Андропов. 7 тайн генсека с Лубянки - Семанов Сергей Николаевич - Страница 38

Статья не понравилась осторожному Брежневу: «Этот м… хочет поссорить нас с русской интеллигенцией», – сказал он в раздражении. Итак, Яковлева срочно и унизительно сослали в провинциальную Канаду.

Даже к такому баловню судьбы, как художник Илья Глазунов, Андропов относился очень настороженно – именно за его явно прорусские настроения, хотя, как сплетничали у нас и за границей, этот модный живописец и портретист всех знатных особ исполнял некоторые деликатные поручения Лубянки. Как бы то ни было, но в 1976 году составил специальную докладную записку по поводу деятельности художника Глазунова. В целом Андропов не хотел изолировать скандально известного живописца от общества, однако характеристику ему выдал не самую лучшую: «Глазунов – человек без достаточно четкой политической позиции, есть, безусловно, изъяны и в его творчестве. Чаще всего он выступает как русофил, нередко скатываясь к откровенно антисемитским настроениям… Было бы целесообразно привлечь его к какому-то общественному делу, в частности к созданию в Москве музея русской мебели».

Антирусские настроения Андропова, при всей его скрытности и осторожности действий, не были тайной, особенно в столичных кругах, куда более информированных, чем вся остальная огромная страна. Однако сравнительно недавно появилось интересное свидетельство из самой глубины российской провинции. В мемуарах уже упомянутого В. Казначеева, партийного работника со Ставрополья, дается любопытный разбор этой стороны андроповской политики. Воспоминания эти интересны особенно потому, что они – из провинции.

«Деятельность Андропова всегда носила характер максимального извлечения личной выгоды, завоевания наиболее влиятельных позиций. Он с удивительной ловкостью мог совмещать в себе внешний либерализм и внутреннюю жесткость, что, собственно, является положительным качеством политика. Андропов стремился завоевать доверие в кругах русской интеллигенции. По-видимому, это была тщательно спланированная акция. По всем окраинам Советского Союза прокатилась яростная волна подъема национал-шовинизма – прибалтийского, армянского, грузинского, украинского, еврейского, начались отъезды целых еврейских семей на «землю обетованную», но главное – евреи стали проявлять неслыханную активность в СССР, создавая правозащитные движения и другие различные организации, которые КГБ по мере надобности хотя и разоблачал, но делал это чрезвычайно топорно и неумело, создавая больше рекламы этим движениям, чем пытаясь искоренить их на самом деле. На этом фоне лишь подъем русского национального самосознания подавлялся нещадно. Множество русских молодежных организаций национального толка были истреблены, а их участники получили не символические сроки, как, например, прозападные правозащитники, а совершенно реальные, полновесные 10—15 лет. И все же с защитой русского национального достоинства приходилось считаться. Во-первых, подъем национал-шовинизма на окраинах, при внешней декларативной позиции, на якобы защиту интересов собственного народа носил, как правило, откровенно антирусский характер, к тому же эти настроения активнейшим образом поддерживались извне идеологическими противниками Советского Союза: Соединенными Штатами Америки, Великобританией, Израилем и другими. Защититься от этого нашествия, от реализации плана Запада развалить СССР изнутри можно было лишь одним способом: дать выход национальной энергии русских, уравнять наконец в правах доминирующую в численном отношении нацию с другими национальностями, прекратить бездумную перекачку средств из России в другие союзные республики и, главное, что находилось в ведении председателя Комитета государственной безопасности, прекратить рост национализма на окраинах и перекрыть финансовые и идеологические каналы, по которым поступала помощь в эти республики. Андроповым это не было сделано, скорее, напротив, делалось все, чтобы национальные пожары можно было раздуть в любой удобный для этого момент.

Провозглашенный Сталиным во время Великой Отечественной войны идеологический курс на укрепление национального сознания принес великолепные результаты – победу в войне. Русская национальная психология, пожалуй, единственная, которая не только не исключает братство народов, но и подразумевает его. Только русские со своей врожденной толерантностью смогли скрепить гигантское евразийское пространство, не дать поглотить его активной капиталистической среде, постоянно требующей захвата новых колоний, получения дешевой рабочей силы и новых рынков сбыта.

Прорусские настроения были чрезвычайно сильны в Вооруженных силах. В так называемых «Ленинских комнатах» висели портреты великих русских полководцев, агитация велась таким образом, что империалистическому агрессору противопоставлялась мощь Советской армии, стоящей на фундаменте славных побед русской армии над Наполеоном, овеянной великими походами Суворова и др. Армия была великолепной школой не только для обучения военному искусству, но и, прежде всего, для воспитания патриотизма, прививала русским национальное самосознание. КГБ вел другую политику: робкие группы, пытавшиеся культивировать русскую идею, в основном объединявшиеся вокруг различных исторических обществ, литературных журналов «Москва», «Наш современник», «Молодая гвардия», были под бдительным оком «шефа тайной полиции». Он не прекращал их деятельность полностью, но и не давал работать в полную силу, то и дело натравливая на русских деятелей искусств своих идеологических ищеек, клеймящих «зарвавшихся великодержавных шовинистов» с марксистско-ленинской, догматической позиции».

Да, примерно так оно и было, партработник из далекого от Кремля и Лубянки Ставрополья правильно это увидел. На исходе семидесятых Андропов, накопив в своем ведомстве довольно уже много «материала» на деятельность «молодогвардейцев» (они же «русисты»), приступил к действиям. Инструмент для этого был загодя создан и уже неплохо опробован на деле – упомянутая уже «пятка» во главе с матерым и совершенно беспринципным иезуитом Бобковым Филиппом Денисовичем, было ему тогда лишь пятьдесят лет, а чин имел всего лишь генерал-майора, за выполнение заданий по борьбе с русским патриотизмом он вскоре сильно возрос в званиях и должностях.

Однако перед самым андроповским наступлением на «русский фланг» случился мелкий, смешной даже эпизод, который, однако, получил шумную огласку и ускорил события. Речь идет об альманахе «Метрополь», который в конце 1978 года создали несколько столичных литераторов еврейско-либерального толка. Тут нужно сделать краткое пояснение. Пресловутый брежневский застой уже начался. Да, его позднее сильно преувеличили и сделали некой страшилкой, но он был. Касалось это только верхушечного слоя интеллигенции – очень влиятельной социальной группы в Советском Союзе (в отличие от Запада, где, скажем, писатели давно уже потеряли важное общественное значение). А уже вышла пресловутая «Малая земля», и все творческие союзы вынуждены были ею официально восхищаться. Устно и печатно выступали, конечно, лишь отпетые холуи, но зато все остальные хоть и смеялись или злились, но все же помалкивали.

Это, конечно, не могло не вызывать раздражения, а самых решительных подталкивало на какие-то действия. В ту пору в интеллигенции сложилось странное и нелепое положение: власти требовали покорного соглашения со своими туповатыми благоглупостями, но у самой-то власти не было ни сил, ни уважения к ней в народе, и особенно в его образованном сословии. Над Брежневым открыто насмехались, причем совершенно безнаказанно. Автор в те годы не раз присутствовал на приятельских сбеговках с участием сотрудников высшего партийного руководства или старших офицеров КГБ – пресловутые «антисоветские анекдоты» были там столь же популярны, как и песенки Высоцкого и все прочее подобное. Для такого строгого государства, каким был тогда по инерции Советский Союз, это было странно. Слабость власти была налицо, и это таило опасность распада.

К тому времени активные деятели еврейско-демократического движения в основном выехали за границу (добровольно или принудительно), другие превратились в хапуг (Рождественский) или прокисли (Лакшин). Но среди оставшихся и сохранившихся нашлись такие, в которых не угасли идеализм и боевитость, и они вовсе не собирались посвятить себя скупке антиквариата. Разумеется, они знали, каковы жены у Брежнева—Суслова и кто их помощники, но вялость и заскорузлость властей им тоже стала невмоготу. Эти горячие честолюбцы, без всякой оглядки на своих «премудрых», вывалили в начале 79-го «Метрополь». Увы, уровень постаревшей «молодежной прозы» оказался через 15—20 лет столь жалок, что никакого отклика среди интеллигенции не вызвал. Произошел политический скандал, и только. Поводом удачно воспользовались деятели «русского фланга», о чем далее.