Улей - Села Камило Хосе - Страница 39

На сем кончаю. Нежно целую Вас, дорогая мама! Ваш любящий и всегда о Вас помнящий сын

Тинин» [21]

Закончив письмо, автор его встал из-за стола, закурил сигарету и перечел написанное вслух.

— Кажется, получилось недурно. Да, вот эти слова в конце насчет светоча звучат очень даже недурно.

Затем он подошел к ночному столику и с нежностью и благоговением, будто рыцарь Круглого Стола, поцеловал фотокарточку в кожаной рамке, где дарственная надпись гласила: «Моему бесценному Агустину с тысячью поцелуев Эсперанса».

— Если мама приедет, я ее, пожалуй, спрячу.

Однажды под вечер, часов в шесть, Вентура приоткрыл дверь и позвал хозяйку:

— Сеньора Селия!

Донья Селия как раз варила в кастрюльке послеобеденный кофе.

— Сейчас иду! Вам что-нибудь надо?

— Да, будьте так любезны.

Донья Селия убавила газ, чтобы кофе не вскипел, и поспешила на зов, снимая с себя на ходу передник и утирая руки халатом.

— Вы меня звали, сеньор Агуадо?

— Да. У вас не найдется пластыря?

Донья Селия достала пластырь из серванта в столовой, вручила его Вентуре и принялась размышлять. Донье Селии было бы очень жаль, да и кошельку накладно, если бы любовь этих двух голубков пошла на убыль и, чего доброго, дело кончилось разрывом.

«Ну, может быть, это совсем другое, — говорила себе донья Селия, которая всегда старалась видеть вещи с хорошей стороны, — может, просто у его девушки прыщик вскочил…»

Донья Селия — в том, что не касается дела, — быстро привязывается к людям, когда их узнает поближе; донья Селия очень чувствительна, да, она очень чувствительная содержательница дома свиданий.

Мартин и его бывшая сокурсница никак не могут наговориться.

— И ты никогда не думала о замужестве?

— Нет, милый, до сих пор не думала. Я выйду замуж, когда будет приличная партия. Сам понимаешь, выходить замуж, чтобы не вылезать из нужды, дело нестоящее. Еще успею, времени у меня достаточно, я думаю.

— Счастливая! А мне вот кажется, что уже ни для чего времени не осталось; мне кажется, у нас оттого много свободного времени, что его слишком мало, и мы поэтому не знаем, как его употребить.

Нати кокетливо сморщила носик.

— Ах, Марко, дорогой! Только не вздумай угощать меня глубокомысленными фразами!

Мартин рассмеялся.

— Не сердись, Нати.

Девушка взглянула на него с лукавой гримаской, открыла сумочку и достала эмалевую сигаретницу.

— Сигарету хочешь?

— Спасибо, я как раз без курева. Какая красивая сигаретница!

— Да, миленькая вещица, это подарок. Мартин роется в карманах.

— У меня были спички…

— Вот, закуривай, мне и зажигалку подарили.

— Ах, черт!

Нати курит очень элегантно, движения ее рук непринужденны, изящны. Мартин залюбовался ею.

— Слушай, Нати, мне кажется, мы с тобой — очень странная пара: ты одета с иголочки, прямо картинка из модного журнала, а у меня вид бродяги, весь оборван, локти наружу торчат…

Девушка пожимает плечами.

— Ба, не смущайся! Веселей гляди, глупыш! Так люди не будут знать, что о нас подумать.

Мартин постепенно грустнеет, хотя старается не подавать виду, а Нати смотрит на него с безграничной нежностью, с такой нежностью, что ей самой было бы очень неприятно, если бы это заметили.

— Что с тобой?

— Ничего. Помнишь то время, когда все мы, твои товарищи, называли тебя Натача?

— Конечно.

— А помнишь, как Гаскон выставил тебя с лекции по государственному праву?

Нати тоже слегка погрустнела.

— Помню.

— А помнишь тот вечер, когда я тебя поцеловал в Западном парке?

— Так и знала, что ты об этом спросишь. Да, и это помню. Я много раз вспоминала этот вечер, ты был первым мужчиной, которого я поцеловала в губы… Как давно это было! Слушай, Марко.

— Что?

— Клянусь тебе, я не развратная.

Мартину хочется заплакать.

— Брось, к чему ты это говоришь?

— Я-то знаю, к чему. Я всегда чувствовала, что ты для меня близкий человек, хотя бы настолько, чтобы я могла с тобой говорить откровенно.

Мартин с сигаретой в зубах сидит, обхватив руками колени, и смотрит на муху, которая ползет по краю бокала. Нати продолжает:

— Я много думала о том вечере. В то время мне казалось, что я никогда не почувствую тоски по мужчине — верному другу, что можно заполнить жизнь политикой и философией права. Вот глупость! Но и в тот вечер я ничего не поняла — поцеловала тебя, но ничего не поняла. Напротив, мне чудилось, что так оно всегда и бывает, как было у нас с тобой, а потом я убедилась, что это не так, совсем не так… — Голос Нати слегка задрожал: -…что все в жизни намного хуже…

Мартин с усилием проговорил:

— Извини, Нати. Уже поздно, мне пора идти, но знаешь, у меня нет ни одного дуро, чтобы расплатиться. Ты не одолжишь мне дуро, чтобы я заплатил за нас обоих?

Нати порылась в сумочке и, протянув руку под столом, нашла руку Мартина.

— Возьми, здесь десять, на сдачу купишь мне подарок.