Это было в каменном веке (сборник) - Лондон Джек - Страница 51

Волчий вой возобновился. Он слышался одновременно у реки и в глубине зарослей. Нао догадался, что волки окружили добычу. На равнине появилось животное, похожее на лошадь, но только с очень узкой грудью и с коричневой полосой вдоль позвоночника. Это был джигетай. За ним гнались три волка. Они бежали медленнее джигетая и как будто вовсе не торопились, то и дело перекликаясь с волками, сидевшими в засаде. Вскоре высыпала и остальная стая. Джигетай был окружен со всех сторон. Он остановился, весь дрожа, выбирая дорогу для отступления. Пробраться можно было только на север, где маячил всего-навсего один волк. Затравленный зверь избрал этот путь. Волк с кажущимся безучастием смотрел на его приближение, но едва джигетай сделал движение, чтобы обойти его стороной, волк испустил страшный вой. На холме появились еще три волка.

Джигетай остановился с протяжным стоном. Вокруг него была смерть. Его легкому телу негде было развернуться, чтобы избежать противника. Его хитрость, его быстрые ноги, его сила— все сразу ослабело. Он оглянулся вокруг и жалобно заржал, как бы умоляя о пощаде. Волки ответили ему злобным подвыванием, еще теснее сжимая свой круг. Их глаза грозили смертью. Волки старались сбить с толку джигетая, боясь его крепких копыт; те, что были впереди, делали вид, будто хотят напасть на него. Но это была хитрость, они хотели отвлечь его внимание. Круг сузился до нескольких локтей. Джигетай решил сделать последнюю попытку. Со всех ног он ринулся на противника. Опрокинул ближайшего волка, отбросил второго. Путь был свободен. Перед ним открывался опьяняющий простор саванны. Но в это мгновение сбоку на него бросился матерый самец. За ним — еще несколько хищников. В отчаянии джигетай пустил в дело копыта. Один из нападающих отлетел в сторону с переломанной челюстью, но остальные успели уже вцепиться в горло джигетая. Хлынула кровь. Захрустели кости. Джигетай упал под грудой пожиравших его живьем врагов. Нао видел, как тело джигетая, трепеща и стеная, боролось со смертью. С радостным рычанием волки терзали теплое мясо и пили теплую кровь, наполняя свои ненасытные желудки. Старые волки с опаской поглядывали в сторону гиен. Без сомнения, нежное мясо джигетая было привлекательней ядовитых останков тигра, но гиены понимали, что волки будут драться до последнего издыхания и не отдадут добычу, доставшуюся им с таким трудом, поэтому они безропотно довольствовались своей участью.

Луна поднялась высоко. Нао лег спать, вместо него на стражу встал Гав. В наступившей тишине слышался отдаленный шум водопада. И вдруг все вновь всполошилось. В чаще раздался рев. Затрещал кустарник, волки и гиены испуганно подняли свои окровавленные морды. Гав, высунув голову из-за камней, напряг слух, зрение и обоняние…

Чей-то предсмертный крик, короткое рычание. Раздвинулись ветки, и лев-великан вышел из леса, держа в пасти лань. Рядом с ним подобострастно кралась уже покорная прирученная тигрица. Оба направлялись к убежищу людей. Испуганный Гав разбудил Нао. Уламры долго следили за хищниками: лев-великан разрывал добычу привычным широким взмахом, но тигрица боялась к ней прикоснуться, бросая косые взгляды на победителя ее самца. Нао почувствовал, как сильный страх сжал его грудь и остановил дыхание.

V

Под валунами

Вплоть до рассвета лев-великан и тигрица оставались на прежних местах. Они дремали возле остова лани, освещенные первым солнечным лучом. И три человека, укрывшиеся под защитой камней, не могли отвести глаз от ужасных соседей. Счастливая радость спускалась на лес, на саванну и реку. Цапли вели своих детенышей на рыбную ловлю, перламутром отсвечивали нырцы, погружаясь в воду; всюду, в траве, в ветвях, порхали птички, внезапный отсвет оповещал о том, что пролетел зимородок, сойка расстилала в воздухе свое серебристо-голубое с рыжим платье, насмешница-сорока, болтая на ветке, раскачивала свой хвост. Вороны долго каркали на скелетах джигетая и тигра, пока, разочарованные, не улетели к останкам лани. Там им преградили дорогу два жирных пепельных ястреба. Не осмеливаясь в присутствии льва воспользоваться его добычей, они подолгу кружились над ней, прежде чем оторвать от нее кусочек мяса, после чего немедленно взмывали и застывали в воздухе, пока промелькнувшая в листве белка не заставила их сделать резкое движение в ее сторону.

Кругом не было видно никого из млекопитающих— запах льва удерживал их в надежных логовах.

Нао полагал, что лев-великан вернулся в эти места, чтобы отомстить за удары рогатиной. Молодой уламр пожалел об этом бесполезном поступке. Он не сомневался, что звери умеют сговариваться и что каждый из них по очереди будет сторожить людское убежище. В его уме промелькнули воспоминания о рассказах, в которых говорилось о хитрости и упорстве животных, оскорбленных человеком. Временами, в порыве гнева, он вскакивал, хватая палицу или топор. Но осторожность брала верх; несмотря на победу над серым медведем, Нао признавал свою слабость. Хитрость, к которой он прибегнул в полумраке пещеры, к сожалению, была неприменима по отношению к льву-великану и тигрице. Тем не менее он не предвидел иного конца, кроме схватки. Придется или умереть с голоду под камнями, или выждать момента, когда тигрица будет одна. Мог ли он рассчитывать на Нама и Гава?

Нао съежился будто от холода, увидев устремленные на него глаза молодых воинов. Он почувствовал необходимость подбодрить их:

— Нам и Гав избежали зубов медведя: они ускользнут от когтей льва-великана!

Молодые уламры повернули головы в сторону страшной пары.

Нао ответил на их мысли:

— Лев-великан и тигрица не всегда будут вместе. Голод разъединит их. Когда лев уйдет в лес, мы сразимся с тигрицей. Нам и Гав должны слушаться моих приказаний.

Слова вождя наполняли надеждой сердца молодых воинов, сама смерть казалась им менее страшной, если они будут сражаться бок о бок с Нао.

Сын Тополя воскликнул:

— Нам будет подчиняться Нао до самой смерти!

Другой воин поднял обе руки:

— Гав ничего не боится с Нао!

Вождь посмотрел на них с нежностью. Они почувствовали прилив новых сил и, не умея выразить свои чувства словами, издали воинственный крик, размахивая топорами. От их крика звери проснулись и вздрогнули. Уламры закричали еще громче в знак вызова; звери ответили рычанием. И снова наступила тишина. Солнце повернуло к лесу. Пользуясь сном хищников, мелкие животные тайком пробирались к реке; ястребы смело клевали остатки лани. Венчики цветов тянулись к солнцу. Земля была полна могучей, разнообразной жизнью, которая, казалось, должна охватить небеса.

Три человека терпеливо ждали. Нам и Гав время от времени засыпали. Нао строил планы побега. У них имелся еще небольшой запас пищи, но их начинала уже мучить жажда; впрочем, она станет невыносимой лишь через несколько дней.

В сумерки лев-великан проснулся и встал на ноги. Бросив взгляд на валуны, он убедился, что враг не ушел. Знакомый запах людей возбудил в нем инстинкт мести;он гневно засопел, обошел людское убежище, высматривая щели. Вспомнив, что пещера неприступна и что оттуда высовываются когти, он оставил пещеру и остановился возле трупа лани, уже расклеванного коршунами. Тигрица была уже там. Они вместе доели остатки. Насытившись, лев повернул к тигрице свою большую красноватую голову. В его взгляде светилась нежность. Тигрица ответила мяуканьем, растянув свое гибкое тело в траве. Лев терся мордой о спину своей подруги, лизал ее своим гибким шершавым языком. Она отдавалась его ласкам, полузакрыв глаза, затем сделала внезапный скачок и приняла угрожающую позу. Самец зарычал приглушенно, но ласково. Тигрица резвилась: она извивалась в траве, словно огромная змея, пряталась в кустах и снова появлялась, делая огромные прыжки. Рыжеватые отсветы делали ее похожей на танцующее пламя. Лев, вначале неподвижный, стал подкрадываться к ней на своих могучих лапах; его глаза вспыхнули точно от солнца. Тигрица скользнула в заросли, лев последовал за ней, расстилаясь по земле.