Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел - Худяков Дмитрий Сергеевич - Страница 20

В 1927 году «страницами» каменной «книги» саратовского Заволжья заинтересовался человек, который профессиональным геологом не был. Просто он очень любил те места, где родился и вырос, и хотел знать о них все. Его никак не устраивало, что камни, лежащие у всех на виду, появились неизвестно когда.

Официально Константин Иванович Журавлев занимал пост директора Пугачевского краеведческого музея, но всю свою жизнь он занимался еще и тем, к чему эта должность его, собственно говоря, не обязывала. Обследуя следы древних поселений в своем районе, он работал как археолог. Собирая материалы о Пугачеве и Чапаеве, — как историк. Изучая растения и животных родных степей, — как биолог. Знакомясь с обрядами, ремеслами, обычаями людей, — как этнограф. Но особой его страстью было чтение каменной летописи Заволжья. В молодости Константину Ивановичу не удалось получить даже среднего образования, но самоучкой, по книгам он сумел настолько освоить «язык камней и окаменелостей», что маститые профессора, ссылаясь на факты, собранные им, в своих научных трудах уважительно именовали его «геологом Журавлевым».

Во время многочисленных поездок и походов по району Константин Иванович беседовал с пастухами, охотниками, землепашцами, рабочими карьеров, выспрашивая у них все, что они знали о выходах древних каменных пород. Сам тщательно обшарил сотни овражков, обрывов речных берегов, работающих и заброшенных каменоломен. И нашел-таки на некоторых «страницах» каменной летописи Заволжья «даты их написания»!

Так, у Чапаевки он обнаружил раковины плеченогих и моллюсков, отпечатки водорослей. На западной окраине Пугачева, в бывших «австрийских каменоломнях» горы Маяк, — остатки плеченогих — продуктусов и брюхоногих — эуомфалусов. В овражках у села Березова и ниже по реке, в каменной гряде, которую местные жители именовали Сармой, — пласты с разнообразными плеченогими, одиночными кораллами и даже отпечатками трилобитов.

Столичный палеонтолог Г. Н. Фредерике, которому были посланы находки, опознал в них остатки обитателей последних морей каменноугольного периода. После этого три «островка» на геологической карте были перекрашены из коричневого пермского в светло-серый карбоновый цвет.

Но вот берег между Березовом и Пугачевой продолжал оставаться «белым пятном», а точнее, светло-коричневым, так как окаменелостей, достаточно сохранных для точного определения, тут найти не удавалось. Конечно, и геологи, и К. И. Журавлев встречали кое-где на поверхности каменных слоев расплывчатые оттиски раковин моллюсков, но нечеткость этих туманных «портретов» не позволяла назвать уверенно вид запечатленных на них животных. Находили они и слои «с дырочками», догадывались, что остались эти углубления от раковин фузулин, довольно крупных, до сантиметра в длину, корненожек — фораминифер, похожих обликом на пшеничные зерна или миниатюрные веретенца. («Фузус» с латинского — веретено.) Но скорлупки каких именно фузулин растворила тут когда-то вода, долгое время понять не удавалось.

Виды фораминифер отличаются друг от друга не только формой, но и тонкими особенностями строения раковин, заметными лишь под микроскопом. Определяя вид, приходится выяснять, из скольких слоев состоят стенки крохотных скорлупок, как они закручены в спираль, как выглядят перегородки, разделяющие жилища корненожек на отсеки. Все это сделать, имея опыт, может быть, и не так уж трудно при хорошей сохранности окаменелостей. Но в тех «дырочках», которые имелись в породе, почти не осталось кальцита, слагавшего когда-то детали организмов этих жителей древнего моря.

Но вот в начале 50-х годов микропалеонтолог саратовской нефтеразведки А. М. Кузнецова, собрав множество образцов породы с такими «дырочками», изготовила из них 700 шлифов, тончайших полупрозрачных пластиночек. Рассматривая их под микроскопом, по отдельным крупицам кальцита, чудом уцелевшим в некоторых полостях, она составила полный «портрет» тех, чьи следы безуспешно пыталась уничтожить в свое время вода. Ими оказались фораминиферы, принадлежащие к виду Псевдофузулина кротови («Кажущиеся фузуликами, названные так в честь русского геолога П. И. Кротова»).

Казалось бы, что после этого последний участок геологической карты на правом берегу Большого Иргиза получит наконец-то полагающийся ему цвет. Но воистину этим местам, как и породам, их слагавшим, все время фатально не везло! Возникло новое осложнение, теперь уже совсем иного порядка.

Именно тогда же, в 50-х годах, между специалистами разгорелись жаркие споры о том, куда отнести слои с псевдофузулинами. Одни считали, что к концу карбона. Другие — к самому началу следующего, пермского периода, И каждая спорящая группа ученых имела на этот счет свои серьезные соображения. Пришлось собирать специальную научную комиссию, которая постановила считать слои с данным видом фораминифер отложениями последнего моря карбона.

Хочу заметить, что эта решительная мера не прекратила дискуссий. Однако теперь на всех геологических картах небольшой «островок», расположенный между селом Березовом и городом Пугачевой, можно было закрасить в серый цвет и поставить на нем индекс Сзо. (Кстати, на карте из «Атласа Саратовской области» он все еще по-старому коричневый!)

«С3» тебе, надеюсь, понятно?.. Третья, последняя эпоха карбона, а «о» — название ее последнего века, оренбургского, как его часто называют геологи. Так как впервые «летопись» этого этапа истории была изучена в оренбургских степях.

РАСШИФРОВКА «ОРЕНБУРГСКИХ ТЕКСТОВ»

Итак, в двух местах Саратовского Заволжья на поверхности земли видны «страницы», написанные последним морем каменноугольного периода. Но можно ли, читая их, понять, каким оно было на месте наших степей 286 миллионов лет тому назад? Ведь, как мы теперь знаем, эти каменные «документы» очень ветхи, среди них немало «фальшивок», в них отсутствуют изображения обитателей тех времен?

Оказывается — можно.

Около сорока лет тому назад в Заволжье много работал саратовский геолог Г. С. Карпов. Вчитываясь в остатки каменных «строчек», отбрасывая «лжесвидетельства», сопоставляя проверенные факты, он пришел к выводу, что в конце карбона на северо-востоке Саратовской области дно моря то поднималось, и тогда возникала огромная отмель или даже обширные низкие острова, тянувшиеся на десятки, а может быть, и сотни километров к северу; то — опускалось порой до нормальных морских глубин.

Вывод этот может показаться странным, но дно последнего карбонового моря в тех местах действительно вполне могло то подниматься, то опускаться. Вспомни, под ними находятся очень подвижные блоки фундамента, которые позже вывели к поверхности древние слои пород. И еще — предположение Г. С. Карпова позволяет легко объяснить многие особенности оренбургских «страниц» каменной летописи.

Богатство толщи доломитовыми слоями?.. Пожалуйста! Оно связано с тем, что тонкий слой воды над отмелью хорошо прогревался солнцем, быстро становился пересоленным и из него, кроме кальцита, выпадал и углекислый магний.

Перекристаллизованность?.. Наверняка на мелких местах обитала масса водорослей. Выделяя много углекислого газа, они подкисляли воду, помогая ей растворять известковые остатки животных и растений. Позже кальцит оседал снова, но уже в привычном ему кристаллическом обличье. Растворение остатков живых организмов активно происходило и в те моменты, когда морское дно приподнималось над поверхностью воды. Тогда за обломки раковин, панцирей и скелетов принимались и дождевые воды.