Великое путешествие кроликов - Адамс Ричард - Страница 27

— Но ведь мы и так рыли весь день, Орех!

— Я знаю, но я тоже помогу вам копать!

Авторитет Ореха явно подвергался опасности. Удивленные и усталые кролики повиновались ему с угрюмым ворчанием.

Лишь Лохмача пленила смелость и сила неожиданной гостьи, и он с восторгом руководил устройством ее жилья.

Попав в буковый лес, птица почувствовала себя в относительной безопасности и, прыгая на лапах, стала сама добывать себе пропитание.

К утру подозрительное отношение черноголовой чайки (а это была именно она) к кроликам изменилось, инстинктивное желание быть вместе со стаей взяло верх над ее опасениями — и тут Лохмач стал ей верным товарищем. Он и слышать не хотел о том, чтобы она сама добывала себе пищу, и к ни-Фрису кролики нанесли в нору кучу жуков, так что птица едва успевала глотать. Лохмач остался сидеть возле птицы, часами слушая ее рассказы. На вечернем сильфлее он подошел к Ореху и Серебристому.

— Нашей птице сейчас гораздо лучше! Она очень мужественная! Фрис великий! Что у нее за жизнь! Вы сами не знаете, что теряете, не слушая рассказов о ее приключениях!

— А она не сказала, кто ее так изувечил?

— Птица села на двор усадьбы, и тут на нее бросилась кошка. Одно крыло у птицы повреждено, но, по-видимому, и кошке крепко досталось! Подумать только! Птица, а сражается с кошкой! А почему бы и кролику не напасть на кошку? Нет, по-видимому, моя карьера еще только начинается!

— А что это за птица? — перебил разошедшегося Лохмача Орех.

— Мне это не совсем ясно, — ответил Лохмач. — Если я не ошибаюсь, там, откуда она прилетела, их хрейры! Воздух кажется белым от их крыльев, а гнезд там больше, чем листьев в лесу…

— А где это? Мы никогда такого не видели!

— Птица говорит, что это там, где земля кончается, где ее уже больше нет.

— Разумеется, земля где-то кончается. А что там, за концом земли?

— А там вода!

— Река, ты хочешь сказать?

— Нет, там вода, огромная вода! Другого конца воды не видно. Может быть, у нее и нет конца? Признаться, я здесь чего-то не понимаю!

— Может, эта птица врет?

— Нет, этого не может быть! — сказал с уверенностью Лохмач. — Птица рассказывает, что эта вода все время движется и бьется о берег. Вода производит какой-то особый шум, и когда птица не слышит этого шума, она очень по нему скучает. Кстати, это — самец и зовут его Кихар. Так же они называют и шум этой огромной воды.

Заходящее солнце падало на самую вершину холма, от травы ложились длинные тени, а прохладный воздух благоухал тимьяном и цветущим шиповником.

Окинув собравшихся взглядом, Орех заметил, что все они выглядят сильней, здоровее и счастливей, чем в те дни, когда пришли сюда.

Что бы ни случилось в будущем, сейчас время оправдывало все усилия Ореха!

— Если я не ошибаюсь, — начал Орех, — нам живется здесь неплохо! Мы уже больше не кучка хлессилей! И все же меня тревожит один вопрос. Мы должны найти на него ответ, иначе наша колония, несмотря на все наши старания, погибнет!

— Как это? В чем же дело, Орех? — спросил Лохмач.

— Помните ли вы Нильдрохейн? — ответил Орех вопросом на вопрос.

— Она перестала бегать! Нам очень жалко Землянику, но при чем тут она? — спросил Лохмач.

— У нас нет ни одной крольчихи, а раз нет крольчих, значит, нет и крольчат, а без них через несколько лет нашей колонии конец! — заявил Орех.

В ответ кролики промолчали, но Орех понял, что его слова попали в цель.

Солнце нырнуло еще ниже. Наконец Смородина спросил:

— Что ж нам, опять куда-то идти?

— Мне бы хотелось привести откуда-нибудь крольчих, — сказал Орех.

— На холмах нет кроликов, кроме нас! Где их найти?

— У нас есть птица! Она может разведать округу и принести нам нужные сведения!

— Это блестящая идея, Орех-ра! — воскликнул Смородина. — Птица за один день разузнает столько, сколько нам не разузнать и за тысячу дней! А как ты думаешь: сумеем мы ее уговорить?

— Не знаю, — отвечал Орех. — Пока надо ее хорошо кормить и уповать на будущее. Попытайся все же объяснить ей, как это для нас важно, раз уж ты с ней подружился, Лохмач! Ей достаточно будет только облететь разок холмы и сообщить нам все, что она увидит.

— Я беру это на себя! — объявил Лохмач.

Орех, как это и подобает Главному Кролику, оказался выразителем всех тайных чаяний, зреющих в колонии и ставших после его слов явными. Его мысль использовать для разведки чайку привела всех без исключения в восторг. Некоторые решили, что даже Смородина вряд ли бы до этого додумался.

Однажды Лохмач разбудил Ореха и заявил, что Кихар хочет с ним поговорить. Орех пробрался в Кихарову нору и поздоровался. Он был крайне удивлен, когда Кихар с некоторой запинкой ответил ему на языке кроликов. Очевидно, Кихар приготовил свою речь заранее.

— Мистер Рех! Ваши кролики много для меня работают — и вот я не умер! Скоро я здоров! — начал Кихар.

— Очень рад это слышать! — отвечал ему Орех.

Тем временем Кихар перешел на смешанный язык полей и леса:

— Мистер Лохмач, он очень хороший парень! Он говорит — у вас нет мамаш! Для вас это очень плохо!

— Это верно! Поблизости нигде нет будущих матерей колонии! — ответил Орех.

— Сейчас я уже летаю. Крыло, оно лучше. Ветер кончится — я лететь. Лететь теперь для вас! Найду вам мамаш, скажу, где они! — гордо объявил Кихар.

На следующий день ветер стих, и Кихар смог сделать пару пробных полетов.

Через три дня он был уже в состоянии вылететь на поиски.

Раскинув веером свои широкие крылья, так что они аркой поднялись над головой Лохмача, Кихар взмахнул ими и покачал в виде прощального приветствия перед самым носом своего приятеля.

Прижимая уши в потоке поднятого Кихаром ветра, Лохмач не отрываясь следил за тем, как чайка с усилием, тяжело поднялась в воздух. Набрав высоту, Кихар описал над лужайкой полукруг и исчез за краем откоса в северной стороне.

Он провел в полете несколько дней, так что Орех уже начал сомневаться, что он вернется. Орех подумал, что Кихар улетел на Большую Воду, в шумную хриплоголосую колонию птиц, о которой он с таким восторгом рассказывал. Однако Пятый успокоил Ореха.

— Кихар непременно вернется, — сказал Пятый без колебания.

Когда Орех и Пятый ушли в нору и залегли спать, Пятый, уже задремывая, внезапно прибавил:

— Все дары Эль-Эхрейры принесет эта птица: хитрые проделки, большие опасности и благоденствие нашей колонии!

Был ранний вечер. С севера дул легкий ветерок, доносивший запах сена, когда в Сотах появился запыхавшийся Лохмач и с торжеством объявил, что Кихар возвратился.

— Я очень рад, что ты прилетел, Кихар, — сказал Орех, когда чайка села на землю. — Не очень ли ты устал?

— Крыло устает! Лететь понемногу, сидеть понемногу.

— Ты не голоден? Не хочешь ли ты насекомых?

— Я знаю, вы отличные ребята. Хочу жуков! (Всех насекомых Кихар называл жуками.)

По-видимому, ему не хватало заботливого внимания кроликов, и он был рад своему возвращению в колонию. Хотя он и сам мог бы добыть себе ужин, он, видимо, полагал, что вполне заслуживает ласки и ухода. Посланные Лохмачом фуражиры работали до самого захода солнца, чтоб принести ему провиант. Поев, Кихар хитровато взглянул на Пятого и спросил:

— Знаешь ли, мистер Малыш, что я разведал?

— Откуда мне это знать, — сухо ответил Пятый.

— Я облетел весь этот холм туда-сюда, откуда встает солнце и дотуда, где оно ложится. Нет, здесь нет ничего!

Он остановился. Орех с беспокойством взглянул на Пятого.

— Тогда я лететь вниз, вниз до самой равнины! Я найти ферму с деревьями вокруг. А там кролики! Они живут в ящике, живут вместе с людьми.

— Как это так — живут вместе с людьми?

— Да, да, живут под навесом, в клетке. Люди им носят еду.

— Я знаю, что это бывает. Вернее, я слышал об этом, — сказал Орех. — Спасибо, Кихар! Только вряд ли это нам пригодится!