Царьград. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 99

– Сюда можешь. – Купец дернул бородой. – Вон, в лавку… С неделю точно я завсегда в ней буду.

Иван улыбнулся:

– Ужо, пришлю человечка.

Потом перевел взгляд на Лешку и подмигнул:

– Ну что? Пошли, что ли?

– Пошли, – поправив на поясе саблю, пожал плечами юноша. – Веди – ты ж у себя дома.

– А ведь и верно – дома! – Отрок вдруг широко развел руки и посмотрел вверх, в небо, подставив озаренное счастливой улыбкой лицо теплым дождевым струйкам. Улыбка, впрочем, скоро погасла. – Жаль, тятенька пока не со мной… Ну, да ничего, вызволим! Теперь-то уж на выкуп насобираем. Идем, Алексий…

Иван зашагал прямо по лужам и снова заулыбался. И, словно под стать его настроению, сквозь разрывы темно-палевых дождевых туч вдруг проглянул узенький солнечный лучик. Украдкой скользнув по мостовой, отразился в луже, весело пробежал по стене дома вверх, к подоконнику, усаженному красной цветущей геранью, – цветы вспыхнули маленькими огоньками пламени… Оп! Сидевшая у окна девушка, коей проказник-лучик угодил прямо в глаза, от неожиданности вздрогнув, невзначай столкнула вниз цветочный горшок…

Да прямо в лужу!

Да прямо перед Лешкой!

Да хорошо – не на голову!

– Ничего себе – горшками кидаются некоторые! – стряхнув со штанов брызги, посетовал юноша. – Да за такие дела морду бить надо! Ой… – подняв глаза, Лешка встретился взглядом со сконфуженной девушкой. Большеглазая, в бархатной коричневатой жилетке поверх белой полотняной рубашки с оборками, с выбивающейся из-под чепца вьющейся каштановой прядью…

– Вас как зовут, мадам? – весело подмигнул Лешка.

– Тогда уж – мадемуазель. – Незнакомка расхохоталась. – Месье из франкских земель?

– Нет, скорей, из русских…

– А зачем вам мое имя? Чтобы знать, кого бить?

– Что значит – бить? – на этот раз сконфузился Лешка. – Я ничего такого и не говорил вовсе…

Девушка весело засмеялась. Укорила:

– Ну, как же не говорили, а? Я ведь сама слышала… Иль послышалось?

– Ну, конечно, послышалось… Дождь ведь, разве чего толком расслышишь?

– О, да вы большой хитрец, как я посмотрю!

– Хитрец? Ну, что вы…

– А вообще, не обижайтесь, горшок я не специально свалила. Это все солнце.

Лешка громко расхохотался:

– Здорово у нас с вами виноватых искать получается! То – дождь, то – солнце. Главное – не мы. Может, еще как-нибудь поговорим на эту тему? Не подумайте, что напрашиваюсь, но… очень бы хотелось с вами еще увидеться.

– Мне бы тоже хотелось, – ничуть не жеманясь, призналась девушка. – Вас как зовут?

– Алексей.

– Красивое имя. А меня – Анна.

– Тоже ничего. Так, до завтра, Анна? Я приду к вашему окну ближе к вечеру, хорошо?

– Хорошо. – Анна засмеялась. – Смотрите, не перепутайте дом.

– Да уж, как-нибудь…

Вообще, на Лешкин взгляд, дом, где проживала столь прелестная девушка (Анна), выглядел как-то неправильно. Деревянный, рубленный стесанными квадратиками – «в лапу» – но именно не изба, а дом – узкий, в два окна – трехэтажный – точнее, два бревенчатых этажа на каменной беленой подклети, он вполне напоминал какое-нибудь европейское жилище, видать, находясь под Литвой, богатые жители города перенимали европейские привычки. И крыт дом был не дранкой, а вполне респектабельной черепицей. К слову сказать, домишко отнюдь не бедный. И не одиноко стоял – тут таких была целая улица или даже квартал, а то – и не один.

Оторвав наконец глаза от девушки, Лешка посмотрел вперед – где же Ванька? Что ж он, один дальше пошел, бросил?

Да нет! Вон он бежит, аж в припрыжку.

– Ну, куда ж ты делся? – вылетел из подворотни отрок. – Я шел, шел, оглянулся – тебя нет. Ну, думаю, потерялся…

– Лужу обходил, – усмехнулся юноша. – Большая такая лужа.

– Ну и прошелся бы прямо по ней, как я! – Иван пожал плечами. – Тоже мне, чистоплюй нашелся.

– Да ладно уж, не ворчи…

– Ну, идем тогда… Глаз за тобой, да глаз! Вообще, кто за кем приглядывать должен?!

– Но это же твой город!

– Мой…

Они прошагали еще довольно долго – или это просто так показалось Лешке? – пока не остановились напротив обширной усадьбы, огороженной высокой кирпичной оградой с довольно изящными коваными воротами, за которыми виднелся слуга.

Иван подошел ближе:

– Эй, Бронислав, открывай!

– Как доложить? – Привратник вскинул седовласую голову.

– Это кому ты собрался докладывать? – удивился отрок. – Что, хозяева дома, что ли?

– Хозяйский брат… Господи! Никак Иване! Господи… Господи…

Привратник удивленно заахал, засуетился…

– Не поминай ты Господа всуе, – разозлился юный хозяин. – Отворяй быстрее ворота… Да, что это там еще за брат?

– Ваш дядя, пан Лявон из Поруби! И еще завтра должен подъехать ваш второй дядя – пан Николай Кобров.

– Слетаются, вороны… – входя во двор, неприязненно буркнул отрок. – С каких это пор, интересно знать, нищий Лявон Порубовский стал именоваться паном? С тех пор как воспылал мыслью получить наследство моего несчастного батюшки? – Это все мои родственнички, – оглянувшись, в полголоса пояснил Иван. – Сам увидишь, какие гниды.

– А где же пан Ерофей?

– Пан Ерофей, увы, остался в руках разбойников, восхотевших выкуп… – Иван усмехнулся. – Может, это и хорошо, что родственнички слетелись… с паршивых овец хоть шерсти клочок. Много с них, правда, и не возьмешь, с нищеты… Ну, да хоть что-то. Надеюсь, не пожалеют на выкуп родного братца!

Пройдя обширным, начисто выметенным двором, усаженным по периметру яблонями, путники поднялись по широкой каменной лестнице в дом – тоже каменный, двухэтажный, украшенный по фасаду лепниной. Не дом – палаты боярские! Нет, даже не палаты – дворец!

– Увидишь, как сейчас скривится «пан Лявон», – обернувшись, подмигнул отрок. – Он-то ведь надеялся урвать себе кусок – ан, вишь, не вышло!

Откуда ни возьмись, набежали слуги – все как на подбор, одетые довольно прилично, в коротких кафтанах либо безрукавках, в башмаках – босого не было ни одного. Кланялись, причитали, отталкивая друг друга, только б юный хозяин заметил их несказанную радость. Холуи – они и есть холуи.

– Ой, радость, радость-то какая! Молодой господин объявился!

– Объявился! – скривив губы, передразнил Иван. – Что я вам, черт – являться? А ну, пошли прочь… Да! Быстро приготовьте ужин на две… ладно, на три… персоны, да принесите сухую одежду мне и моему другу, коему я многим обязан.

– Будет исполнено, господин!

Лешка тихонько балдел – ну, ничего себе, купеческий сын! Граф, как есть граф! Монте-Кристо! Да, видать, батька-то Ванькин и впрямь крутой купчина! Надо же – такую домину отгрохать! Новый русский. Или как тут… «новый литовский»? Хотя, в общем, все они сволочи…

А Ванька-то. Ванька-то как изменился! Прынц! И не скажешь, что в ельнике скулил, плакал… Впрочем, он давно изменился…

По широкой лестнице они поднялись в обширную залу с полом, выложенным белым и черным мрамором на манер шахматной доски. У входа в залу, нервно опираясь на перила, их дожидался какой-то сутулый субъект в поношенной черно-коричневой куртке, узких штанишках и башмаках фасона «медвежья лапа». Унылое, вислоносое лицо субьекта при виде Ивана озарилось деланной радостью.

– О, любимейший племянник мой! – радостно, словно лошадь, заржал сутулый. – Радость моя так безмерна, так безмерна… Дай же скорей обнять тебя, Иване!

Родственники обнялись и даже троекратно поцеловались, правда, оба при этом скривились.

– Это мой друг и спаситель, господин Алексей… Алексей Пафлагон…

– Грек? – удивился сутулый.

– Греческий дворянин! – гордо пояснил отрок. – А это, Алексей, младший братец моего несчастного батюшки – пан Лявон из Проруби…

– Из Поруби, мой любезный племянник!

– Ах, ну да, ну да, из Поруби. – Иван презрительно скривился. – Прошу отужинать с нами, пан Лявон. Только придется подождать, пока мы переоденемся.

– Всенепременно. – Пан Лявон сдержанно поклонился.