Охотники до любви - Сегаль Валерий - Страница 10

— Какое сегодня число? — спросил Концентрик у одного из своих новых товарищей, выкатывавшего в этот момент на палубу бочонок рому, чтобы отметить победу.

— А хрен его знает! — отвечал беспечный пират. — Спроси у капитана; он всегда знает такие вещи.

— Сегодня одиннадцатое августа, — сказал капитан Маккормик, благожелательно посматривая на Концентрика.

— Которого года?

— Две тысячи сто восемьдесят третьего года, — не слишком удивившись этому странному вопросу, ответил капитан.

Ровно четырнадцать месяцев провел Концентрик, прикованный цепью к рабской скамье.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ПИРАТ

1

Итак, в конце XXII века, когда большая и, вероятно, лучшая часть человечества попряталась по норам и занялась научной работой, нашлось несколько сот тысяч наиболее горячих голов, которых романтика дальних странствий, жажда телесных наслаждений, запах рома и копченого мяса влекли куда сильнее, чем вегетарианство и онанизм инженерной эпохи.

Эти отчаянные мужчины и женщины, взбудораженные собственной атавистической памятью и начитавшиеся авантюрных романов прошлого, прибывали на Галапагос — в одиночку или с приятелями, а порой и с собственным судном, нередко управляемым небольшим количеством весьма примитивных биороботов. Их дальнейшая судьба зависела от личных качеств и, в еще большей степени, от удачи: женщины почти неизменно попадали в гаремы Островной Империи (так называлось государство, расположенное на островах Загадочного Архипелага), многие мужчины погибали в первые же дни, очутившись, подобно Концентрику, в плавучем аду галерного рабства, иные оседали на Галапагосе или на островах Загадочного Архипелага, а некоторые — едва ли не самые удачливые — подписывали пресловутые контракты и становились подлинными «джентльменами удачи» этого моря, которое местные остряки прозвали Южным Блядовитым океаном.

С разношерстной командой, набранной из представителей всех рас и национальностей, эти пираты XXII века бороздили море, наводя ужас на «честных» рабо— и баботорговцев, укрываясь время от времени в какой-нибудь уединенной бухте для кренгования или бросая якорь в каком-либо островном порту, чтобы сбыть награбленное, покутить и потерроризировать «аборигенов», нагнав на них ужас своей жестокостью. Впрочем, полосы чудовищных зверств столь часто чередовались у них с вспышками благородства и великодушия, да и сам моральный кодекс обитателей Южного Блядовитого океана был настолько покладист, что едва ли можно считать этих пиратов такими уж отъявленными негодяями, во всяком случае — в сравнении с большинством их жертв.

Как и в старые добрые времена, пираты XXII века были не просто грабителями. В большинстве своем, они представляли собой плавучую республику, в которой господствовали собственные законы, порядки и обычаи. При этом, с женщинами они поступали, смотря по обстоятельствам; захваченный пиратами торгаш был обречен, но раб вполне мог рассчитывать на их великодушие. Более того, капитаны пиратских судов чаще всего и пополняли свою команду за счет освобожденных ими рабов.

Одним из таких пиратов и был капитан Маккормик, хозяин быстроходного двадцатипушечного капера — веселый и добродушный человек, ладный и широкоплечий, со славным, чуть тронутым веснушками лицом и заметно поредевшими рыжими волосами. Роста он был невысокого, но силищей, по-видимому, обладал неимоверной. «Не с галер ли?» — подумал как-то Концентрик, разглядывая толстые могучие руки капитана. Но Маккормик не любил рассказывать о себе. О своем прошлом он сообщал лишь, что зачат он был непорочно и до прибытия на Загадочный Архипелаг вынужден был поститься, дабы искупить многочисленные грехи своих далеких предков. Днем он редко удалялся в свою каюту, предпочитая проводить время на палубе, где он обыкновенно расхаживал взад-вперед, заложив руки в карманы коротких хлопчатобумажных штанов, отпуская шуточки, богохульствуя, да время от времени разглядывая горизонт в старинный морской бинокль.

Концентрик ему сразу приглянулся, поскольку капитан справедливо полагал, что лишь дьявольски стоящий парень мог продержаться на галерах четырнадцать месяцев. Кроме того, Маккормику, несмотря на весь его богатый опыт в такого рода делах, еще не доводилось видеть человека, который дрался бы с таким остервенением, как Концентрик в час своего освобождения. Капитан был так восхищен, что даже подумывал, не подключить ли Концентрика к дележу захваченной на той галере добычи, хотя это и было против правил, поскольку обретенная рабом свобода уже сама по себе являлась достаточным в таких случаях вознаграждением. К слову сказать, вся добыча тогда состояла из денег, да бочонка рому, так как галера была захвачена в момент возвращения с островов Загадочного Архипелага, и, следовательно, трюм оказался уже пуст. Если бы галера направлялась в сторону островов, то было бы меньше денег, но зато в трюме наверняка оказались бы женщины, которых можно было бы использовать по назначению, а затем продать на тех же островах. Правда, за женщин, побывавших в руках у пиратов, как правило, давали уже значительно меньшую цену.

Все эти тонкости Концентрику еще предстояло освоить, а пока ему в свою очередь нравился капитан Маккормик, и вообще он был признателен своим спасителям. В первый же день корабельный врач сбрил ему все волосы и дал специальное мыло, при помощи которого Концентрик сразу избавился от целого полчища отвратительных насекомых, мучивших его в течение долгих месяцев. Его накормили и приодели. Пиратский капер, естественно, казался ему раем после страшной галерной жизни. В первые две недели он знакомился со своими новыми товарищами и присматривался к корабельной обстановке. Познав ад, он в значительной степени утратил способность радоваться и весело смеяться, но зато стал неприхотлив и научился удовлетворяться простыми вещами — свободой, хорошей едой и относительно спокойным существованием. Он вкусил, наконец, мяса — в трюме было вдоволь копченых тушек диких гусей — и отведал настоящего островного рому, который оказался гораздо ядреней того, который он пил когда-то в Петербурге. Он испытывал неизъяснимое блаженство, когда теплыми тропическими ночами сидел на палубе под черным, усыпанным звездами небом и слушал разговоры своих новых товарищей, из которых узнавал немало нового и полезного. Но невзирая на хорошие стороны своей новой жизни, Концентрик теперь всегда оставался мрачен. Рабство оставило на нем неизгладимый след. Он часто вспоминал Деймоса, которого считал погибшим, и небезосновательно. Не забывал он и об Аделаиде, хотя понимал, что найти ее будет нелегко, и что прежде всего ему следует понять непростую и полную опасностей обстановку, сложившуюся в этой части земного шара.

Вот что он узнал из собственных наблюдений и из разговоров с пиратами в первые две недели своей службы на капере «Веселый Мак».

Достаточно бегло взглянуть на карту соответствующей части Тихого океана, чтобы уяснить себе, что острова Загадочного Архипелага и мыс Галапагос в совокупности образуют границы довольно большого моря, которое и получило у местных остряков название Южного Блядовитого океана. Нетрудно понять, что мыс Галапагос являлся своеобразным окном в мир свободы и романтики, через которое на эти, еще недавно совершенно необитаемые, острова проникли многочисленные представители всех земных рас.

На островах Загадочного Архипелага располагалась так называемая Островная Империя, управляемая неким Великим Островитянином. Формально этот правитель предъявлял права на все острова архипелага, однако фактически он контролировал лишь самый крупный остров и несколько к нему прилегающих. Что же до остальных островов: некоторые из них оставались необитаемыми, и их использовали пираты для охоты и кренгования своих судов, на других существовали мелкие порты и малозависимые от Островной Империи поселения. На крупнейшем острове, который обычно и называли Островной Империей, а иногда — Белым Городом, среди прочего располагалась пышная резиденция Великого Островитянина и его огромный гарем.