Макаров - Семанов Сергей Николаевич - Страница 35

– Хорошо. Пакет прошу немедля подать мне.

...И вот сломана красная сургучная печать, разорван толстый конверт. Вице-адмирал Сергей Петрович Тыртов просит контр-адмирала Степана Осиповича Макарова «составить соображения о том, как приготовить суда к бою и как вести бой». Поскольку боевое столкновение с противником возможно очень скоро, вице-адмирал просил контр-адмирала поспешить.

Гм... Задача... Как подготовить суда к бою – этой проблемой Макаров уже занимался, дело важное. Еще сколько неприятностей он нажил, когда лет десять назад выступил с идеей разработать для каждого корабля план мобилизации! Но составить инструкцию о том, как вести бой?.. Тут на память почему-то приходили классические строки: «Что тут хитрить, пожалуй к бою, уж мы пойдем ломить стеною...» Да, конечно: русский моряк не спускает флага, последний живой офицер или матрос должен взорвать корабль. Инструкция о том, как вести бой? И опять вспоминалось классическое: «Die erste Kolonne marschiert... Die zweite Kolonne marschiert...» Унылое прусское доктринерство, мертвечина в военной жизни, так гениально схваченная Львом Толстым! Неужели от него требуют чего-то подобного? Да нет, вроде не то... Позвольте, позвольте, ну а как в самом деле составить для командиров кораблей инструкцию на случай предстоящего сражения? Какие поставить цели, на что обратить внимание? И не вообще, а сегодня, сейчас?..

Макаров порывисто повернулся на стуле и потянулся к дальней стопке бумаг – больная нога сразу же напомнила о себе. Он терпеливо подождал, пока боль утихнет. Затем энергично дернул за кисть звонка. В дверях опять тотчас же появился лейтенант. Адмирал коротко распорядился:

– Стопку чистой бумаги, сухарей, крепкого чаю. Меня беспокоить только в крайнем случае.

7 ноября 1894 года Макаров был назначен командующим эскадрой в Средиземном море. Ему надлежало срочно выехать из Петербурга в Пирей, где стояли корабли русской эскадры. Итак, пост начальника морской артиллерии он покидал окончательно. На прощание сослуживцы устроили ему пышный банкет. Отвечая на восторженные речи своих помощников, Макаров сказал:

– Три года работы с вами открыли мне новый горизонт, познакомили с силами, заслуживающими большого внимания, о существовании которых я не подозревал... Мне пришлось начать работу с вами, тружениками огня, когда еще не был закончен мой труд «Витязь» и Тихий океан». Итак, я имел дело с двумя стихиями: с огнем и водой. Трудно было!.. Но теперь все исполнено...

Конечно, удалось исполнить далеко не все, что хотелось, и Макаров это понимал лучше всех, да не говорить же о том на банкете. А вот насчет новых горизонтов, так это уж чистая правда. И сам Макаров принадлежал к числу тех людей, которые в своем развитии поднимаются со временем все выше и выше. А чем больше высота, тем шире открываются горизонты. Эти три года службы в Адмиралтействе много дали сорокапятилетнему адмиралу: теперь он видел перед собой уже весь русский флот во всей широте его государственных задач. Теперь Макаров был вполне готов для службы на новом, в высшей степени ответственном поприще. Русский военно-морской флот впервые пришел на Средиземное море в XVIII веке и сразу же покрыл себя громкой славой. Достаточно лишь назвать имена Ушакова и Сенявина, вспомнить наши славные победы под Чесмой и Наварином, у острова Корфу и в Афонском сражении. В 1833 году русский десант даже высадился на Босфоре, у самых стен Константинополя (правда, уже в качестве союзников султана).

Затем настали иные времена. После тяжелой неудачи в Крымской войне русские эскадры более не появлялись в этих водах. И вот теперь – снова. В секретной инструкции, врученной Макарову, говорилось: «При обыкновенных мирных обстоятельствах назначение эскадры судов в Средиземном море заключается главным образом в поддержании политического влияния России на Востоке. Эскадра наша должна составлять резерв на случай усиления наших морских сил на Тихом океане или для принятия участия в крейсерской войне...» И далее: «В мирное время во всех представляющихся вам политических вопросах вы обязаны следовать указаниям наших посланников и уполномоченных дипломатических агентов... Со всеми представителями иностранных флотов быть в одинаковых отношениях, не давая повода предполагать какое-либо предпочтение тому или другому. Избегать всяких встреч, могущих вызвать взрыв оваций; быть крайне осторожным в действиях и еще более в политических разговорах».

Задачи, как видно, серьезные и сложные. И не случайно в инструкции Макарова предупреждают о необходимости избегать «оваций». После освободительной русско-турецкой войны 1877–1878 годов авторитет России на Балканах стоял очень высоко. Между тем многие земли, населенные славянами и греками, все еще находились под властью Австро-Венгрии и Турции. Появление русской эскадры в тех районах могло вызвать стихийные манифестации и даже выступления против оккупантов. Всего этого в Петербурге очень опасались.

2 декабря 1894 года Макаров прибыл в Пирей и принял командование эскадрой. Она была небольшой: броненосец «Император Николай I», крейсер «Владимир Мономах», три канонерские лодки, миноносцы, яхта. Да, эскадра небольшая, зато наконец-то Макаров командовал соединением современных боевых кораблей и при этом пользовался значительной свободой действий. Русские корабли не случайно базировались в Пирее: в ту пору отношения Греции и России были наилучшими. К тому же у Макарова оказалось в Афинах весьма влиятельное знакомство. Женой греческого короля Георга I была русская великая княжна Ольга Константиновна, двоюродная сестра царя Александра III. По случайному стечению обстоятельств Макаров был знаком с Ольгой Константиновной, она стала даже крестной матерью его первой дочери. Таким образом, командующий русской эскадрой встретил серьезную поддержку в греческом королевском дворце. Это помогло ему успешно решить ряд проблем, связанных с долгим пребыванием эскадры в чужих гаванях: снабжение топливом и продовольствием, пребывание команд на берегу и т. д. Разумеется, не королева этим занималась, но ведь афинские чиновники отлично знали о знакомствах русского адмирала...

Планы Макарова были весьма обширны: он предполагал организовать минные учения, стрельбы, посещение стратегически важных средиземноморских акваторий и т. д. Но пока эскадра стояла в Пирее. И тут как всегда... (Вот уже неоднократно приходилось начинать рассказ о каких-либо делах Макарова со слов «как всегда»; да что делать, если он при любых условиях оставался самим собой, человеком, которого прямо-таки переполняли энергия и изобретательность.) Так вот, как всегда, Макаров сумел и здесь придумать нечто оригинальное. Дело касалось столь модных в те времена таранов. Как выяснилось очень скоро, в боевом отношении значение этого старомодного устройства оказалось равно нулю, но вот в мирное время эти мощные подводные острия представляли опасность для кораблей, и немалую. В тесной пирейской гавани, переполненной множеством судов, нередко происходили случаи непреднамеренных таранов. Порой они кончались трагически.

Возникала опасность, что острые форштевни русских тяжелых кораблей могут оказаться причиной таких столкновений. Ясно, что для русской эскадры, стоявшей в чужих территориальных водах, подобный случайный инцидент мог стать поводом серьезного политического скандала. Как же быть? И изобретательный ум Макарова нашел простой выход: следовало надеть на острие тарана устройство, прикрывающее это самое острие. Попробовали одно приспособление, другое, наконец, задача была решена: на форштевень стоящего корабля надевалось нечто вроде подушки из канатов, переплетенных стальными тросами. Макаров не без остроумия окрестил это свое приспособление «намордником».

Из Пирея скоро пришлось уйти, однако «намордник» Макарова и в дальнейшем эффективно служил своему изобретателю. Год спустя «Император Николай I» стоял в Гонконге. В гавань вошел английский крейсер и, становясь на якорь, так неудачно проделал маневр, что чуть было не задел форштевень русского корабля. Вскоре английский командир явился к Макарову с извинениями: