Петербург, 1895 год - Сегаль Валерий - Страница 5

«Даже если это какой-то дьявольский розыгрыш, все равно любопытно, — подумал Ульянов. — Ведь даст же она мне сейчас что-нибудь почитать! Да и кому бы пришло в голову так меня розыгрывать? Да еще эта машина! Чертовщина какая-то!»

— Я, право, затрудняюсь сделать выбор, сударыня! — сказал он вслух.

— А я уже выбрала за вас! — властно сказала Мнемозина и указала на книгу, лежавшую возле компьютера.

Ульянов взял книгу в руки. Собственно, это была даже не книга, а тоненькая брошюрка в ярко-красном переплете. Титульный лист гласил:

— Забирайте! Эта книга для вас! — произнесла Мнемозина таким тоном, что Ульянов понял: аудиенция окончена.

— Когда я должен ее вернуть?

— Оставьте эту книгу себе. Едва ли мы с вами когда-нибудь увидимся вновь.

— Но…

— Никаких «но»! Всего вам доброго, Владимир Ильич!

— Прощайте!

Ульянов вышел из загадочной комнаты, и быстрым шагом, не оборачиваясь, вышел из библиотеки. Если бы он оглянулся назад, то увидел бы, что красная дверь в стене исчезла, как только он ее захлопнул.

Глава 3

ВИКТОР АНДРЕЕВИЧ КНЯЗЕВ

Виктор Андреевич Князев,[7] которого друзья называли запросто Князь, в дневное время работал на бумажной фабрике Отто Кирхнера, а вечерами и по выходным являлся активным членом недавно основанного г-ном Ульяновым «Союза борьбы за освобождение рабочего класса.»

Князь занимал две смежные комнаты в огромной квартире на Съезжинской улице. Расположение было отличное: Петербургский остров, пять минут ходу до «Пушкаря». Однако Князь предпочитал пить дома и всегда с удовольствием принимал гостей.

Одна из комнат служила ему одновременно спальней, столовой и гостиной. Другую он окрестил «аквариумом», хотя правильнее было бы назвать ее парником. Здесь в особой, любовно созданной Князем атмосфере, круглый год вызревали помидоры. Князь творил в «Аквариуме» такое, что г-н Ульянов уже видел в нем будущего министра сельского хозяйства новой России. Выращивание помидоров было любимым хобби Князя, а сами помидоры — любимой закуской.

Летом, конечно, помидорчиками никого уже в конце XIX века на Руси не удивишь, а вот зимой!..

В тот вечер колокольчик у дверей прозвенел в половине седьмого. Князь открыл дверь. На пороге стоял Ульянов с небольшим свертком в одной руке и с огромной бутылкой водки в другой.

— Добрый вечер, Владимир Ильич! — вежливо приветствовал гостя Князь. — Давайте вашу бутылочку и проходите.

Князь подвесил пока бутылку за окном (чтобы похолоднее!), принес из аквариума три крупных спелых помидора и принялся нарезать их в стеклянную миску. Был он среднего роста, крепкого сложения, с некрасивым, но славным лицом; когда он с деловитым видом нарезал помидоры, его рыжеватого цвета волосы свисали вниз, обнажая плешь.

— Картошечку я уже отварил, Владимир Ильич. Она еще горяченькая!

— Я, голубчик Виктор Андреич, хоть и обедал, а водочки, да еще с вашей знаменитой закусочкой — с удовольствием! — Ульянов уже сидел за столом, отогревая продрогшие члены. — Да, морозы в этом году ранние.

— Я сам всего полчаса как пришел. Только картошки отварить и успел. Знаю, что за окном творится. Бр-р! А еще говорят, что когда снег — теплее становится. Брехня!

Князь дорезал помидорчики, залил их подсолнечным маслом, добавил чуть-чуть уксуса, щепотку соли и перца, и получилась аппетитнейшая закуска, известная среди членов «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» как «княжеский салат».

— Вы, Виктор Андреич, бутылку у меня забрали, а на сверточек сей не обратили никакого внимания, — сказал Ульянов, разворачивая на столе свой сверток. — Между тем балычок заслуживает всяческого к себе уважения… К нему бы еще несколько колечек вымоченного в уксусе репчатого лука!

Князь поставил на стол кастрюльку с отварным картофелем, миску «княжеского салата», два граненых стакана и принялся нарезать колечками луковицу. Ульянов хотя и привык пить водку из маленьких рюмочек, счел за благо промолчать. Князь нарезал сало, сложил его вместе с балыком на тарелку и посыпал все это колечками лука. Затем достал из-за окна водку; бутылка тут же запотела.

— Ух, ну и морозец на улице! Приходится согреваться. — Князь откупорил бутыль и потер руки от приятных предвкушений. — Для начала по целому?

— Да ты что!? — Ульянова аж передернуло. — По чуть-чуть.

Князь послушно налил по половинке.

Выпив, оба принялись усердно закусывать. Благо, закуска была мировая. Очень скоро Князь вновь поднял бутылку.

— Чересчур помногу наливаете, Виктор Андреич, — сказал Ульянов. — Я, пожалуй, пропущу.

— Хозяин — барин! — не стал уговаривать Князь. — А я еще разок должен принять… Ух, хорошо!

Князь с наслаждением закурил и продолжал:

— Сегодня приходит к нам в цех какой-то хрен в пиджаке… Такого, знаете, педерастического вида?

Ульянов кивнул.

— Кстати, я хотел вас спросить, Владимир Ильич! Если я такого вот суплика повстречаю после работы… Как это будет с точки зрения нашей борьбы?

— Этого ни в коем случае не следует делать, Виктор Андреич! — очень серьезно сказал Ульянов.

— Но ведь вы сами говорили, что интеллигенция — это говно!

— Видите ли, Виктор Андреич… Если вы просто изобьете этого человека на улице, то это будет обыкновенное хулиганство. Но если вы это сделаете из идеологических соображений, то это уже террористический акт. А терроризм не есть современный метод революционной борьбы! Революционный процесс — это не отдельные террористические акты. Современный революционный процесс — это хорошо организованная борьба масс против эксплуататоров. Заметьте, против эксплуататоров, а не их прихлебателей в лице интеллигенции! Для этой борьбы нужна длительная подготовка, терпение. Сегодня нам очень нужна газета. Поэтому перейдем к делу, Виктор Андреич! Как у нас насчет завтра?

— Полный порядок, Владимир Ильич! — ответил Князь. — В семь часов вечера у Невзорих.[8] Адрес вы знаете.

— Кто будет?

— Вы почти всех знаете… Один будет новенький.

— Надежный?

— Замечательный парень!

— Виктор Андреич, дорогой, в нашем деле очень важна конспирация. «Замечательный парень» — это недостаточная характеристика. Откуда вы его знаете? Почему ему доверяете? Кто он?

— Парень этот — студент. Вроде бы студент-юрист.

— Что значит — «вроде бы»?

— Я не спрашивал, Владимир Ильич, но наверняка юрист. Уголовное Уложение наизусть знает!

— Ну, а откуда вы его знаете?

— В камере познакомились, Владимир Ильич, неделю назад.

— Где-где познакомились?

— В камере. В общей полицейской камере. Нас с Меркулом[9] по пьянке забрали, а тот парень был задержан за распространение листовок социалистического содержания.

— Вы уверены в этом?

— Да. Его при мне допрашивали.

— Ну, хорошо, — успокоился, наконец, Ульянов.

— Давайте еще выпьем!

— Давай! Только по чуть-чуть.

Они выпили по чуть-чуть «за наше общее мужское дело», а потом еще по чуть-чуть «за наших девочек-студенток». После последнего тоста Князь заплетающимся языком по секрету рассказал, что Меркул недели три тому назад трахался с младшей Невзорихой, и последние дни подозрительно плохо себя чувствует.

Ульянов не обратил особого внимания на эту историю, так как его мысли были заняты другим. Недавно он бросил курить и сейчас мучился при виде смолящего одну за одной Князя. В конце концов он сдался и с наслаждением закурил. После этого они договорились, что с понедельника оба бросают курить. Князь сказал, что он точно бросит и, что в этом нет никакой проблемы. Ульянов заметил, что пить тоже не мешало бы бросить, на что Князь ответил, что он и так не пьет.