Царьград. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 143

Чиновник кивнул:

– Выходит, что так.

Никифор Макрит! Так вот, значит, кто подставил вместо себя Владоса! Вот кто на самом деле должен сидеть в тюрьме… Раз не сидит, значит, есть покровители. Ну, конечно, есть – Филимон говорил, что Никифор занимает важную должность в одном из отрядов эпарха. Кажется – в ночной страже. Интересно, какова же эта должность? Уж явно, не простой воин, и даже не десятник. Сотник? Может быть… А может быть – и повыше, какой-нибудь заместитель стериарха…

Оп!

Трое молодых людей, до того безмятежно беседовавших у распахнутой – в нарушение всех правил – двери какой-то ярко освещенной таверны, при приближении Лешки подобрались, слово охотники, завидевшие дичь. Юноша отметил это сразу, еще издали эти ребята показались ему подозрительными: стоят, разлагольствуют – это на дожде-то! – вместо того, чтобы пойти внутрь. Прощаются? Но – не так же долго. И постоянно вертят вокруг головами, зыркают… Значит, явно кого-то поджидают… Ага, при Лешкином появлении все трое враз перестали болтать… Ну, ясно – кого! Неужели, это дело рук архивариуса? Предупредил, сушеная рыбина! Недаром он так поспешно ушел…

Что ж, ладно…

Лешка не стал убегать и прятаться – эти парни явно знали окрестности куда лучше, чем он, да и к тому же – у ребят могли быть сообщники. Их трое… Значит, если бегство исключено, лучшая защита – нападение… Тем более они его вряд ли ждут…

Задержать дыхание.

Подойти ближе… на три шага…

Раз.

Два.

Три!

Развернувшись в прыжке, Лешка сильно ударил ногой под колено того, кто стоял к нему спиной, и, приземлившись, тут же выхватил у крайнего саблю… которой и рубанул по руке третьего! А нечего тянуться за кинжалом!

Тот завыл, зажимая ладонью рану. Тем временем ударенный в ногу уже оправился, вскочил на ноги, выхватив саблю…

Удар! Отбив – звон металла. И блеск клинков в падающем на улицу свете. Свет… Отпрыгнуть в сторону… И ударить из темноты – вот так! Вот тебе – и вторая рука! А не суйся! Вопи…

Оп! Увернуться от бросившегося второго… Что это у него в руке? Кинжал… Дурачок. Что кинжал против сабли! Однако, он может его метнуть… Вот, отскочил… Резко рвануться назад… и – одновременно – в сторону! Черт, угодил прямо в лужу! Зато кинжал просвистел мимо… Ага, вот и тот, с саблей – милости прошу, господин!

Удар! Удар! Удар!

Звон в ушах, а в глазах – отблески тусклого света. И черный силуэт врага. Ага, они специально не закрывали дверь – чтоб было видно жертву. Кажется, те, кто сейчас в таверне им…

Отбив! Ах, даже искры!

…Им не помощники.

Вообще, пора кончать фехтование – этот, кажется, не очень-то владеет саблей. Дилетант… Тот, что с разрубленными руками, жмется к стене и ругается. Скажи спасибо, что жив! А другой… тот, что кидал кинжал. Он в темноте! Где-то сзади… А ну, достань меня, парень!

Чуть отклонившись назад и открыв грудь, юноша спровоцировал соперника на длинный колющий выпад… и тут же резко отпрыгнул в сторону. Увидев, как кончик сабли одного врага вошел в другого… Тот застонал. А, поделом, не стой сзади!

Ну, хватит, теперь пора заканчивать – нечего торчать здесь, на дожде! Оп!

Лешка вылетел из темноты, словно выпущенная из тугого лука стрела… Замахнулся, держа саблю в обеих руках… и точно тоже самое поспешно сделал соперник. Ага! Молодец! Тем сильнее будет отбив… Удар! А вот он – отбив! Теперь остается только направить лезвие, куда нужно – в шею…

Враг захрипел, обливаясь кровью и падая в холодную лужу…

Лешка отбежал в темноту улиц… затем неслышно, на цыпочках, вернулся обратно почти к самой таверне, затаясь за раскидистым карагачем. Прислушался…

Так и есть – у парней были сообщники! Много – человек пять.

Вон они вылетели из темноты на свист…

– Где? Где он? Куда побежал?

– Туда, – кивком головы указал один из раненых. – Убейте эту тварь, парни!

И вся компания спешно понеслась в указанном направлении. Лешка выждал, когда их шаги затихнут в ночи, а троих раненых заберут выбежавшие из корчмы люди. Выждал и тихо направился в сторону стены Константина. Остро запахло…

Глава 21

Ноябрь 1441 г. Константинополь

Ночь и чуть-чуть под утро

…мочой.

Лешка явился домой лишь под утро, едва достучался. Что-то буркнув открывшему дверь заспанному слуге, поднялся к себе в комнату и тут же уснул, едва голова коснулась подушки.

Завтра… Все завтра…

На утро все так же лил дождь, не усиливаясь, но и не переставая. Накинув на плечи плащ, Лешка отправился в присутствие, чувствуя, как в тут же промокших сапогах противно хлюпает холодная дождевая вода. Город просыпался, несмотря на ненастье улицы уже были полны народа, и все так же кричали продавцы воды, и торговцы каштанами разжигали свои жаровни под крышами уцелевших портиков.

Хартофилакта Аугустия – того самого, похожего на сушеную рыбину старика-архивариуса, – взяли сразу, еще до обедни. Старик поначалу трясся и божился, что ничего не знает, но… как только увидал Лешку – притих, а затем и начал давать показания. Помощник начальника ночной стражи Никифор Макрит завербовал его еще два года назад, впрочем, «завербовал» – наверное, громко сказано, просто пользовался время от времени услугами, перехватывая выгодные подряды и подставляя вместо себя других, как вот – Владоса…

Шайка? Какая шайка? Ах, те ребята, что немного пошалили ночью… Нет, он их не знает. Точнее, знает лишь одного – хозяина корчмы, у которой ошивались парни. Никифор предупреждал – если кто-то будет слишком интересоваться архивами, немедленно сообщить трактирщику, что он, хартофилакт Аугустий Хлад, и проделал, не дожидаясь, пока подозрительный гость (Лешка) покинет стены секрета.

Трактирщика тоже взяли, а через него – и всю шайку. Следователь Филимон Гротас (куратор секрета эпарха – так именовалась его должность, которую Лешка называл по-простому – следователь, хотя правильнее, наверное, было бы – старший опер) не зря ел свой хлеб!

Кстати, уже к вечеру, когда арестовали парней, выяснилось, что некоторые из них и члены шайки покойного старика Леонидаса Щуки – одни и те же лица. Узнав о смерти старика, показания они давали охотно… Из всего со всей очевидностью выходило, что Никифор Макрит – не только мошенник и вор государственных средств, но и турецкий лазутчик.

– Стражники Никифора заходили ночью в тюрьму… – задумчиво произнес вдруг Никон, явившийся сегодня на службу позже всех. – Не этой ночью. Той, после которой нашли повешенным Леонидаса Щуку.

– Так, та-а-ак, – потеребив вислые усы прищурился Филимон. – А ну, поподробнее!

Оказывается, воины ночной стражи, в лице некоторых своих представителей, частенько захаживали во время дежурства в тюрьму на улице Пиги – погреться, да и так, скоротать время. Нарушение, конечно, но начальство то ли ничего не знало, то ли просто смотрело сквозь пальцы…

– К тому же соседи видели стражников у скобяной лавки, – доложил другой сотрудник, Иоанн. – Видели, под утро – что вообще странно, обычно к этому времени ночная стража уже заканчивается…

– Ясно, – хмуро кивнул следователь. – Потому мы и упустили лавочника Ласкара.

Лешка усмехнулся:

– А по моим сведениям, к лавочнику бегал Зевка – парень из шайки Леонидаса. А уж потом, вероятно, все было наоборот, не стражники предупредили Ласкара, а Ласкар, через стражников – Никифора Макрита. И тот начал действовать – убрал Леонидаса Щуку, сегодня ночью пытался убить меня, да и, думаю, не возьми мы сейчас старика архивариуса – уже дотянулся б и до него. Рубит концы!

– Черт! – Иоанн нервно передернул плечами. – Неужели не удастся ничего доказать?!