Сыновья Большой Медведицы. Книга 1 - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 12

Неужели кто-нибудь из Молодых Собак решил испытать его и, обогнав, устроил засаду? Тогда он сейчас узнает, как с ним расправится Харка — Ночной Глаз — Твердый как камень!

Придвинувшись еще ближе, Харка установил, что мальчик лежит на животе, широко раскинув ноги, и как будто спит. Но, может быть, он притворяется? «Надо быть осторожнее, — подумал Харка. — И лучше всего напасть самому».

Как дикая кошка, бросился он на спину лежащего, левой рукой схватил его за горло, а правой занес нож.

— Кто ты? Отвечай!

Вместо ответа раздалось хрипение. Мальчик пошевелился, но это не было сопротивлением. Харка придавил его коленом к земле. Он видел теперь, что мальчик — не их племени. На незнакомце были брюки и рваная рубашка. Волосы у него были короткие и очень странные — жесткие, курчавые. Даже в темноте было заметно, что его шея темнее, чем рука Харки. Харка невольно вспомнил о необыкновенных ракушках. Может быть, есть какая-то связь между ними и этим темнокожим мальчиком?

Харка отпустил его горло и спросил:

— Кто же ты?

В ответ раздался непонятный возглас, и тело мальчика обмякло. Он был очень худ, этот мальчик, и, видно, настолько слаб, что не мог сопротивляться. Харка не знал, что делать. Убивать его без необходимости он не собирался. Да и при том положении, в каком сейчас был род Медведицы, неплохо было бы привести пленника. Быть может, он что-нибудь расскажет о пауни? Харка отпустил мальчика, ожидая, что тот поднимется, и тогда будет видно — вооружен он или нет. Но мальчик не шевелился.

— Поднимись и сядь! — приказал Харка.

Но мальчик, видно, не понимал. Харка снял с него поясной ремень и скрутил ему руки, не встречая никакого сопротивления.

Это уже начинало сердить его: разве приятно иметь дело с противником, который и не думает сопротивляться? Харка слегка пнул своего пленника ногой. Тот не шевелился. Тогда Харка трижды прокричал койотом и стал ждать. Через некоторое время он услышал осторожные шаги, и скоро, точно из-под земли, перед ним появился Старая Антилопа. Харка рассказал, что произошло. Старая Антилопа осмотрел связанного. И у него внешность пленника вызвала удивление. Воин поднял темнокожего мальчика на плечи и направился к лагерю. Харка поспешил за ним. Когда они вышли на берег реки и оказались под защитой дозора, оба пошли спокойнее. На южном берегу их уже ждали несколько воинов и Матотаупа. Вождь подал знак, чтобы все шли в его типи.

Унчида, Шешока и Шонка проснулись. Шешока раздула огонь в очаге. Старая Антилопа положил пленника к свету. И только тут мальчик раскрыл глаза. Какие у него были большие черные глаза! А кожа! Почти черная!

Подошел Матотаупа.

— Кто ты?

Мальчик ответил что-то на непонятном языке.

— Кожу и краску! — сказал вождь Унчиде.

Матотаупа развязал мальчику руки, сел рядом с ним и показал, что тому следует рисовать на коже. Мальчик понял, что от него требуется, и живо принялся рисовать. Вождь следил за его рукой. Харка, который хорошо знал отца, по выражению его лица понял, что сведения не были тревожными. Курчавый чернокожий мальчик, вероятно, оказался смышленым, потому что заслужил одобрительный взгляд вождя. Харка был горд, что доставил такого толкового пленника.

Мальчик рисовал на кусках кожи свои картинки. Иногда он задумывался, видно соображая, как лучше изобразить то, о чем он хотел рассказать.

Матотаупа умел читать картинное письмо, он, видимо, придавал большое значение рисункам мальчика и тщательно рассматривал их. В палатку вошел Хавандшита. Он тоже принялся разглядывать рисунки, потом молча возвратил их вождю. Тот также молча передал их Солнечному Дождю, который долго читал это особенное письмо, написанное мальчиком.

— Пусть Матотаупа говорит первым, — сказал жрец.

— Хау, — ответил вождь. — Говорящая кожа дает нам много известий. Отец мальчика, которого мой сын Харка — Твердый как камень взял в плен, насильно привезен из далекой страны, лежащей по другую сторону Большой Воды. Отец мальчика должен был работать на белых. Они часто били его. Это так?

Хавандшита и Солнечный Дождь кивнули в знак согласия. А Харка даже прикусил губу: ему было непонятно, как это человек может бить человека. Матотаупа продолжал:

— Белые люди на нашей земле разделились на два племени: одно — северное, другое — южное. Оба племени подняли томагавк войны и уже много солнц воюют друг с другом. Южное племя плетьми заставляет черных людей, черных мужчин, женщин и детей, привезенных из-за Большой Воды, работать на них. Северное племя борется против этого насилия.

— Значит, воины северного племени белых — справедливые воины? — спросил Солнечный Дождь.

Матотаупа покачал головой.

— Я не могу на это ответить. Северное племя выдумало какое-то колдовство. Они решили проложить тропу через всю прерию. Тропа должна пройти южнее Хорс Крик, как раз там, где мы собирались разбить наши палатки. По этой тропе они хотят пустить бегать какое-то необыкновенное чудовище.

— Это я тоже прочитал, — сказал Хавандшита. — Возможно, чудовище уже пришло и поело наших бизонов?

Матотаупа продолжал рассматривать рисунки.

— Чудовище не поело бизонов, оно их убило. Мясо бизонов, убитых чудовищем, подобрали пауни.

Матотаупа закончил чтение говорящей кожи. Все молчали. То, что северное племя белых послало чудовище, убивающее бизонов, было самым страшным известием. Такое чудовище — несчастье для жителей прерий.

Матотаупа прервал раздумье мужчин и женщин.

— Мы должны отнять у пауни мясо! Мы натянем наши луки, и наши стрелы убьют чудовище! Я сказал, хау!

Ужас охватил всех, кто услышал эти слова. После удачной охоты, после богатых солнцем осенних дней, когда воины полны сил, предстоящая встреча с врагом не внушала бы ни страха, ни сомнений. Но когда люди в тяжелом пути ослабли от голода и лишений, а враги в три раза превосходят числом, исход схватки вызывал опасения. Страшное чудовище северного племени убивает бизонов, но неизвестно, могут ли его поразить стрелы?..

Солнечный Дождь и Хавандшита предложили собрать на следующий день Большой Совет.

— Завтра мы раскурим трубку Большого Совета, — сказал Матотаупа. — А теперь, когда вы знаете главное, я передам вам, что еще рассказала говорящая кожа. Отец этого мальчика работал у белых южного племени. Он убежал от них вместе с сыном. Он не смог сразу попасть к северному племени и скитался в прериях. Но там его снова захватили в плен белые, те, что строят тропу для чудовища. Они, может быть, и принадлежат к северному племени белых, но далеко в прерии делают что хотят. Они заставили отца этого мальчика быть их слугой. Тогда он убежал от них, но белые погнались за ним и стреляли в него из мацавакена.

Харка насторожился. Мацавакен! Опять мацавакен!

— Белые люди ранили отца мальчика, но он все-таки сумел убежать, — продолжал Матотаупа. — Он решил искать защиты у краснокожих воинов и попал к пауни. Пауни — братья белых, тех, что строят дорогу для чудовища, и поэтому пауни опять, в третий раз, взяли его в плен. Они связали ему руки и хотят обменять у белых на мясо бизонов. Отец велел сыну бежать к нам и обо всем рассказать. И мальчик убежал.

— Это так, — сказал Хавандшита.

— Это так, — подтвердил Солнечный Дождь.

— Надо освободить отца мальчика, — сказал Матотаупа. — Завтра над этим подумает Большой Совет.

Хавандшита и Солнечный Дождь ушли.

Матотаупа поручил курчавого мальчика женщинам. Унчида и Шешока покормили его из последних скудных запасов. Потом Харка повел его к постели, чтобы укутать своим одеялом и согреть своим телом. Он уже решил, что обучит мальчика языку дакотов и примет в число Молодых Собак. Засыпая, Харка подумал: «У белых северного племени, у тех, что строят дорогу для чудовища, есть мацавакен!..»

Харка заснул, обнявшись со своим пленником. Он видел во сне ужасное чудовище, воинов с мацавакенами, которые строили дорогу через прерии. Дорога была в его воображении похожа на обычную бизонью тропу, утрамбованную тысячами копыт. Других дорог Харка не знал. Во сне его мучил вопрос: для чего этому чудовищу нужна какая-то особенная дорога, ведь и бизоны и лошади могут носиться по прерии без всяких дорог? Мальчику снилось, что огромный суровый жрец тоже спрашивает его об этом и говорит: «Ты умрешь, если не ответишь на этот вопрос!»