тысяча немедленно сплотила свои ряды: собрались горностаи, лисы и к ним пристал даже какой-то кот с ближайшей фермы.

После каждого привала Горицвет замечал, что у него исчезала еще пара кроликов, и никто не мог припомнить, что с ними случилось. Такая участь постигла и Вербену, хотя и так было ясно, что для него все в жизни кончено, и ему опасно возвращаться в Эфрафу.

Тем не менее Горицвет не терял присутствия духа и бдительно оберегал остатки своего отряда. В результате на следующий день во время ни-Фриса он прошел караульные посты с горсткой из семи далеко растянувшихся по полю бойцов.

Судьба эфрафанцев, оставшихся на Уотершипском холме, сложилась иначе. При появлении собаки Крестовник, Репейник и еще три кролика настолько сохранили присутствие духа, что сумели броситься в открытую нору. Здесь Крестовник велел своим солдатам без промедления сдаться сидевшему в Сотах Пятому. Тот еще не оправился от обморока и едва мог понять, что происходит. Сжавшись в комок, победитель и побежденные долго просидели в норе, прислушиваясь к доносившемуся сверху лаю, до тех пор, пока наконец Пятый не пришел в себя и не пробрался к той норе, где лежал обессилевший Лохмач. Здесь он кое-как сумел объяснить осажденным, что осада снята и враг бежал.

Колокольчик с торжествующим криком выскочил из спальной норы. Впоследствии он еще долго изображал в лицах представившуюся ему картину, присочиняя к ней все новые детали. По его словам, Пятый во главе сдавшихся эфрафанцев как две капли воды походил на синичку, арестовавшую отряд галок, еще не оправившихся от линьки. Впрочем, жители колонии более всего были озабочены судьбой Ореха и Лохмача и обращали на эфрафанцев мало внимания.

Похоже было, что на этот раз Лохмачу пришел конец. Закрыв глаза и истекая кровью из дюжины полученных им ран, он лежал в том туннеле, который отстоял от врагов. Вскоре кролики вырыли ему нору пошире и установили возле него дежурство. Крольчихи сидели возле него по очереди, слизывая кровь, очищая ему раны и прислушиваясь к тому, как он тяжело и неровно дышит.

Тем временем Одуванчик и Смородина рассказали товарищам о своих приключениях. Одуванчик не мог понять, что случилось с Орехом и почему он не приходит, и, когда Орех не появился в колонии даже после полудня, кролики стали опасаться, что его настигла беда. Наконец встревоженный и огорченный Горшочек настоял на том, чтобы отправиться за Орехом на ферму. Пятый не замедлил к нему присоединиться. Не успели они пройти небольшое расстояние, как Пятый заметил, что с холмистой равнины на западе к ним приближается какой-то кролик. Они побежали ему навстречу. Это был Орех! Пятый поскакал с ним рядом, а Горшочек помчался к товарищам с радостной вестью.