Покорение Огня (СИ) - Гаврилова Анна Сергеевна - Страница 24

      – Попалась, – прошептал Глун. Не вопрос, а констатация факта.

      И едва его шепот коснулся сознания, тело пробила дрожь…

      Та, другая, которая являлась истинной героиней фантазии, попыталась сбросить мужчину с себя, но в ответ услышала лишь тихий смех, пробирающий не то что до костей – до самых атомов! А я-настоящая просто сошла с ума…

      Я готова была позволить Эмилю всё. Только бы он не останавливался, только бы не отступал от своих планов.

      – Попалась… – Голос норрийца прозвучал предельно волнующе и хрипло, а в следующий миг твёрдые губы накрыли мой рот, и я поняла – я не то что попалась… Я пропала! Причём по-настоящему.

      Движения этих губ были быстрыми и волнующими, медленными и глубокими, неотвратимыми, словно апокалипсис и такими же далёкими. Они дразнили и манили, пьянили и убивали, дарили жизнь и вновь сводили с ума, но…

      Всё кончилось столь же внезапно, как началось. Лорд декан резко отстранился и вгляделся в моё лицо, освещённое лишь лунным светом. Ещё миг, и фантазия растаяла. Растворилась, словно не бывало! А адреналин, который влился в моё тело, выдернул из мира грёз и бросил в суровую реальность.

      В этой реальности я лежала в собственной кровати и задыхалась. Но самое отвратительное – тут, в настоящем мире, я была совершенно одна. Без него, без синеглазого норрийца.

      Не сразу, но я всё-таки сообразила, что причина нашей разлуки в том, что Глун оборвал фантазию. Вероятно, вспомнил, что его мысли секретом больше не являются и пресёк это дело на корню.

      Тот факт, что Эмиль знает, вызвал нездоровый и предельно жгучий румянец. Но, несмотря на волну смущения, я выскользнула из-под одеяла и направилась к напольному зеркалу в тяжелой витиеватой раме.

      – Зяб… – тихонько позвала я. – А Зяб…

      – Что? – откликнулся монстр недовольно.

      Именно в этот миг я добралась до зеркала и глубоко вдохнула, силясь справиться и с эмоциями, и с лишними мыслями заодно. Я отлично понимала, как буду выглядеть в глазах чешуйчатого друга, но поделать с собой ничего не могла. Так что едва призрак проявился, а тёмный чердак озарился зеленоватым светом, спросила:

      – Зяб, а вы же не до конца зеркало сломали? Показывать, что происходит в других комнатах, ты по-прежнему можешь?

      – Ну могу. И что?

      Я зажмурилась на миг и выдохнула:

      – А покажи Глуна…

      Повисла пауза. Она была долгой и предельно красноречивой. А потом я услышала ровное:

      – С ума сошла, да?

      Жутко хотелось кивнуть и устыдиться сильней, но любопытство пойти на попятную не позволило.

      – Зяб, без шуток, – сказала я. – Покажи.

      Призрак как будто «завис», что дало повод предполагать – в данный момент он проверяет где именно находится наш декан… Ну а как только Зяба вернулся в «нормальное» состояние, в ночной тишине прозвучало:

      – Даш, иди спать, а?

      Пришлось сложить ладони «домиком» и буквально взмолиться:

      – Зяба! Я обязана его увидеть! Пожалуйста!

      Ещё одна ну о-очень долгая пауза, и призрак скривился так, будто ведро лимонов съел.

      – Ты, как понимаю, не отстанешь? – спросил он. И, не дождавшись ответа, фыркнул: – Хорошо. Но это в первый и последний раз!

      Зеркальная гладь пошла рябью, а едва эта рябь исчезла, я увидела картину, которая заставила сердце радостно сжаться.

      Впрочем, прежде чем радоваться, я мысленно поблагодарила местных архитекторов за то, что додумались спроектировать ванную комнату Глуна таким образом, что умывальник, над которым висело зеркало, располагался напротив эмалированной лохани… Тот факт, что Эмиль относился к числу людей не склонных задёргивать шторку, тоже прилив благодарных чувств вызвал, но кому их посвятить я, увы, не знала.

      Поэтому просто замерла и во все глаза вытаращилась на обнаженного мужчину, которой стоял спиной, упершись ладонями в стену, и явно пытался успокоиться под холодным душем.

      Как узнала, что душ холодный? Чёрт, очень просто – от горячей воды пар идёт, и мурашек по телу не наблюдается. А тут мурашки были! Причём везде! И на мощных плечах, и на рельефной спине, и на узких подтянутых ягодицах.

      Я невольно залюбовалась его телом и почувствовала, как мои губы растягиваются в совершенно шальной улыбке. А в следующий миг случилось то, чего никак не могло произойти – шпион норрийский замер и резко обернулся.

      Теперь он стоял вполоборота, вперив синеглазый взгляд в зеркало, и хотя я прекрасно знала, что это невозможно, у меня возникло чёткое ощущение – Глун видит!

      – О нет… – простонал Кракозябр. – Не-ет!

      Чёрт. Это что же получается? Глун реально видит, да?

      Я сорвалась с места и помчалась к кровати раньше, чем эта мысль дошла до сознания. Взвизгнула на бегу:

      – Зяба, шухер!

      А монстр взвыл. Очень горестно и очень громко!

      – Дашка, ты… Нет, ну и кто ты после этого?! – И спустя пару секунду: – Он засёк! Нет, он точно нас застукал!

      – Ничего не было! – запрыгивая на постель, воскликнула я. – Зяб, это не мы! Мы спали!

      – Ага! Как же!

      – Не пойман – не вор. Спали мы!

      С этими словами я нырнула под одеяло и укрылась с головой. Но не потому, что страшно – просто чтобы мой хохот был не так слышен.

      Бли-ин! Я же говорила, что на Поларе закон подлости срабатывает гораздо чаще! В первый раз в жизни решилась посмотреть на Глуна сквозь зеркало, и…

      – Даша, он нас убьёт! – страдальчески возопил Зяба.

      – Нифига! – высунувшись из-под одеяла, заявила я. – Мы не при делах! Ему померещилось!

      Новый приступ хохота я утопила в подушке. Искренне пыталась успокоиться, но не могла. Чёрт! Ну что за день такой? То одно, то другое, теперь ещё вот это!

      Но ведь мы с Зябой действительно ничегошеньки не видели! Глюки у вас, «лорд Штирлиц». Зуб даю, глюки!

      – Даша я сам тебя прибью! – Призрак перешел на «страш-шный» шепот. – Чтобы я ещё раз тебя послушался… Чтобы я… Да я!..

      Нет, кшерианец не злился, ему тоже весело было. А вот Кузьма, который проснулся лишь в момент шухера, сонно вертел головой и ничегошеньки не понимал. Я хотела объяснить, но возможности не было – меня душил смех.