Сыновья Большой Медведицы. Книга 2 - Вельскопф-Генрих Лизелотта - Страница 58

— Не обязательно же так понимать, господин…

У Анни Финлей начался приступ кашля.

Кондуктор задумался. Его коллега между тем уже обошел весь поезд, успокоил пассажиров и вернулся назад.

Потом все увидели зарево на востоке — там, где должна быть станция. И снова поднялось беспокойство. Кондукторы призвали всех, кто имеет оружие, готовиться к защите.

— Господа, я не зверолов и не охотник, кроме того, мне уже за сорок, — заявил тут же господин Финлей. — Поищите других защитников. Это же скандал, что вы не можете гарантировать безопасности пассажиров. Дуглас, отойди сейчас же от окна! Задерни занавески! Так! Анни и Дуглас, ложитесь! Но моя жизнь им дорого обойдется!

— Поспешите, сэр. Начальник поезда берет ответственность на себя. — Оба кондуктора вышли из вагона и пошли к паровозу.

Финлей начал рыться в чемодане.

— Анни, куда ты запаковала револьвер?

— Ищи его в самом низу.

— Как всегда. В следующий раз я сам буду укладывать свой чемодан. Да не плачь же, Анни, я видеть не могу, когда ты плачешь. Ты самая лучшая, ты неповторимая женщина, и я буду защищать тебя как свою собственную жизнь! Вот он, револьвер… и патроны…

Дуглас поглядывал из-за занавески наружу.

— Пап, собирается уже немало людей с ружьями.

— Ну конечно, мой мальчик. Американцы не позволят так легко себя сломить, мы еще покажем краснокожим!

Один из кондукторов снова подошел к господину Финлею, на этот раз в сопровождении рослого индейца. Волосы индейца, в которых поблескивали седые пряди, были заплетены в две косы. За налобную повязку из змеиной кожи были заткнуты позади два орлиных пера. Лицо его было раскрашено. За поясом у него торчали нож и револьвер. В руках — ружье.

— Это Топ, один из лучших разведчиков станции, — сказал кондуктор. — На него можно положиться. Это он и остановил вовремя наш поезд.

Госпожа Финлей обессиленная сидела на своем месте и присматривалась к кондуктору и индейцу; от слов, произнесенных белым, и от его спокойствия мужество, кажется, снова возвращалось к ней. Но вдруг глаза ее широко раскрылись, она подскочила и в полуобморочном состоянии упала на скамейку, шепча: «Это он! Это он! Убийца!»

Кондуктор смотрел на потрясенную женщину и на индейца. Господин Финлей закашлялся в своем углу.

— Моя жена очень нервная, — сказал он, и у него задергался уголок рта. — Она перепутала двух человек. Пожалуйста, идите. Все в порядке.

Когда семейство осталось в одиночестве, Анни прошептала:

— Какой ужас! Это он! Это определенно он!

— Ну успокойся, Анни. Разве можно индейца, который стоит перед тобой, называть убийцей! Он же прекрасно вооружен, а мы в прериях. А этот кондуктор, ты же видишь, он ни на что не способен. Ни один из них не отважился отогнать нескольких бизонов.

— Но это!.. Это намного опасней! Он может нас в отместку убить! Позови его еще раз! Я скажу, что ведь на самом деле не видела, он ли это убил режиссера. Только все так говорили…

— Оставь это! Ты сделаешь только хуже. — Господин Финлей старался сохранить самообладание. — Я уже давно все уточнил.

— Это и есть он, — сказал Дуглас. — Я его сразу узнал. Наверное, он нас и предал дакота. Он и в цирке угрожал белым.

— Во всяком случае, я прошу вас обоих — тебя, Дуглас, и тебя, Анни, — чтобы вы не вели никаких разговоров, прежде чем мы не будем в полной безопасности!

И хотя господин Финлей в такой ситуации, конечно, не мог спать, он из протеста против поведения своей семьи закрыл глаза и положил голову на подушку.

— Сядь лучше подальше от окна, — попросила жена, — стенку вагона пробьет любая пуля!

Господин Финлей не удостоил ее ответом.

А поезд все стоял. Паровоз держали под паром. Усталость овладела пассажирами; они по очереди несли вахту. Зарево в районе станции потухло. Наступал рассвет.

В тишине послышался конский топот.

Мужчины радостными возгласами приветствовали прибывшего всадника:

— Мистер Браун! Мистер Браун!

Дуглас прислушался к разговору людей и понял, что на станцию было совершено нападение.

Глухое мощное мычание становилось между тем все слышней и слышней.

— Бизоны! — крикнул Джо Браун. — Бизоны начали двигаться!

Мужчины схватили бинокли. Топу, который находился среди них, не было надобности прибегать к этому средству. Глаза отлично служили ему и на таком расстоянии.

— Дакота начали охоту, — сказал Матотаупа Брауну. — Если бы на станцию не было совершено нападение, наши люди тоже могли бы поохотиться…

Подошел начальник поезда и спросил:

— Можно ехать дальше?

— Можно, но не сразу. Когда пройдет последний бизон, нам придется еще проверить путь: стадо бизонов может причинить немало вреда.

Начальник поезда приготовил необходимый инструмент. Кое-кто из вооруженных пассажиров также предложил свои услуги. Браун отправился в качестве руководителя группы и позвал с собой Матотаупу.

Они быстро прошли участок пути до бизоньей тропы. Здесь, где на рельсах потопталось стадо, был необходим ремонт.

Матотаупа и Джо Браун поднялись на возвышенность, чтобы как следует осмотреть окружающую местность. Они не обнаружили ничего внушающего подозрение. Со стороны путей доносились удары молотков и голоса переговаривающихся людей. Ветер усиливался. Они решили проехать по окрестностям.

— Гарри великолепно сражался, — сказал инженер. — В темноте он разыграл роль вождя, и они сами попали к нам в лапы. Это было, конечно, не так просто, но я уверен, что Тачунка Витко сыт по горло.

— Тачунка Витко? — Это известие поразило Топа.

— Да, твой старый враг. Я думаю, ты бы теперь с удовольствием направился по его следам?

— Хау!

— Но нельзя, Топ, нельзя. Сегодня, во всяком случае, нельзя. Ты сам видишь, как обстоят дела. И так нам недостает здесь опытных людей. Ты наш разведчик и не имеешь права заниматься своими делами.

Матотаупа тяжело вздохнул, но не возражал.

Прошло около двух часов, когда Матотаупа и Браун возвратились к месту работ. Ремонт за это время был завершен, и поезду подали сигнал продолжать движение. Осторожно, малым ходом двинулся паровоз, потащил за собой вагоны.

Машинист остановил поезд, чтобы посадить рабочих.

— Вы поедете с нами? — спросил начальник поезда Брауна.

— Спасибо, я остаюсь.

Захлопали окна и двери. Был дан сигнал отправления. Поршни задвигались, колеса начали поворачиваться, сначала медленно, потом быстрей и быстрей. Поезд поехал.

— Ну, а мы двинемся на станцию? — Браун вопросительно посмотрел на люден отряда, которых привел сюда.

— Сперва небольшой завтрак! Начальник поезда нам кое-что оставил за работу!

Инженер увидел бочку пива, виски и ящик с хлебом и ветчиной.

— Ну что ж, отметим победу! Не возражаю…

Пока отряд был в прерии, в лагере шла работа по восстановлению разрушенного.

Шум утихал. Раненых стаскивали в одну большую палатку. Художник распорядился, чтобы Генри, все еще не приходящего в сознание, перенесли к нему. Для убитых вырыли общую могилу. Начали сколачивать новый домик для начальника лагеря Тейлора-второго.

Стойка для вина и пива была устроена прямо под открытым небом из наспех сколоченных досок и бочек. Дези первая прибежала помогать хозяину, и снова бойко пошла торговля. Даже сам кудрявый начальник принес фляжку, чтобы наполнить ее виски.

Поздно вечером кто-то тихонько постучался в дверь комнаты художника. Моррис откликнулся:

— Войдите.

Дверь открылась. Моррис вздрогнул. Перед ним было черное, покрытое рубцами лицо без носа, голова без ушей. Моррис вспомнил о видении, которое промелькнуло перед ним ночью у раненых. Взяв себя в руки он сказал:

— Входите же.

Женщина в черной кожаной одежде плотно прикрыла за собой дверь. Черной краской покрывают себя индейцы в знак скорби, жертвенности, покаяния. В руках у нее было кожаное одеяло и какие-то вещи.

— Что вы хотите сказать? — спросил Моррис, заглянув в глаза вошедшей.