Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел - Худяков Дмитрий Сергеевич - Страница 48

Во второй половине периода в соленых водах невероятно размножились крохотные водоросли с известковыми скелетиками — кокколитофоры. Их остатки и сложили, в основном, мощные толщи мела.

А вот в конце этого этапа истории началось и одно из самых значительных вымираний, в результате которого навсегда исчезли динозавры, морские и летающие ящеры, аммониты, белемниты и множество других обитателей как моря, так и суши.

Почему это произошло — одна из волнующих загадок истории Земли.

Первый век мелового периода — берриасский — не оставил в наших краях никаких следов. Скорее всего тогда у нас была суша. Во время двух следующих — валанжинского и готтеривского — моря не раз вторгались к нам с юга и проходили далеко на север, соединяясь там даже с полярными водами. А затем снова уходили на юг, размывая частично свои же отложения. На поверхности земли «документов» об этих событиях нет. А вот летопись четвертого, барремского века, названного так по деревушке Баррем, находящейся на юго-востоке Франции, можно встретить в правобережной части Саратовской области во многих местах. В частности, ее «страницы» слагают основание Соколовой горы, стоящей у северо-восточной окраины Саратова, крайней в полукольце возвышенностей, окружающих городскую котловину.

ПОХОЖИЙ НА ПРЕДШЕСТВЕННИКОВ

Соколовую, или, может быть, точнее, Соколову гору с севера ограничивает Маханный овраг. Темно-серую толщу пород, образующих цоколь этой возвышенности, он прорезает недалеко от своего устья. К этому месту ведет узкая тропинка, начинающаяся у асфальтовой дороги, пролегающей вдоль волжской протоки Тарханки.

…Первое впечатление, что мы снова оказались в Суходоле, который посещали с тобой у Тепловки. Или в Дубяках, что за Хлебновкой. Перед нами такие же серые глины с кристаллами гипса, желвачками пирита, сидеритовыми конкрециями. Не случайно, видно, геологи, которые посещали наши края в прошлом веке, не раз принимали страницы барремской летописи за «сочинения» юрских морей. Действительно, сходство есть. И к этому имеются причины.

Большинство юрских морей оставило в наших краях серые глины, отложенные в те моменты их жизни, когда они расширяли свои владения на суше.

Таким, наступающим, было и Барремское. На его расширяющихся мелководьях, заросших водорослями, вода тоже застаивалась. В ее придонных слоях не хватало кислорода, а возможно, присутствовал и ядовитый сероводород.

Большинство юрских морей, продвинувшись далеко на север, становилось морями-проливами. Барремское тоже соединяло южный Тетис с Приполярным океаном.

Большинство юрских морей имело на своем дне «химзаводы», которые из остатков живых существ и морских солей изготавливали гипс, пирит, сидерит. Ту же «продукцию» мы видим и в отложениях Барремского водоема.

Но, подойдя к темно-серой толще, прорезанной Маханным оврагом, мы довольно быстро опознаем в ней страницы летописи именно четвертого века мелового периода, обнаружив четкие «маяки» Барремского моря — тонкие остро заточенные ростры белемнитов-окситевтисов (в переводе — «острораковинных»). Именно эти окаменелости имел в виду А. П. Павлов, называя отложения Барремского моря «белемнитовой толщей».

А вообще-то, остатками живых существ эти слои не богаты. Надо основательно покопаться в них, чтоб стать обладателем отпечатков двустворчаток-астарт, названных так в честь двуликой финикийской богини, покровительницы Луны. Или чтоб найти крупную, почти круглую раковину пектена-«гребешка». Изредка раковины двустворчаток попадаются здесь в конкрециях.

Любопытен материал, из которого состоят «страницы» барремской летописи. Это, по сути дела, тоже сланцы, только не горючие. Потому, что сложены они не на минеральных и органических прослоек, а только из минеральных, где одна — глиняная, а другая — алевритовая, то есть состоящая из мельчайших крупинок кварца, слюды и минерала глауконита. Это говорит о том, что вода в море то была неподвижной, то ее беспокоили течения. И еще, что на дне не было условий для образования горючего вещества — керогена. И еще, что дно водоема не было густо населено, иначе едва ли тонкие слои двух чередующихся пород могли бы сохраниться…

А теперь, капитан, свернем налево, в боковой отвершек Маханного оврага…Один из его берегов — крутая, почти неприступная стена. Не торопись на нее карабкаться, посмотрим сначала издали. Обрати внимание: нижняя половина обрыва — темно-серая. Это выступают на поверхность «страницы» уже знакомой нам барремской летописи. А верхняя — серовато-желтая, написана она уже в другом веке — аптском. Не видно, чтоб две толщи пород разделяла какая-нибудь граница из гальки, окатанных окаменелостей, или хотя бы из крупного песка. Один цвет плавно переходит в другой. Значит, в конце своей жизни Барремское море не уходило из этих мест. Просто 119 миллионов лет тому назад, как подсказывает нам наша «лоция» — геохронологическая таблица, оно стало Аптским…

А вот теперь подойдем к серовато-желтой толще поближе, выбрав для этого место выше по овражку, где для этого не надо пользоваться приемами скалолазания.

ТРИ ЛИЦА АПТСКОГО МОРЯ

Ну, что?.. Изменился в новом веке не только «цвет страниц», но и материал, из которого они сложены? Были — глина и алевролит, а теперь — алевролит и песчаник? И ты уже понял, в чем дело?..

Верно, новое море было мельче Барремского. И палеогеографические карты нам подсказывают, что в самом начале своей жизни новый бассейн стал терять связь с северными водами. В наших краях его начал теснить Воронежский полуостров, на котором поднялись довольно высокие горы. В Заволжье море еще сохраняло глубину и отлагало глины, а в западной части области в начале пятого века мелового периода были прибрежные мелководья, по дну которых волны и течения разгребали песок, принесенный реками с поднявшейся суши.

Выйдем из овражка на восточный, обращенный к Волге, склон Соколовой горы и подойдем к огромным глыбам породы, похожим издали на башни старинного разрушенного замка. Это — часть возвышенности, отрезанная когда-то от нее оврагами. В старину останцы называли «монахами», так как издали они действительно напоминают чуть сгорбленные, мрачные фигуры в клобуках и рясах. Сложены эти «изваяния» теми же серовато-желтыми песчаниками, что и берега овражка, откуда мы только что поднялись. Окаменелостей в слоях пород тут тоже не видно, на аптских мелководьях «песчаные мельницы» работали на совесть.

Продолжим наш путь и начнем наискось, забирая вправо, подниматься по склону горы. Присмотрись к промоинам, проделанным то тут, то там водой. В них уже не песчаники, а темные глины. А вот и очень важная находка! На одном из кусков породы переливается перламутром спираль раковины аммонита… Четкие выпуклые ребрышки, напоминающие своими очертаниями латинскую букву «S», а между ними — более короткие… Умеренно охватывающие друг друга обороты… Определенно, это— десайезит, главный «маяк» Аптского моря, названный так в честь одного из французских палеонтологов… А вот и еще аммониты! У них на «броне» не ребрышки, а едва заметные струйки морщин. И не случайно этих ископаемых головоногих называют аконецерасами, то есть «струйчатыми рогами».