Древняя кровь - Селецкий Алексей - Страница 72

— Да, местечко что надо, — согласился Иваныч. — Но вряд ли сейчас кто-то туда сунется, по такому снегу. Разве что с бульдозером.

— Слушай, а не под городом ли эти холмы? Там оврагов — хоть отбавляй, и еще…

— Знаю, что на тех холмах. Печати. Думаешь, полезут?

— Кто их разберет. Могут и сунуться. Хотя нет, вряд ли — проще старое место добить, тут ты прав. Там раз уже почти получилось, а на Печатях придется пробиваться сквозь всё старое и новое. С нуля.

— Даже хуже, — кивнул Иваныч. — Не знаю, чего сейчас эти недобры молодцы и черны девицы достигли, но, если по прежним делам судить, слабоваты пока для Печатей.

— Ты думаешь, опять на том же месте?

— Не дам тебе гарантии, но скорее всего — там же.

— А поточнее выяснить можешь?

— Могу-то могу… — Иваныч почесал переносицу мундштуком трубки. — Да только и тогда я тебе гарантии не дам. Разве что связи прощупать между этим местом и тем, что мы уже наработали. Что у нас там — квартира с обитателями, молодежь, еще что.

— Посох, кое-какие амулеты. Трава сушеная с остатками крови.

— Не пойдет. Посох по другому делу, да и взят слишком рано. Кровь… Не буду я с ней работать. Колдунам отдай, такие штуки к ним поближе. Ладно, попробую сам. Авось нащупаю кого-нибудь — твоей и божьей помощью.

— Если на холмах — что делаем? Как с Володей быть?

— Это ты у нас полководец, тебе и решать. Знаю, знаю, его ребят ты во все дыры посылаешь, личная гвардия твоя. Но опять-таки — Владимир горяч, а толк с этого не всегда есть. Остальные у тебя где ?

— По разным углам. Знаешь, перемирие перемирием, а поберечься надо.

— Думаешь, Пермяк всё-таки сговорится с черными?

— Не думаю. Но может быть и такое, дочку он любит больше, чем нас.

— Ну, так он у своих не царь и не бог. Случись такое — свои же ему крылья повыдергивают, чтобы против народа не шел.

— А если обманет? Вот выходит он сейчас и говорит: «Всё это вражеская провокация! Ударим, да посильнее!» Думаешь, не поверят? Третий год в его словах никто не сомневается — даже ты. Сказал Пермяк: «Воюем!» — и вот она война. Сказал: «Миримся!» — и с тех пор ничего серьезного. Недоразумения — не в счет, там не его вина. Скорее наша общая глупость. Так, в общем, у тебя сейчас все, кроме Владимира, раскиданы.

— Не все. Из старших в городе сейчас Илья, да и под городом несколько человек. Тот же Натаныч.

— Натаныча пока не трогай. Он нам нужен там, где есть. Кто еще из воинов поблизости? Так, чтобы хоть чуть-чуть обстрелянных, не последнего набора, и готовых к работе?

— Михаил с командой неподалеку. Часов пять, если на машине.

— Вот это уже получше, особенно если ты с ними связаться можешь. — Николай Иванович улыбнулся каким-то своим мыслям. Видимо, этот самый Михаил чем-то хорошим запомнился. — Тогда Володю твоего можно в городе оставить. Мало ли что здесь начнется — могут провести какой-нибудь еще обряд. То ли для прикрытия, то ли для помощи. Да и опыта тихой работы у Владимира побольше.

— Хорошо. А отслеживать здесь вы с Ильей будете?

— Мы? — возмутился Иваныч. — Не-ет, Олежка, тут Илья и сам справится. А от меня больше пользы на месте будет. Или ты меня вообще считаешь мешком с костями?

— Саша, так всё-таки, что вы там решили? Ты идешь? Или тебе можно остаться?

— Надо идти, Иринка, надо. Не бойся, в этот раз я не самый главный супермен. Есть кому поработать, а я так, для подстраховки. Ну и потому, что место и компанию знаю.

— Значит, всё-таки на холмах?! — Вокруг Ирины все забурлило от выплеснувшегося страха. — Саша!!!

— Не кричи, соседей разбудишь. Ну да, там же. Постоянное место сбора этой компании, раз там чуть не получилось — теперь точно не дадим.

— Не ходи, Саша! Не надо никому туда ходить, слышишь?! Ни вам, ни кому! Вообще никому! Я его и сейчас чувствую, этот проклятый Круг. Там опять эта жуть поднимается!

— Такая вот наша работа — загонять жуть обратно. Да не бойся ты! Там будут настоящие профессионалы, не год и даже не десять лет с нечистью воюют. И как видишь, все целы.

— А сколько за это время других погибло? А сколько покалечилось? Ты же сам мне рассказывал, что с тобой летом было!

— Было и прошло. Теперь умнее стал. Да что ты, Ира, в самом-то деле! И вообще, нельзя об этом перед делом говорить! А то возьмешь и… напророчишь, в общем.

— Хорошо, Саш, молчу. — Голос был виноватый, но верхнее зрение выдало: сердится и боится. Впрочем, одно другого не исключает. — Тогда иди ко мне. Давай опять обо всем забудем.

— Не выспимся. Тебе вставать рано, мне следующую ночь не спать…

— Тебе во сколько завтра ехать к своим… Древним

— К четырем.

— Значит, с утра выспишься.

— А ты?

— А я прогуляю! Могу я себе такое позволить, если уж ты приезжаешь и тут же сбегаешь?!

Перед домом сидел Николай Иванович. Спокойно курил. Около ног лежали два вещевых мешка — старые, выгоревшие и потертые до белизны, набитые не то чтобы до отказа, но до заметной округлости.

— Ну что, боец, готов? С невестой попрощался?

— Иваныч, не туда твоя шутка пошла. — Из дома вышел Олег. — Вернемся — тогда насчет прощания и поговорим.

— Не учи. Вернемся, куда мы денемся. Я такие вещи чувствую.

— А если ошибешься?

— Типун тебе на язык! — рассердился Иваныч. Сплюнул, начал выколачивать трубку о подошву кирзового сапога. — Если я в таких вещах ошибаться начну — знаешь куда мне самому пора?

Олег не ответил — возился с замком. Защелкнул, положил ключ в карман. Подхватил прислоненное к косяку ружье. Ничего себе!

В охотничьем оружии Александр разбирался пока что не очень хорошо, но эту «железяку» оценить сумел. Потому что «Моссберг-500» можно, конечно, считать охотничьим ружьем: двенадцатый калибр, гладкий ствол, всё как положено. А можно считать и боевым. По крайней мере, американская армия от него не отказывается. Именно от этой модели, со складным прикладом — в первую очередь.

— Любуешься? — Олег перехватил внимательный взгляд. — Вообще-то есть ружья и получше, это я тебе по секрету говорю. Но в нашем деле важно еще и что?

— Пшыхолохия, — проворчал Иваныч, раскуривая трубку и одновременно поднимая «сидора». С мундштуком в зубах разговаривать неудобно, но о старался. — Думаыш, они тебе шражу ждадут. Вшпомны ноабр. — Последнее слово получилось всем невнятным, потому что трубка всё-таки попыталась выскользнуть. Старик перехватил ее на лету. Без помощи рук — только зубы клацнули.