Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Остров на дне океана. Одно дело Зосимы Петровича - Крижевич Валентин Иванович - Страница 34


34
Изменить размер шрифта:

Стоял в ту пору полицейский гарнизон в самой крупной из наших деревень, в Старищах. Там под охраной полиции жил и староста Михайлов. Кстати, он сам и командовал полицаями, имея Антонова как бы в помощниках. Оттуда, из Старинней, они и карательные налеты совершали на окрестные населенные пункты. Чаще других наведывались сюда, в Арбузово-Щилинку: ведь чуть ли не каждый второй из наших сражался в партизанских рядах, а все остальные были связаны с народными мстителями, помогали им продуктами и одеждой. Не мудрено, что перед своим бегством гитлеровцы сожгли всю нашу деревню.

Разве припомнишь, сколько мучений, горя и издевательств вытерпели щилинцы от оккупантов и их прислужников? Что ни налет — новые зверства, новые мытарства, муки… Узнали, что сын старика Епифанова ушел к партизанам, — нагрянули, до полусмерти избили хозяина, перестреляли, перерезали кур и овец, сожгли избу.

Поздней осенью простудилась и захворала пожилая вдова Мокина, единственный сын которой куда-то исчез вскоре после прихода немцев. Немногие знали, что парень у партизан, но в полиции об этом каким-то образом пронюхали. И когда Мокиной стало худо, выродки во главе с сыном старосты Иваном Михайловым устроили засаду у нее во дворе. Той же ночью партизан Мокин пробрался в деревню проведать больную мать, тут его и схватили… Били сильно… Напоследок и имущество Мокиных разграбили до нитки…

Только не зря говорится в народе — “отольются волку овечьи слезы”. Несколько дней спустя партизанский разведчик Алексей Михайлов подстерег братца Ивана на мосту, что неподалеку от деревни, да и прикончил собственными руками. Сам, значит, приговор смертный вынес брату-предателю, сам этот приговор и в исполнение привел. Да вот беда: убил Алексей изверга совсем рядом с нашей деревней, а против нее у полицаев и гитлеровцев злобы и без того накопилось хоть отбавляй.

Ох, и взъярился же староста Михайлов, узнав о гибели любимого сыночка! Сам, гад, повел конную банду карателей-головорезов на расправу. Ворвались в деревню, куда попало паля из винтовок и автоматов. На ту беду ребятишки играли на улице в бабки, и среди них Ванюша, единственный мой. Бросились дети кто куда, врассыпную, а он не успел. Так и упал на дорогу с пробитой головой… Только шапчонка эта нам с женой и осталась…

Петр Зорин уткнулся лицом в большие мозолистые руки, да так и затих на несколько долгих скорбных минут. Зорин наконец подавил волнение, поднял на следователя глаза:

— Этого за всю жизнь не выплачешь, — произнес он. — Не выплачешь, не забудешь, хотя главный убийца, Михайлов, и не ушел от народной кары…

Не должен был уйти — и не ушел. Вскоре после полицейского налета на Арбузово-Щилинку партизанский трибунал заочно приговорил главаря банды карателей, волостного старосту Алексея Михайловича Михайлова, к смертной казни. Как ни укрывался предатель за спинами головорезов-полицейских, как ни баррикадировал на ночь двери и окна своего толстостенного дома-крепости, партизаны проникли в деревню Старищи и ворвались в квартиру изменника. Взяли его спящим, в постели. Поняв, что вот она, гибель, иуда валялся в ногах у партизан, вымаливая пощаду:

“Это не я, не я, — хрипел еще вчера всесильный гитлеровский холуй. — Лешка Антонов во всем виноват. Он…”

Смерть оборвала мольбы и хрип. А главный подручный старосты, Антонов, и в тот раз ушел от справедливой кары.

Вспоминая об этом, Зорин даже вскочил со скамьи, сжал могучие кулаки:

— Не сумели мы взять его, успел, сволота, ноги унести! Я бы и его вот этими самыми руками!

— Известен ли вам факт убийства партизана в деревне Петрово? Не знаете ли, кто его убил? — спросил Буданов.

Зорин, как бы очнувшись от своих дум, метнул на чекиста хмурый взгляд:

— Как же не знать? Об этом тут все слыхали.

— Знают или слыхали? — уточнил Буданов.

— Ни я сам, ни из наших кто при том не присутствовал, — сдержанно пояснил свидетель, опять присаживаясь к столу. — Не маленький, понимаю: вам нужно найти таких, кто своими глазами видел, как Антонов убил того паренька? Что ж, найдете. В той же деревне, в Петрово живут. И в Старищах, думаю, есть. Да только не больно спешите туда, сначала в соседнее с нами село загляните, в Высоцкое: Антонов и там немало кровавых следов оставил…

Зорин умолк, вздохнул глубоко-глубоко и продолжал с горечью, почти с надрывом:

— Одно меня мучает, одно не дает покоя: что если гад этот жив? Пристроился где-нибудь подальше, фамилию сменил, да и живет-поживает на награбленное у народа добро. Дышать нет сил от такой мысли, не поверите — ночи не сплю!

И вдруг схватил подполковника за рукав, притянул к себе и жарко спросил:

— Скажи, ты найдешь его? Поклянись, что найдешь!

Зосима Петрович ответил не сразу. Имеет ли он право обнадеживать человека, пережившего такое горе? А вдруг Антонова найти не удастся, вдруг и в живых его уже нет? Но и отказать Зорину в надежде он тоже не мог. Отказать — значит убить последнее, ради чего, быть может, Петр Зорин живет на земле: веру в возмездие, в справедливость, веру в правду Советской власти. Чекист произнес, чеканя слова:

— Если Антонов жив, он от суда не уйдет. Даю вам в этом честное слово коммуниста!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Утро выдалось солнечное, не по-осеннему теплое, и Зосима Петрович даже кепку сдвинул на затылок, наслаждаясь столь редкой в такую позднюю пору благодатью. Дорога успела подсохнуть, и грязь не брызгала во все стороны, как вчера, а лишь сочно чавкала под ногами.

Было около десяти утра, когда Зосима Петрович добрался до села Высоцкое. Здесь оказалось меньше, чем в Арбузово-Щилинке, новых домов, значит, и пострадало Высоцкое меньше. Зато явственнее бросался в глаза достаток местных крестьян; в каждом дворе — поросята, овцы, а где и корова жует-пережевывает извечную жвачку. Янтарно желтеют под солнечными лучами свежесрубленные из сосны стены длинного здания животноводческой фермы, а второе такое же спешит торопится до наступления холодов укрыться под шиферной крышей.

— Труд на пользу! — приветствовал Буданов плотников. — Не скажете ли, как найти Ивана Михайловича Медведева?

— Ночника, что ли, нашего? — откликнулся приземистый, бородатый, с непомерной ширины плечами. — Сторожа ночного?

— Его самого.

— Спит, небось, после дежурства. Вон изба его, четвертая по правому порядку. Там и найдешь.

Постучавшись, осторожно, чтобы не скрипнула, отворил дверь избы и вошел сначала в сени, потом в небольшую, очень чистенькую, светленькую горенку, где все дышало устоявшимся покоем и вкусно пахло свежевыпеченным хлебом.

— Тише! — встретил его карапуз лет шести и предупреждающе поднял палец. — Деда спит, не шуми!

— Я тихонько, — зашептал в ответ Буданов, опуская на рол возле двери походный мешок. — Скоро дед твой проснется?

— Скоро. — Мальчик кивнул. — А ты кто?

— В гости к вам. — Подполковник присел на табуретку к столу. — Не скучно тебе одному?

— Что мне скучать? Сейчас бабка корову подоит, молока принесет. Ты хочешь?

— Молока?

— Ага.

— Угостишь, не откажусь. Тебя звать-то как?

— Витей. А тебя?

— Э, брат, трудное у меня имя. Зови дядей Симой, ладно?

— Ой, как все равно девчонку! — рассмеялся малыш.

Он взобрался на колени к Буданову, поерзал, устраиваясь поудобнее, и принялся разглядывать гостя. Синеглазый, светловолосый, с улыбчивыми ямочками на пухлых щеках, карапуз был очень похож на его сына, такого же доверчивого, и тоже Витю. Хорошо с ним… — Поищи-ка у меня в кармане, — шепнул в розовое ушко, — не найдешь ли вкусненькое.

— А чего? — Витины глазенки сверкнули. — Конфетку?

— Угу…

Так в семье у Будановых повелось с тех пор, как сынишка поднялся на собственные ноги: Зосима Петрович никогда не приходил домой без гостинца. Постепенно это стало привычкой, и подполковник знал, что и сейчас у него в кармане должны быть две-три конфеты. И не ошибся: Витя выгреб весь запас и с сомнением посмотрел на гостя: