Паутина 1953 (СИ) - Рыбалкин Валерий - Страница 5

После того, как мать переехала в Дебальцево, он несколько раз бывал в Минске, говорил с Ниной. Девушка встречала его с радостью. Общались они долго и самозабвенно. Но когда Борис предложил красавице бросить всё и уехать подальше от Молодечно в какой-нибудь далёкий угольный бассейн, она засомневалась, а, немного подумав, сказала своё твёрдое нет:

- Ну, куда мы поедем? От отца, от матери, от родных? Нет, я не могу так. Прости меня, Боря, не могу. Давай сначала выучимся, а там будет видно!

Писать по почте в Минск Борис боялся. Боялся и за себя, и за Нину. Он хорошо знал, что все армейские и большинство гражданских писем вскрываются и контролируются почтовыми цензорами. Более того, фронтовые треугольники зачастую не доходили до адресата, если содержали в себе упаднические, пораженческие или просто грустные мысли и настроения. Невидимая паутина раскинулась повсюду. Один неверный шаг - и жертва может оказаться за колючей проволокой. Доказывай потом, что ты не английский шпион! Кто тебе поверит?

***

Так случилась, что вечером в канун Нового Года Борис без копейки денег лежал на своей койке в студенческом общежитии и предавался дурным мыслям, что вообще-то не свойственно было его характеру. Вдруг дверь распахнулась, и ребята из соседней комнаты почти насильно подняли его, заставили одеться и потащили куда-то в загадочную новогоднюю московскую ночь, расцвеченную праздничными огнями. Это была судьба. В незнакомой московской квартире в канун Нового года он встретил девушку, которая перевернула всю его жизнь. Пять лет они учились рядом, в параллельных группах, но встретились только теперь.

Через год на свет появился ваш покорный слуга, пишущий эти строки, а в ту волшебную ночь мои будущие родители смеялись и радовались жизни, в глубине души надеясь на скорое окончание мрачных времён, на то, что страна очистится от вездесущей чёрной паутины и придёт, наконец, светлое будущее...

***

Василий отсидел ровно год и вернулся к своей Антонине, имея на руках справку об освобождении вместо паспорта. Она до сих пор хранится у меня, эта справка с фотографией, на которой изображён не дед, а всего лишь тень, половина, бледная копия моего деда, человека, светлый образ которого сохранила моя детская память. Он выжил. Кости обросли плотью, душевные раны со временем зарубцевались. Но кто ответит за совершённое над ним? Кто ответит за миллионы загубленных жизней, за издевательства, за кровь?...

Василий, мой дорогой дедушка, никогда не делился воспоминаниями о том, что происходило с ним там, за колючей проволокой. Он постарался вычеркнуть это ужасное время из своей жизни, хотя до конца это сделать было просто невозможно. Я хорошо помню, что кисть одной руки у него почти совсем не гнулась, навсегда приняв форму черенка лопаты, лома или кирки. Не знаю, что он в ней чаще держал за этот год. В дни праздников, выпивая с отцом, дядькой и друзьями, он часто произносил свой любимый тост:

- С нами Бог и начальник милиции!

Антонина отошла после всех случившихся с её семьёй потрясений. А когда времена немного смягчились, часто рассказывала об описанных событиях и о приснившемся ей потолке с чёрной паутиной. Свой сон она называла вещим.