Катастрофы сознания - Ревяко Татьяна Ивановна - Страница 8

В начале октября того года, когда все это случилось, ко мне в камеру пришел поручитель за старшую дочь и с большим сознанием собственного достоинства сказал, что желает отказаться от поручительства за нее, так как разошелся и не хочет более иметь с нею ничего общего. Я сказал ему, что он может подать об отказе от поручительства заявление мне или следователю, но, воспользовавшись его пребыванием у меня, завел с ним разговор о существе этого дела. Он согласился со мною, что оно ужасно, и когда я сказал ему, в каких направлениях шли розыски, он заявил мне, что это все ложные пути, и, если бы покойная могла теперь говорить, она бы рассказала другое, „и весьма неожиданное“, прибавил он, лукаво усмехаясь, „Но ведь вы были при ней, когда она еще говорила, конечно, расспрашивали ее, и без сомнения, она вам сказала все, как другу семьи. Вы могли бы поэтому нас вывести из лабиринта, дать нам руководящую нить… ведь вы тоже возмущаетесь этим мрачным делом и не можете не жалеть несчастную девушку.“ — Но, само собою разумеется, — ответил он совершенно спокойно, — она мне все рассказала, и жаль мне ее и возмущаюсь я, а все-таки помогать вам не хочу, ее не воротишь, а мне это невыгодно и неудобно. Впрочем, если вы дадите честное слово, — и он оглянулся на двери кабинета, — что не только не передадите никому того, что я вам скажу, но ни в коем случае и никаким способом этим не воспользуетесь, то я вам, как знакомому, для удовлетворения вашего любопытства, по дружбе, пожалуй, кое-что расскажу. — Милостивый государь — я с вами говорю, как прокурор, а не по дружбе, которой между нами существовать не может, тем более, что я не имею чести быть с вами знакомым и вижу вас в первый раз. — Ну вот, вы уже сердитесь! Если так, то я вам, господин прокурор, заявляю, что я ничего по этому делу не знаю. — Даже и того, что старшая сестра погибшей заявила, что подделка ее невинности для господина банкира должна была совершиться при вашем техническом содействии? — Нет, знаю! — Но разве это возможно?! — Почему же нет? Для этого есть разные способы, между прочим, некоторые вяжущие средства. — Я не в этом смысле говорю о невозможности. Но разве мыслимо, чтобы врач, профессор, руководитель молодежи служил своими знаниями такому презренному предприятию. Ведь это безнравственно! — Э-э-эх, господин прокурор, зачем вы такие страшные слова употребляете: нравственно, безнравственно. Нравственность-то ведь понятие гуттаперчевое, растяжимое. Есть более реальные вещи: целесообразность, — о них только и стоит говорить. Так то-с! — И он, с напускным добродушием, протянул мне руку, а когда я ее принял, то с насмешливым удивлением пожал плечами и неторопливой походкой пошел из кабинета. Дело было прекращено судебной палатой.»

Конфликт в семье

Конфликт в личной жизни — главная причина большинства суицидов. Отсутствие отца, алкоголизм, невнимание к внутреннему миру детей в так называемых благополучных семьях, авторитарность родителей — все это роняет семя смерти, способное дать всходы не только в подростковом возрасте, но и гораздо позже. Четырнадцатилетняя девочка отравилась после того, как отец, встретив ее вечером с приятелем, «толкнул» речь о вреде ночного гулянья. «Мелочь» оказалась решающей в бесконечном потоке регламентации и давлений «заботливого» папы. Двенадцатилетний мальчик несколько раз пытался покончить с собой: бросивший семью отец-психопат взял привычку врываться в дом бывшей семьи и избивать мать и ребенка. Обращения в милицию оказались тщетными — садист вел вполне благопристойную жизнь: не пил, успешно занимался бизнесом, вовремя мог дать парочку купюр кому надо, одним словом, оказался неуязвим. В добровольной смерти из-за несчастной любви многие видят способность к истинным чувствам, не признаваясь в эмоциональной зависимости, неумении или нежелании реализоваться в других сферах. Еще бы! Вертер, бедная Лиза, Анна Каренина — как сладко и томно опоэтизировала культура инфантильность и чувство неполноценности.

Разрушение этнических традиций

Эпидемия самоубийств прокатилась в последнее десятилетие по индейским резервациям в США и странах Латинской Америки. Здесь главными причинами выступают разрушение этнических традиций, уменьшение ареала обитания, отсутствие работы, алкоголизм. Самый характерный пример — племя гуарани-кайова (Бразилия). О его судьбе еженедельник «Ньюсуик» писал в ноябре 1991 г.: «Волна самоубийств началась в 1987 г. и с тех пор нарастает. Только за последние 19 месяцев 52 человека добровольно ушли из жизни. В большинстве случаев они повесились на деревьях или на стропилах своих хижин. Средний возраст самоубийц — 17 лет. В одном из племен, насчитывающем лишь 7500 членов, теперь совершается ежегодно по 4,5 самоубийства на каждую тысячу человек, что примерно в 150 раз превышает аналогичную цифру для всей Бразилии… Сложившаяся ситуация своими корнями уходит в 70-е годы, когда владельцы ранчо и фермы изгоняли индейцев гуарани-кайова с земель в западном штате Мату-Гросуду-Сулу. В результате к настоящему времени занимающееся земледелием племя сгрудилось в основном в резервации площадью в 8 тысяч акров и не может обеспечить свое существование. Молодые мужчины отправляются на сезонные работы на плантации сахарного тростника и перегонные заводы. Возвратившись же, они узнают об отъезде своих жен и детей. Молодые женщины уезжают в города, где заработать себе на жизнь они часто могут только проституцией. Семьи разрушаются. Половина самоубийств приходится на женщин.

За время, минувшее после появления первых португальцев в Бразилии в XVI в., ее индейское население уменьшилось с пяти миллионов до 220 тысяч человек. Индейцев убивали грабители поселенцы, их косили занесенные болезни, к которым они не имели иммунитета. И тем не менее то, что происходит теперь, — это первая ставшая известной вспышка самоубийств. Ключ к пониманию — культура племени гуарани-кайова, основанная на мистической религии, неразрывно связанной с культом родной земли. Оказавшись перед лицом самоубийств, старейшины винят в них колдунов и злых духов. Они призывали на помощь знахарей и прибегли для изгнания духов к ритуальным танцам и песням. Но в наши дни осталось очень мало индейцев, все еще знающих ритуальные танцы, а в резервации больше нет знахарей».

Самоубийства из чувства долга

Эта причина носит более массовый характер, поскольку поощряется и культивируется государством. «Умереть за Родину — это прекрасно», — внушают людям с малых лет во всех странах мира. Если ты пожертвовал собой во имя Родины, ты велик, — убеждают людей. И никто из современных идеологов не задумывается о пещерной дикости подобных лозунгов, доставшихся нам в наследство от борьбы первобытных племен за территорию, еду, женщин…

В средневековой Японии самурай, отправлявшийся в поход, давал три обета: навеки забыть свой дом, забыть о жене и детях, забыть о собственной жизни. Самоубийство вассала (вспарывание живота в форме «конверта») после гибели сюзерена стало традицией.

10 августа 1945 г. министр иностранных дел Японии Того встретился с советским послом Я. А. Маликом и заявил что Япония готова принять условия капитуляции. Но в Японии еще была сильна «партия войны». Она активно выступала против «партии мира». 14 августа в бомбоубежище императорского дворца состоялось совещание, после которого приняли решение в форме императорского рескрипта о согласии на безоговорочную капитуляцию.

Наиболее фанатичные военные во главе с майором Хатанака и с поддержкой военного министра Анама отвергли решение о капитуляции. Они подняли мятеж, 15 августа ворвались в императорский дворец. Мятежники пытались найти пленки с записью выступления императора, в котором он говорил о прекращении войны. Но пленки были надежно спрятаны.

Другая группа напала на дом премьер-министра Судзуки. Ему пришлось бежать. Тогда мятежники в бессильной ярости сожгли дом премьера.

Восставшие пытались отстранить от власти министров — «сторонников мира», помешать обнародовать сообщение о капитуляции Японии, поднять армию на продолжение войны.