Царьград. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 166

– Интересно, какой же?

– «Святой Николай»! О, его невозможно спутать…

– «Святой Николай»? – старший тавуллярий с трудом подавил поднимающуюся в душе бурную радость. – Сколько ему еще плыть?

– Встанет у причала утром… Не самым, конечно, ранним. Ой… – девушка вдруг нагнулась над самым обрывом. – Какой прекрасный цветок, видите?!

– Где? – Алексей подошел ближе, инстинктивно отворачиваясь – высоты он боялся с детства.

– Да вот же, вот!

Как назывался цветок, Лешка не знал, как-то никогда не интересовался ботаникой, понимал только, что не одуванчик и не роза, но видел – что очень и очень красивый. Большие, темно-фиолетовые лепестки, ближе к середине бутона приобретали нежный небесно-голубой оттенок, а в самой середине, где пестики, словно бы горел желтый тигриный глаз!

– Давно мечтала поставить такой в вазу, – негромко произнесла Пелагея. И обернулась, и посмотрела, обдала таким взглядом, таки-и-им…

– Вы не можете мне его достать?

Достать…

– Просто наклонитесь, и я подеру вас за ноги… Нет! Лучше вы – меня, – девушка лукаво улыбнулась. – Я вот вдруг подумала, что вовсе не стоит доверять мужчинам столь деликатные вещи. Это же красота, понимаете!

– Понимаю, – Лешка сглотнул слюну.

– Так подержите?

– Ага…

Проворно опустившись на колени, Пелагея растянулась на траве, свесившись вниз, заскользила – и бросившийся рядом Лешка едва успел ухватить ее за бедра… Восхитительно стройные, упругие… Такая же, должно быть, и грудь!

– Я его сорвала! – донеслось снизу. – Теперь вытаскивайте меня… Ну же!

Совладав с собой, молодой человек резво вытащил девушку. Хоть и пытался не спешить, а все равно получилось быстро – так и в самом-то деле, не висеть же вниз головами обоим?

– Спасибо, – восторженно рассматривая только что сорванный цветок, поблагодарила девушка. – Ах, как я испугалась, особенно – в последний момент. Слышите, как бьется мое сердце? Вот, приложите ухо…

Лешка послушно приложился к девичьей груди, ощутив быстро покрасневшей щекой соблазнительную упругость под бархатным теплом жилетки. Пелагея тяжело задышала:

– Как вас зовут?

– Алексей.

– А меня – Пелагея.

– Знаю. Ваш отец держит корчму.

– Да… Вы к нам надолго?

– Нет.

– Жаль. Вы очень красивый.

Алексей помотал головой:

– Мужчине ни к чему красота. Красота – привилегия женщин… таких, как вы!

Пелагея медленно обняла его за плечи, прошептала:

– Мы могли бы хорошо провести время сегодняшней ночью…

Вот-вот! Вот о чем предупреждал капитан «Агамемнона»! Эх, если б не дело! Нельзя рисковать, нельзя – ведь, кто знает, не получиться ли из-за мимолетной связи какое-нибудь нехорошее осложнение с местными жителями? С тем же Паросом, он, кажется, тот еще ревнивец…

– Думаю, что ночью я буду сильно занят, – выдавил из себя Алексей.

– Занят? Ну что ж, – Пелагия порывисто вскочила на ноги. – Вы, верно, испугались Пароса? Так его сегодня в деревне не будет… прочем, для вас это уже все равно, трусливый господин из столицы!

– Стойте! Да постойте же!

Лешка сорвался с места и в три прыжка догнал девушку, ухватил за талию, обнял… И крепко поцеловал в губы…

Пелагея и не думала сопротивляться, наоборот, поддалась с таким пылом, что… В общем, следовало признать, что у бедолаги Пароса имелись все основания для ревности. Целуя. Лешка чувствовал, как решительные девичьи руки ловко расстегивают тунику, да и сам быстро справился с завязками жилета, рубахи… Лишь когда рука его нащупала в наступившей тьме твердую выпуклость на горячей упругой груди, лишь тогда, девушка, застонав, закусила губы.

– Нет, – прошептала она. – Не здесь. Могут увидеть.

– А, может, все-таки – здесь? – Лешка не убирал руку с девичьей груди. – Только не сегодня, завтра… Ближе к полудню.

– Завтра ближе к полудню… – шепотом повторила девчонка. Потом задумалась, снова что-то зашептала… – А ведь и правда! Завтра в горах никого уж точно не будет! Все выйдут встречать «Святой Николай»… Вот только Парос… Впрочем, к вечеру его не будет…

Алексей не провождал ее, на том настояла сама Пелагея – в горах, несмотря на наступающую темноту, было довольно людно. То и дело с разных сторон слышались чьи-то голоса, смех, овечье блеяние: это возвращались домой пастухи с горных пастбищ, сборщики птичьих яиц и ягод.

«Святой Николай» вошел в гавань ближе к полудню, когда над островом Дракона вовсю светило яркое летнее солнце. С рифлеными парусами на четырех мачтах, огромное судно вальяжно продвигалось к причалу. Хорошо было видно, как лазали по вантам матросы, как на палубе, на носовой и кормовой надстройках собралась нарядно одетая толпа. Паруса лучились белизной, блестела надраенная палуба, на кормовой мачте вился сине-золотой стяг с изображением Святителя Николая.

А к причалу уже в нетерпении подходили люди. Все, абсолютно все жители деревни – никто не пошел сегодня в море, никто не отправился на охоту или не занялся иным каким промыслом, все вышли встречать корабль. Ах, как нарядно были одеты все эти люди, видно, они долго готовились к этой встрече, поистине, долгожданной. Шли, как на праздник, целыми семьями, впрочем, подростки и молодежь собирались отдельными стайками, восторженно глазея на судно.

Вся эта суета вдруг напомнила Лешке прошлое: вот точно так же в деревне Касимовке, где он подрабатывал на машинном дворе, встречали рейсовый автобус из райцентра, ходивший два раза в неделю. Кто-то приезжал, кто-то собирался уехать, все обменивались новостями, встречали знакомых, друзей, родственников, тут же рассматривали и хвалились городскими гостинцами.

Вот точно так же и здесь. Только встречали не автобус, а огромный – даже по российским меркам – корабль. Который привозил все! И всех!

Было похоже, словно бы сюда, в эту забытую богом деревушку, по мановению волшебной палочки переместился вдруг кусок огромного и шумного города!

Прямо на палубе «Святого Николая» были открыты лавки, разбиты торговые ряды, поджидавшие покупателей, для которых был спущен широкий парадный трап, украшенный алыми лентами, и сам капитан в шитом золотом плаще цвета летнего неба радушно встречал посетителей, предоставив для грузовых надобностей спущенные с носовой части палубы сходни.

Это нетерпение, эта сумасшедшая праздничная радость как-то незаметно передалась вдруг и Лешке, и он тоже чувствовал в душе ликование. Правда, несколько по иному поводу, нежели все остальные.

– Поднимаемся, – обернувшись, Лешка кивнул Оресту. – Пусть твои люди встанут и у грузового трапа.

– Сделаем, – серьезно заверил сотник. – Не беспокойся, Алексей, ни одна мышь не проскочит!

Подходя к трапу, там же, в толпе, Лешка увидел Пелагею. Заметив его, девушка улыбнулась и украдкой подмигнула, явно напоминая на обещанную в горах встречу. Молодой человек вздохнул – хорошо бы, конечно, все срослось, поучилось… Тогда бы, может, и можно было бы улучить момент… Впрочем, а почему б и не улучить? Почему бы и не срастись всему? Получится, обязательно получиться – ведь к этому все и шло.

Пелагея была все в том же наряде, лишь на шее сияли карминно-красные коралловые бусы, да поясок был другой, несравненно более праздничный – ярко-зеленого шелка, с золотой вышивкой в виде вздыбивших хвост кошек. Странно, но Пелагея, похоже, не очень-то и рвалась на корабль – больше смотрела, болтала, смеялась. Рядом, ухмыляясь, с гордостью вышагивал Парос.

Проводив девушку взглядом, Алексей напустил на себя официально-важный вид и в сопровождении воинов подошел к капитану.

– Старший тавуллярий Алексей Пафлагон.

– А. военные, – понятливо кивнул капитан. – Желаете выборочно проверить груз?

– И судовую книгу.

– Судовую книгу?

– Вот, – Лешка вытащил из поясной сумы грамоту. – Половина этого корабля принадлежит моей невесте – госпоже Ксанфии Калле.

– Госпожа Калла – ваша невеста? – капитан сразу же сделался сама любезность. – Что изволите посмотреть, господин Пафлагон?