Частный детектив. Выпуск 7 - Робер Жак - Страница 40

Я слушал Трэнта, и мне казалось, что стены комнаты обрушиваются на меня.

- Но ведь Анжелика позвонила мне из аптеки, которая находится по соседству с моим домом, в двенадцать часов. До того она должна была пройти пешком не менее сорока кварталов. Значит, она никак не могла быть поблизости от квартиры Ламба в одиннадцать тридцать.

- Это вы так утверждаете, мистер Хардинг. Впрочем, возможно, что и она так говорила. Но почему вы уверены, что она не приехала на такси? Вы должны отдавать себе отчет в том, что это заявление совершенно голословно. Я очень сожалею, мистер Хардинг. Вы действительно сделали все, что было в ваших силах… Но…

Он снова взглянул на свои руки с той самой сосредоточенностью, которую я подметил у него при первой нашей встрече.

- И еще об одном я хотел бы с вами поговорить. Окружной прокурор и начальник полиции предоставили мне завершение этого дела, и, должен признаться, мне очень льстит их доверие. Теперь оказалось, что ход процесса поставлен в зависимость от вас. Перед вами два пути. Выбор, как я уже сказал, зависит только от вас.

Взгляд его глаз, остановившихся теперь на моем лице, был тверд, как сталь.

- Итак, первый путь. Вы будете и дальше прилагать все усилия, чтобы спасти обвиняемую. Никто не в состоянии удержать вас от этого. Но позвольте мне, по крайней мере, обратить ваше внимание на последствия, которые эти действия повлекут за собой. Прежде всего вы должны будете отказаться от всех попыток вывести из судебного разбирательства мисс Коллингхем. Все, разумеется, выйдет наружу и немедленно будет подхвачено прессой. Процесс начнется в назначенный срок, причем и вы и ваш сын выступите как свидетели защиты. Я знаю, какое фатальное влияние может оказать на ребенка участие в процессе, на котором его мать обвиняют в убийстве. Он является единственным свидетелем с вашей стороны, и хотя его показания не могут поддержать алиби Анжелики Робертс, мне кажется, что вы захотите этим воспользоваться. Вы покажете, что она пришла в вашу квартиру чуть позже двенадцати, причем все время шла пешком - с Западной Десятой улицы - и несла с собой чемодан. Чтобы подкрепить это утверждение, вы не будете иметь ничего, кроме собственных слов. Следовательно, вы должны будете убедить присяжных исключительно силой своего красноречия. Он снова взглянул на свои руки.

- Скажу вам искренне, мистер Хардинг, это дело не будет легким. Прокурор будет иметь на своей стороне мистера Коллингхема, который использует все, что только могут сделать деньги и колоссальное влияние, чтобы дискредитировать вас. Но не только это. С той минуты, когда алиби мисс Коллингхем будет официально аннулировано, мисс Ходжкинс уже не будет иметь повода лгать. Иными словами, если вы захотите опереться на показания вашего ребенка, мистер Коллингхем, несомненно, будет настаивать, чтобы мисс Ходжкинс сказала все, и суд узнает, что через несколько часов после убийства она, мисс Ходжкинс, поймала вас с поличным. Вы будете заклеймены как неверный муж, а когда получит огласку ваше дальнейшее поведение, то ни у кого не останется сомнений, что вы безумно влюблены в свою первую жену и делаете все, что в ваших силах, чтобы ее спасти. Прокурор может даже обвинить вас в соучастии и заявить, что вы умышленно организовали все так, чтобы Анжелика Робертс пришла к вам после совершения убийства, дабы таким способом обеспечить себе алиби. Ему будет легко убедить суд и присяжных, что вы послужили обвиняемой ширмой, что она использовала вашу любовь и ваше ослепление. И я должен сказать вам, мистер Хардинг, что если вы выберете этот путь, то шанс вашей тактики защиты на успех я оценил бы как один на миллион, а может, даже меньше. Я уже упоминал о фатальных последствиях, которые все это может иметь для вашего сына. Нет необходимости говорить, каким мучительным унижением будет это для вашей жены, если дело получит широкую огласку. Что же касается вас, то я думаю, что вам не легко будет найти какую-нибудь работу после этих событий.

Он говорил так тихо, что я с трудом мог расслышать его слова.

- Вот, что ждет вас, мистер Хардинг, если вы будете упорно продолжать идти этим путем. Ну, а второй путь… он совсем прост. Вы признаете, что потерпели поражение. Вы позволяете, чтобы процесс шел без участия вас и вашего сына. Похождения мисс Коллингхем вообще не получат огласки. Мы не выдвинем в отношении вас никаких обвинений. И… насколько я могу судить, мистер Коллингхем готов даже принять вас обратно на работу или, если вы того пожелаете, он гарантирует обеспечение вас равноценной должностью где-нибудь в другом месте. Вот то, о чем я должен был проинформировать вас по просьбе начальника полиции и окружного прокурора. Мы не имеем ни малейшего намерения влиять на ваше решение. И, наконец, скажу вам открыто, что в эту минуту эти господа вдвоем ожидают в окружной прокуратуре моего телефонного звонка: я должен сообщить им о принятом вами решении.

Я слушал, что он говорит, хотя вообще-то это было необязательно. С первой минуты, когда он упомянул об изменении заключения судебного врача, я понял, что Анжелика могла меня обмануть. Она могла приехать на такси. Могла позвонить мне по телефону исключительно для того, чтобы создать столь необходимое для нее алиби. А значит, все мои усилия бесцельны! Для того ли я поломал свою карьеру и измучил жену, чтобы в конечном счете оказаться недоумком, которого убийца без труда обводит вокруг пальца. Меня охватила страшная депрессия, а вместе с ней и сильнейшее искушение. Ведь существует и другой выход, правда, трудный и страшный для меня. Си Джей все еще ждет, пряча за пазухой самую заманчивую из возможных взяток. Если я признаю, что Анжелика виновна, я смогу отступить, и жизнь моя будет продолжаться так, как будто ничего не случилось. А чтобы мое самолюбие не слишком страдало, меня переведут на равноценную должность куда-нибудь в другое место.

Но я не принял во внимание одно: сидя так вот напротив Трэнта, я сильнее всего ощущал ярость - непримиримую ярость, обращенную на Си Джей за его бесчестную уверенность, что все люди, и я в том числе, продажны, на тактичную, безликую нейтральность Трэнта, даже на Бетси за то давление, которое оказывало на меня ее страдание. Хватит подталкивать меня то в одну, то в другую сторону! С этой минуты я сам буду принимать решения о каждом моем шаге, я все буду делать собственными руками и на свой счет. К дьяволу апокалиптические пророчества Трэнта об ожидающем меня будущем. Я не хочу позволить им зарезать меня своими подозрениями, усомниться в невиновности Анжелики! Ведь я знал, хотя упорно не хотел признаться в этом, что с минуты своего ареста Анжелика делала все, чтобы защитить меня. Если в ту ночь она пришла ко мне, чтобы обеспечить себе алиби, то почему же она не старалась им воспользоваться? И разве истина всегда должна быть сложной? Почему хоть раз она не может быть простой? А если истина проста…

- Я могу увидеться с ней? - спросил я Трэнта.

- Конечно, - ответил он вставая. - Я предполагал, что вы этого захотите. Она вас ждет.

Он подошел к двери и отворил ее. В коридоре стоял полицейский. Трэнт обратился к нему:

- Проводите мистера Хардинга к обвиняемой.

Полицейский провел меня по коридору, открыл какую-то дверь и впустил меня в небольшую комнату. Анжелика сидела одна у столика. Полицейский запер за мной дверь.

Она встала. Она была измучена и выглядела очень скверно.

- Они сказали тебе об изменении времени смерти? - спросила она.

- Да.

- Значит, все напрасно. Ты не можешь мне ничем помочь. Ты и сам это понимаешь, разве не так? Твое выступление на суде было бы безумием.

Я хотел казаться безучастным, так мне было бы легче. Но не сумел. Я, наконец, понял: то, что мне пришлось из-за нее пережить, ничто в сравнении с ее переживаниями. Если бы тогда, в Клакстоне, она сказала правду обо мне, то, возможно, ее здесь вообще бы не было. По моей вине сидела она сейчас в камере, глядя, как ее все плотнее окутывают сети, угрожая смертью. Но даже теперь, в этот критический момент, она думала не о себе, а обо мне. Значит, она любит меня, или думает, что любит, или считает, что я ее люблю. В конце концов, какая разница? Только чудовище могло бы в таких обстоятельствах остаться безучастным и неблагодарным.