Это было в каменном веке (сборник) - Лондон Джек - Страница 45

Тучи почернели. Пурпуровая бездна залегла в глубине пространства, один за другим появлялись маленькие, сверкающие камешки звезд. Повеяло дыханием ночи.

Нао, привыкший к сторожевым кострам, к этому светлому барьеру, ограждающему людей от моря мрака, теперь острее почувствовал свою слабость и беспомощность. Каждое мгновение мог появиться серый медведь или леопард, тигр или лев, хотя они и редко проникали в глубь саванны; стадо зубров могло растоптать слабое человеческое тело; многочисленность придавала волкам силу крупных хищников, голод вооружал их храбростью.

Воины поели сырого мяса. Это была печальная трапеза; они предпочитали запах жареной пищи. Нао первым стал на стражу. Он всем своим существом вдыхал ночь. Он воспринимал ее тончайшие, неуловимые оттенки. Его зрение улавливало свечение предметов, их бледные формы, перемещение теней. Его слух различал шелест ветерка, треск растений, полет насекомых и хищных птиц, шаги и ползание животных. Он издали узнавал визг шакала, смех гиены, вой волков, крик орла; в его ноздри проникало дыхание влюбленного цветка, приятный запах трав, вонь хищников, приторный запах пресмыкающихся. Его кожа воспринимала тысячи впечатлений, получаемых от холода и тепла, от сырости и сухости, от малейшей перемены ветра. Его жизнь сливалась с жизнью природы.

Эта жизнь была полна опасностей. Созидание сопровождалось разрушением; жизнь покупалась только силой, хитростью, неутомимой борьбой. В каждом кусте Нао подстерегала опасность: зубы, которые могли его перегрызть, когти, которые могли его разорвать. Огненные глаза хищника грозили ему из мрака ночи.

Однако большинство зверей, считая человека сильным животным, проходили мимо него. Прошли гиены;их пасти были страшнее львиных, но гиены избегали нападать на живых людей, они искали мертвечины; остановилась стая волков, но волки не тронули людей, так как не были очень голодны и, предпочитая более легкую добычу, двинулись по следам антилоп; появились похожие на волков собаки, долго выли вокруг кургана. Иногда одна или две из них подкрадывались совсем близко к становищу людей, но страх перед двуногими удерживал их от нападения.

Было время, когда они в большом количестве бродили вокруг лагеря уламров, пожирая отбросы, принимая участие в охоте. Старый Гун подружился с двумя собаками, он кормил их внутренностями и костями животных. Обе они погибли в схватке с кабаном. Приручить других не удалось, так как Фаум, ставши вождем, приказал убивать всех собак. Нао нравилась дружба с собаками, она делала человека более сильным и уверенным Но здесь, в саванне, он считал встречу с ними опасной, — собак была целая стая, а людей всего трое.

Между тем собаки теснее обступили курган; они перестали лаять, учащенно дышали. Нао забеспокоился. Он взял камень и бросил в самую дерзкую из стаи.

— У нас есть рогатины и палицы, они могут уничтожить медведя, зубра и льва! — крикнул он. Камень попал собаке в голову. Испуганная ударом и звуком человеческого голоса, собака скрылась в темноте. Остальные собрались в кучу. Казалось, они о чем-то совещались. Нао снова бросил в них камнем.

— Где вам сражаться с уламрами! Подите, охотьтесь за сайгой и волками. Посмейте только подойти, я выпущу вам кишки!

Разбуженные голосом своего вождя. Нам и Гав вскочили на ноги; появление новых противников заставило собак отступить.

Семь дней шел Нао. До сих пор ему благополучно удавалось избегать опасностей; число их увеличивалось по мере приближения к лесу. Хотя лес и находился еще в нескольких днях ходьбы, но уже стали появляться его первые предвестники: островки деревьев, крупные хищники. Уламры уже встретили тигра и большую пантеру. Ночи становились все опаснее. Уламрам приходилось с вечера искать себе убежище; они укрывались в расщелинах скал, среди кустарников, ночевать на деревьях они не решались. На восьмой и девятый день их стала мучить жажда. Ни ручейка, ни болотца, кругом выжженная пустыня; иссохшие пресмыкающиеся светились среди камней; насекомые наполняли воздух беспокойным трепетанием, они летали, вычерчивая медные, нефритовые, перламутровые спирали, они впивались в кожу воинов и кололи их своими острыми хоботками.

На девятый день земля стала свежей и мягче, с холмов спускался аромат вод; уламры увидели стадо зубров, направляющееся к югу. Тогда Нао сказал своим товарищам:

— Мы утолим жажду еще до захода солнца! Зубры идут на водопой.

Нам, сын Тополя, и Гав, сын Сайги, выпрямили свои истомленные жаждой тела. Это были ловкие юноши, но им не хватало решимости, в них нужно было воспитать мужество, веру в себя, выносливость. Зато они были покорны, склонны к радости, легко забывали страдания. Предоставленные самим себе, они легко приходили в замешательство перед любой опасностью, поэтому они предпочитали не разъединяться. Нао ощущал в них продолжение своей собственной силы. Их руки были проворны, ноги гибки, глаза зорки, слух остер. Они были верными слугами и легко покорялись мужеству и воле вождя. За десять дней пути они крепко привязались к Нао. Он был для них представителем рода, воплощением силы, защитником и покровителем. И когда Нао шел впереди них, опьяненный утром, радуясь своему сильному телу, они всем существом тянулись к нему, как дерево тянется к свету.

Нао это скорее чувствовал, чем понимал, это ощущение поднимало его в собственных глазах и вселяло в него уверенность в победе.

От деревьев легли длинные тени, травы всласть напились земного сока. Закатное солнце, большое и желтое, освещало стадо зубров, похожее издали на мутный поток воды.

Последние сомнения Нао рассеялись: по ту сторону холмов была вода — это подсказывал ему инстинкт, об этом свидетельствовали пробиравшиеся следом за зубрами многочисленные животные. Подобно Нао, его спутники учуяли в воздухе прохладную влажность.

— Надо опередить зубров, — сказал Нао.

Он боялся, что водоем окажется слишком мал и зубры займут его берега. Воины ускорили шаг.

Зубры двигались медленно— старые быки были осторожны, молодые устали. Уламры быстро достигли вершины холма. Другие животные тоже спешили, им тоже хотелось быть первыми у водопоя. Торопливо бежали легкие сайги, муфлоны, джигетаи, наперерез им несся табун лошадей. Многие из них уже перевалили через холм. Нао опередил зубров: можно будет пить не торопясь. Когда люди достигли перевала, зубры были еще у его подножия. Нам и Гав еще больше ускорили шаг; жажда их усиливалась; они перевалили через холм и увидели воду. Она была матерью, творцом, более благотворным и менее жестоким, чем огонь. Их глазам открылось озеро, вытянутое у подножия скал, перерезанное островками, справа питавшееся потоками реки, слева падавшее в бездну. К нему можно было пройти тремя путями: по реке, тем перевалом, что миновали уламры, и еще другим, между скал. В остальных местах озеро было окружено базальтовыми стенами.

Воины радостными возгласами приветствовали воду, оранжевую от заходящего солнца. У водопоя уже теснились сухопарые сайги, маленькие коренастые лошадки, дикие ослы с тонкими копытами, муфлоны с бородатыми мордами, несколько козочек, хрупких, как осенние листья; отдельно от них стоял старый олень, на лбу которого росло как будто целое дерево. Но из них один только кабан утолял свою жажду, не торопясь, без страха, остальные животные пили, навострив уши, готовые каждую секунду пуститься в бегство. «Слабые должны жить в постоянном страхе» — так гласил закон первобытной жизни.

Вдруг головы животных повернулись в одну сторону. Это произошло быстро и вызвало замешательство. Через мгновенье— лошади, олени, дикие козы, муфлоны уже бежали на запад под ливнем алых лучей. Один только кабан остался на месте; он стоял, вращая своими кровавыми маленькими глазами в шелковистых ресницах. Появилась стая крупных волков, на высоких ногах, с большою пастью, с близко посаженными желтыми глазами. Уламры схватились за рогатины и дротики. Кабан оскалил свои искривленные клыки и неистово заревел. Волки своими острыми глазами и тонкими ноздрями измерили силу врага и, сочтя его опасным, бросились в погоню за убегавшими животными.