Такой смешной Король! Повесть первая - Леви Ахто - Страница 43

— Хочешь есть? — спросила Хелли и уже хотела подняться со стула, чтобы обслужить своего августейшего сорванца. Но ему было не до еды… когда где-то что-то грохочет.

— Я пойду, — сказал он, словно спросил, — побегаю немного… — Скорее бы за дверь! — Мне же подышать надо! — услышала Хелли ответ Короля, которым в данную минуту владело безотчетное стремление быть на улице, питающей его сознание чем-то необъяснимо волнующим. А если сказать по правде, балтийский воздух действительно насыщен особенными жизненными флюидами, тем более на острове. Так что Люксембургскому Королю феноменально повезло с рождением в городе Журавлей. Сделав свой первый вдох в жизни, он тут же констатировал — воздух превосходной свежести!

Увы! Не успел-таки Король выскочить за дверь, она отворилась, и вошел Алфред. Он с трудом стал втаскивать большой фанерный ящик. Удивленной Хелли он сообщил:

— Солдаты там склад открыли, все тащат кто хочет. Здесь ботинки мужские, разные размеры, есть и для этого…

«Этот» был, разумеется, Королевское Величество. Алфред открыл ящик и начал доставать из него коробки с ботинками. Одну коробку кинул Королю:

— Примерь.

Ботинки были черные, красивые, с кожаными подметками, от них шел запах… новых ботинок! Приятнейший запах. Королю ботинки подошли, и Хелли обрадовалась.

— Слава богу! — воскликнула она. — Пусть рвет их теперь.

Нет, Король вовсе не хотел рвать такие красивые ботинки. Что за глупости! Да и снимать ему их не хотелось. Однако лето…

— Пойду-ка схожу еще раз, — собрался Алфред, — там, кажется, подошвенную кожу нашли, посмотрю.

Хелли было интересно узнать, как случилось, что солдаты открыли склад, и можно ли там брать, и не опасно ли, или приказали этим солдатам открыть склад, а может, все-таки нельзя там ничего брать?

— Солдатам приказали, по-видимому, не открыть склад, а взорвать, — объяснил Алфред перепуганной женщине, — но солдаты не пожелали, видать, там же не военное снаряжение, а промышленные и продовольственные товары — что его взрывать? Чего ради добро уничтожать? Они и открыли двери настежь и крикнули: «Берите, тащите, нам не жалко, а то сгорит все — война же».

Алфред говорил правду: война приближалась. Если бы можно было Хелли подняться на большую башню замка, она бы увидела, как разрываются снаряды, увидела пожарища, фронт приближался к городу. Многие горожане забили на всякий случай окна, выходящие на улицу, досками. Над городом пролетали немецкие самолеты, стреляли из пулеметов. В городской бойне из винтовок перебили весь находящийся здесь скот, туши нагрузили на грузовик и увезли на полуостров Сырве.

Алфред ушел. Король знал, что это склад на улице Малой гавани. На его стене высоко над маленькими окнами нарисованы три большие черные буквы: Э. Т. К. От дома до него не больше десяти минут королевского ходу. И кто мог ему запретить направить туда свои высокородные босые ноги?

Алфреда он уже не догнал. Прибежал на улицу Толли. Все время встречались нагруженные чем-нибудь люди, тащили в мешках, в коробках, на тачках ящики, мешки, свертки. Уже давно не видел Король столько людей на улицах, а у самого склада — столпотворение, как описано в бабушкином Писании, а также рассказывали в школе на уроке богословия; мужчины, женщины, дети, собаки — все сновали по складским помещениям, словно муравьи, проникшие в коробку с печеньем. И тащили и тащили. Какие тяжести! Король никогда бы не поверил, что человек способен до такой степени нагрузиться, такие грузы ка себе нести. На русском языке это явление объясняется в пословице: «Своя ноша не тянет». Но Король этого, естественно, не знал, А теперь все в этом складе стало «свое»…

Наконец, он увидел Алфреда, который возился у большой тачки на велосипедных колесах, нагружая на нее два больших ящика, тюки с кожей и мешки. Не заметив Короля, Алфред тронулся в путь: ведь нельзя было мешкать, надо было успеть сделать еще несколько заходов, склады раздают не каждый день.

Король влился в толпу и стал ходить из помещения в помещение, везде люди открывали ящики, коробки, проверяли содержимое, хватали, уносили; стояли галдеж, шум, пыль, от всего этого голова у Его Величества пошла кругом, как-то странно представить себе, что все тут, во всех помещениях, все можно взять. Раньше, бывало, он заходил в магазин, особенно в тот, что напротив памятника павшим солдатам в Освободительной войне, — магазин игрушек, но бывал он и в других, хотя у него и не было денег, просто так смотрел и завидовал тем, кто покупал то, что купил бы и он, если бы у него были деньги. А здесь столько всего, и, пожалуйста, бери — все твое. Ощущение от этого образовалось непонятное, двоякое: это была радость от обладания, словно он ужасно богатый, и в то же время какое-то равнодушие: раз все можно брать, а всего очень много, то не знаешь, что именно надо брать, а тогда и не надо ничего. Конечно, смотреть — вот это да! Смотреть: что, в чем, какое, сколько. Это интересно. А брать? Куда девать все это?!

И Король радовался — все это и мое, я могу взять и унести сколько хочу. Жаль, что все не унести, было бы здорово, если бы можно было прийти в этот склад, когда что-нибудь надо: пришел, взял сколько надо и ушел. В любое время. Еще было жаль, что все это не из шоколада. Он увидел какие-то беленькие симпатичные дощечки со сверкавшей стальной проволокой и узнал их: крысоловки. Король стал с ними играть, он с удовольствием щелкал крысоловкой, представляя, каково крысе, схваченной стальной проволочной челюстью. О да! Вернее, нет, ему не хотелось бы оказаться на месте крысы. Как глупо все-таки устроена крысиная жизнь, подумалось Королю, раз существует такая ее специфическая крысиная смерть!.. Ведь в одном только этом помещении сколько этих крысоловок в ящиках — на всех городских крыс хватит. Какое везение, что его родители — не крысы. Алфред, правда, тащит, но и все другие тоже!

А где игрушки? Должны же где-то быть оловянные солдатики — его мечта, так уже надоели шурупы, которые заменяли оловянных солдатиков, хотя, конечно, при наличии воображения шурупам можно придумать такие внешние данные, какие оловянным солдатикам не придашь, поскольку у них у всех одинаковые лица и мундиры. Игрушек он нигде не находил. Одна нервная женщина попросила его залезть наверх штабеля картонных коробок и сбросить вниз несколько.

— А что в них?

— Не знаю, но ты лезь, что тебе стоит при твоем-то весе.

Король исполнил ее просьбу. Женщина торопливо раскрыла-разорвала продолговатую узкую коробку — в ней оказались мухобойки. Женщина разочарованно посмотрела на них, но, подумав, взяла парочку. Что ж, мухи всем досаждают. Протащились два мужика, с трудом волокли длинный ящик — что в нем? А-а, неважно. Здесь везде можно было сунуть нос, все можно было трогать. Но Королю уже надоело, захотелось на солнышко, которое приближалось к острову Абрука, и Король ушел из склада.

Здесь он увидел двух солдат, стоявших поодаль. Они курили, смотрели на людей, о чем-то между собой переговаривались. К солдатам подошел ленивый черный кот, стал тереться о их сапоги. В это время подъехала длинная черная автомашина, блестевшая на солнце, похожая на такси, в котором Король когда-то очень давно катался с Алфредом и Хелли в Главном городе, когда шел дождь и Хелли была вся мокрая. Черная машина ехала не быстро. Поравнявшись с солдатами, она чуть приостановилась. Сидевший рядом с водителем человек в кожаной куртке что-то сказал солдатам, и — Король даже не понял, что произошло, — раздался хлопок, словно лопнул воздушный шар, последовали еще хлопки, кот сиганул в подворотню. Один солдат упал, другой побежал, прихрамывая, и юркнул во двор кинотеатра «Скала», машина проехала и исчезла за поворотом.

Люди по-разному повели себя: одни поспешно удалились, другие с опаской озирались, не уходили. Некоторые посмелее подошли к солдату, который открыл им склад и смотрел с товарищем на их старания, когда они со склада все тащили. Солдат лежал на животе, из-под него выскочила тоненькая красная любопытная змейка-струйка; пробиваясь в уличной пыли, она шустро заскользила в сторону водостока. Солдат был неподвижен. Кто-то перевернул его и закрыл глаза.