Артистическое кафе - Села Камило Хосе - Страница 2

II

В баре, за чашкой кофе с молоком, издатель наставляет тощего романиста, по лицу которого видно, что у него больная печень, а возможно, еще и геморрой.

– Так вот, Сирило, отбросим всякие пустяки и модернизмы. Роман… вы меня слушаете?

Сирило вздрогнул и почти униженно изобразил на лице внимание.

– Да, да, сеньор. Роман…

Издатель продолжал.

– Так вот. Роман – оставим всякую галиматью и модернизмы – должен состоять из трех элементов: традиционных, классических, основополагающих. Вы понимаете?

Романист чуть было не ответил:

«Да, сеньор, отлично понимаю: вера, надежда, любовь».

Но к счастью вовремя осекся.

– Да, сеньор, понятно. Три элемента – традиционных, классических, основополагающих! Хе-хе!

Издатель глубоко вздохнул и продолжал.

– Хотите кофейку?

– Так и быть…

– Официант, кофе этому сеньору.

Издатель посмотрел на Сирило, и Сирило сделал бараньи глаза, чтобы выразить всю свою благодарность.

– И эти три элемента, о которых я говорю вам, друг мой, эти три элемента, традиционных, классических, основополагающих, – отбросим всякую путаницу и модернизмы – знаете ли вы их?

– Продолжайте…

– Вот они: экспозиция, завязка и развязка. Без экспозиции, завязки и развязки, как ни крути, нет романа; есть только, хотите скажу, что?

– Да, сеньор.

– Так знайте же, ничего нет. Только обман и модернизмы! Бедный Сирило был повергнут, уничтожен. Издатель прибегал к таким сокрушительным доводам!

– Если хотите, чтобы я заказал вам роман, помните: экспозиция, завязка и развязка. Например: девушка сирота работает как проклятая, чтобы вывести в люди одиннадцать своих братьев и сестер, тоже сирот и хилых от рождения. Дабы придать сюжету больше правдоподобия, скажем, что она работает в Национальном институте страхования, в отделе охраны кормящих матерей. Отлично. Девушка, которую зовут, например, Эсмеральда де Валье-Флоридо[1], или Грасиэлла де Прадо-Тьерно[2], или еще как-нибудь, лишь бы имя было символичным и благозвучным, знакомится однажды в американском кафетерии – надо быть современным! – со стройным юношей, у которого глубокий взгляд и которого зовут, например, Карлос или Альберто. Не вздумайте назвать его Эстанислао, это никуда не годится.

– Да, сеньор, ясно.

– Так вот. Экспозиция почти готова! Карлос, который очень несчастен, ухаживает за Эсмеральдой, тоже несчастной, но Эсмеральда ставит ему одно условие: Карлос! Да, любовь моя? Перестань пить. Карлос воздерживается от спиртных напитков, и молодая чета познает счастье. Ну как вам это покажется?

Сирило в восторге.

– Замечательно!

Издатель самодовольно улыбнулся. – Дарю вам сюжет, если нравится, чтобы вы видели, как страстно я хочу сотрудничать с вами!

– Спасибо, дон Серафин, большое спасибо. Не знаю, как и благодарить вас за все что вы для меня делаете.

Дон Серафин расцвел.

– Не стоит благодарности! Хорошо, перейдем к завязке. Эсмеральда, сияя от счастья, подарила своему жениху в день его рождения настольную игру с фишками. Когда она распаковала коробку, Карлос не мог скрыть глубокого огорчения. Что произошло? Почему подарок возлюбленной ему не понравился? Что за секрет был в этой игре? Ах, вот здесь-то и кроется тайна! Нравится вам, как развивается сюжет?

– Блестяще! Продолжайте.

– Таким образом, завязка уже есть. Перейдем теперь к третьему из традиционных, классических и основополагающих элементов, к развязке. Все вертится вокруг игры. Не была ли она отравлена? Не вызвала ли она в памяти Карлоса ужасные воспоминания о тяжелом прошлом, которое он хотел бы забыть? Нет, когда Карлос увидел, как Эсмеральда разворачивает игру, он окончательно убедился в том, что до сих пор смутно подозревал: Эсмеральда – его сестра по отцу. Проклятие! Жест, которым она наматывала бечевку на палец, выдал ему тайну! Эсмеральда! Наша любовь невозможна! Почему? Да, Эсмеральда, в наших жилах течет одна и та же кровь! Проклятие! Да, Эсмеральда, отдалимся друг от друга! Эсмеральда отпрянула и упала в обморок. Убитый горем Карлос постригся в монахи. Ну как?

Сирило оставалось только ответить:

– Великолепно!

Окончив разъяснять свою теорию романа, издатель удалился. Молодой человек из провинции подошел к Сирило.

– Добрый день!

Сирило, только что получивший столь выгодный заказ, даже не взглянул на него. Очень надо!

– Я вам помешал?

– Нет, нет…

Молодой человек из провинции придвинулся еще ближе, надеясь, что от Сирило к нему пристанет немножко учености.

III

За тремя-четырьмя столиками, стоящими в ряд, хранят молчание художники. Молодой человек из провинции, который тоже немного рисует, пытается завязать разговор, но безуспешно. Молодой человек из провинции сам не знает, что он такое, кем хочет стать и кем станет. Молодой человек из провинции рано лишился отца и матери. Тетки говорили ему:

– Послушай, Хулито, надо подумать о твоем будущем. Кем ты станешь, когда вырастешь?

Смущенный Хулито отвечал:

– Не знаю… В том-то и дело, что не знаю… Нерешительность Хулито выводила теток из себя.

– Праздным гулякой ты не будешь, не надейся. Для этого надо иметь состояние.

– Ладно, что-нибудь подвернется…

Когда тетки отошли в лучший мир, Хулито распродал то немногое, что они ему оставили, и отправился в Мадрид завоевывать столицу.

И угощать анисовым ликером Росауру.

– Один раз только и было!

Молодой человек из провинции пытается завязать разговор с художниками.

– Сейчас я занимаюсь только рисунком…

– Прекрасно…

– Позже займусь живописью…

– Прекрасно.

– Я хочу тщательно отобрать вещи на выставку…

– Прекрасно.

Молодой человек из провинции умолк, поняв, что скоро ему не станут отвечать даже «прекрасно».

Художники гасят окурки о мраморный столик.

«Какие молодцы!» – подумал молодой человек из провинции.

Молодого человека из провинции зовут вовсе не Хулито. Его зовут Кандидо, Кандидо Кальсадо Бустос. Кандидо Кальсадо Бустос – тощий замухрышка с бледным лицом. У Кандидо Кальсадо Бустоса плохо варит желудок.

– Кандидо!

– Что?

– Как поживаешь?

– Плохо…

Кандидо Кальсадо Бустос пишет стихи и рисует. Если бы ему предложили место в какой-нибудь канцелярии, он бы тоже не отказался. Кандидо Кальсадо Бустос хотел стать ницшеанцем. Но ничего не вышло. Кандидо Кальсадо Бустос был скорее своего рода сестрой милосердия и писал стишки маленьким детям и бродячим собакам. Стихи у него получались напыщенные, но неплохие, хотя, как ему говорили, не без заимствований.

О, ты, непостоянный пес, о сердце, свисающее с облаков, о, тополь!

и т. д.

Художники мало понимают в поэзии. А поэты ничего не смыслят в живописи. Кандидо Кальсадо Бустос был немного поэт и немного живописец, хотя толком не разбирался ни в том, ни в другом. Он был невеждой, но невеждой с твердыми принципами и жаждой просвещения.

– Цвет, цвет…

– Что?

– Да вот, цвет.

– А!

– Живопись Астерио отличается тонкостью цвета: цвет рыбы, цвет кувшина, цвет капусты…

– Кто такой Астерио?

– Мой учитель.

Официанты в Артистическом кафе по лицу отличают хороших живописцев от плохих. И хороших поэтов от плохих. Официанты никогда не ошибаются.

– Этот? Невежа, пьет кофе в долг.

Официанты в Артистическом кафе бьют в цель без промаха.

– Этот? Деревенщина, пьет кофе в долг. Официанты в Артистическом кафе самоуверенны.

– Этот? Голодранец, не пьет кофе даже в долг,

– А что он делает?

– Этот? Да ничего, терпит. Не просит даже содовой. Молодой человек из провинции заказывает кофе, пьет его и расплачивается. Надо мало-помалу завоевывать уважение публики. Иначе тебя никогда не пригласят сотрудничать в прессе и публиковать за двадцать пять дуро (с вычетами) стихи, статьи, рассказы. Стихи он бы давал бесплатно. Кроме лиц с именем, которые получают по пятнадцать—двадцать дуро за стихотворение, остальные поэты свои стихи дарят. Поэтам, хоть они скупы, иногда приходится быть щедрыми. Разумеется, у поэтов есть, как правило, другая профессия – чертежника, учителя, шпика, – иначе не проживешь.