Царьград. Трилогия - Посняков Андрей - Страница 65

– У вас в Касимовке женщина странная не объявлялась? С ребенком.

– Женщина с ребенком? – Илья перестал рыдать и хлопнул ресницами. – Да, была такая. Мама как раз рассказывала, да я и сам женщину эту видал – красивая такая, молодая. Жаль, что сумасшедшая.

Господи…

Вот так вот, не знаешь, где найдешь, где потеряешь! Что бы еще там, на картофельном поле, спросить у ребят? Давно б уже сыскал своих… давно бы…

– Слышь, а эта женщина… она где сейчас?

– Не знаю. Давно уж ее в деревне не видели, с лета. Милиция, участковый наш, дядя Ваня, разбирался.

– Участковый, значит… Так-так… Ну, ты беги, Илюха!

Помахав мальчишке рукой, старший тавуллярий решительно зашагал по низкому берегу. Срезая путь, снова спустился к реке, попросил перевезти проплывавшего на лодке мальчишку-рыбака.

Поблагодарил:

– Спасибо!

Да, хоронясь за кусточками – вид-то самый босяцкий! – направился к площади с деревянным клубом, почтой и магазином. Чуть в стороне торчали панельные трехэтажки с развешенным на балконах бельем… Интересно, добрался уже Илья до своей мамки? Добрался, наверное…

Дождавшись, когда пройдут мимо две разговорчивые дебелые тетки с кошелками, Алексей обогнул клуб. Желто-синего милицейского «Урала» не было, да и не нужен был пока старшему тавуллярию участковый. Пока не нужен.

А вот школа-восьмилетка – очень даже нужна. И почта.

Вот она, почта… Чем там только не торговали! Отстояв небольшую очередь, Лешка купил на бандитские деньги недешевую шоколадку и десять листков бумаги для принтеров (нарочно брал десять, покупать один выглядело бы слишком уж подозрительно) и шариковую ручку. Потом, уже расплатившись, увидал стоящую на полу за прилавком старую пишущую машинку. Попросил:

– Можно опробовать?

– Да пожалуйста! – Продавщица – объемистая в талии и груди женщина с завитыми «мелким бесом» крашеными волосами – пожала плечами. – Только сами поднимайте – тяжелая! А если вдруг захотите купить, так обращайтесь к Сидорову, начальнику почты – машинка-то у них на балансе числится.

– Сперва посмотрю – работает ли?

Взгромоздив тяжелый аппарат на стоявший в углу стол, Алексей зарядил листок и старательно, одним пальцем, отбарабанил:

«Маршрутный лист»… Ну и чуть ниже забил от балды названия рек, речушек и деревень.

После чего вытащил листок и, поставив машинку на место, громко поблагодарил продавщицу и, заявив, что сейчас же идет искать Сидорова, покинул почту быстрым решительным шагом.

И, оглядевшись по сторонам, направился к местной школе-восьмилетке.

Хорошая была школа, добротная – двухэтажное кирпичное здание, выстроенное когда-то навырост – для все более многочисленных колхозных детишек. Увы, времена те давно уже миновали – и школа стояла полупустой. Не слышно было ни крика, ни гама.

Нет, ребята за углом стояли – курили конечно же.

– Парни, директор у себя?

– Не, ушел уже.

Лешка усмехнулся: ну, ясно – ушел. Не ушел бы, так бы нахально не смолили.

– А в канцелярии кто-нибудь есть? Ну или в бухгалтерии?

– Секретарша, кажется, еще не ушла.

– А как зовут, секретаршу-то?

– Глаша. Глафира Петровна.

– Спасибо, парни.

Поднявшись по парадному крыльцу, старший тавуллярий справился у подозрительно посмотревшей на него технички, где находится канцелярия, и, уловив слабый кивок, тут же потянул на себя обитую дермантином дверь с синей с белыми буквами табличкой – «Директор».

– Здравствуйте, дражайшая Глафира Петровна… Ой!

Лешка сконфузился – «дражайшей Глафире Петровне» было от роду едва восемнадцать годочков. Ну от силы – двадцать. Прелестное, надо сказать, создание, этакий сельский вариант Николь Кидман.

– Глафирочка, умоляю! – Пав на колени, Алексей протянул ей шоколадку. – Я из туристского клуба… Мне б командировку отметить. Тут у вас уже все закрыто – вечер.

– А, так вы турист. – Девушка улыбнулась. – Вовремя пришли – я как раз уже домой собиралась. Вам печать поставить?

– Как обычно! – Алексей широко улыбнулся и, положив на стол «маршрутный лист», попросил: – Глафирочка, вы печать, пожалуйста, вон там, внизу поставьте – мне еще схему нарисовать нужно. Вот, спасибо большое! Доброго вам здоровьица!

– И вам. Не боитесь в походе-то? У нас ведь тут страшные дела творятся – преступники их тюрьмы сбежали!

– Да что вы говорите!

– Вот-вот! Так что вы осторожней будьте.

– Спасибо за предупреждение. Кстати, телефончик местного участкового не подскажете?

– А вон, он как раз недавно заходил, визитки оставил. – Секретарша протянула визитеру маленькую картонную карточку со всеми реквизитами участкового уполномоченного.

– Еще раз благодарю!

Выйдя из школы, Алексей пристроился неподалеку, на старом картофельном ящике и, аккуратно оторвав верх скрепленного печатью листка, корявым почерком набросал:

Неразборчиво подписавшись, Лешка, поплевав на пальцы, размазал печать до столь же неразборчивого состояния и, поставив августовскую дату, быстро зашагал обратно к клубу, с обратной стороны которого и располагалось присутственное место участкового уполномоченного.

Небольшое крылечко, скрипучие ступеньки, свежевыкрашенная деревянная дверь с вывеской «Опорный пункт милиции. Часы приема граждан…».

Заглянув в окно, забранное железной решеткой, старший тавуллярий увидал участкового, прилежно корпевшего над бумагами в свете настольной лампы. Окошко-то выходило на север, да и кусты тут, за клубом, деревья – темновато. Судя по всему, милиционер был один.

А кабинет-то не изменился: все те же конторские столы, телефон, старый компьютер с принтером, сейф, шкаф, на двери – небольшое зеркало, у стены, слева – видавший виды диван, над которым кривовато висел портрет президента, а рядом с ним – большой цветной плакат.

Сунув «запрос» в щель между дверью и косяком, старший тавуллярий отошел на несколько шагов в сторону, огляделся и, найдя подходящий камень, метко швырнул его прямо в вывеску.

Вывеска оказалась крепкой – выдержала, но дверь тут же распахнулась, и выбежавший на крыльцо участковый грозно осмотрел округу. Никого, конечно, не увидал, да зато наклонился, поднял запрос, вчитался, смешно шевеля губами. И, скрывшись в опорнике, захлопнул за собой дверь.

Довольный, Лешка направился обратно на почту, купил телефонную карточку и, найдя висевший снаружи таксофон – новенький, ярко-синий, работающий! – набрал номер опорного пункта.

– Товарищ Бобриков? Иван Иванович? Участковый уполномоченный? Вас беспокоит профессор Тяпкин. Мы вам еще в августе отправляли запрос, с нарочным… Ах, только что получили? Тогда, может быть, устно скажете, а мы зарегистрируем как телефонограмму? Ага, ага, говорите… Нет-нет, подождите, я возьму журнал… Ага, внимательно слушаю! Блондинка, глаза синие, лицо овальное, нос прямой… называла себя Ксанфией? Говорит плохо? Да-да, это она и есть! А ребенок? Что ребенок? Ах, был – да? Они, они… Нашлись, слава богу. И куда вы их направили? Куда-куда? В городскую инфекционную больницу! Господи… Ах, там социальные койки? Ну да, ну да, конечно, в курсе. А кто заведующий отделением? Как-как вы сказали? Быстрицкий? Спасибо вам огромное! Нет, официальный ответ можете оправить позже. Мы его тоже зарегистрируем. Еще раз спасибо! Нет, есть за что. Приятно было поговорить.