Десять лет спустя - Сегаль Валерий - Страница 36

C праздником Рождества Христова, дорогие читатели!

Все прошло, как полагается.

На люстрах покачались, на бровях постояли, лбами об пол постучались.

Поговаривали, что император будто бы выпил три бутылки портвейна, почти не закусывая! Рассказывали, что при этом он ругал императрицу, обзывал ее матерными словами и угрожал, что тридцатого он наконец-то возьмет ее за жопу, и тогда ей мало не покажется! Впрочем, чего только не болтает народ в рождественские праздники!

А как же наши друзья?

Двадцать четвертого вечером Ульянов зашел за Бени, который по-прежнему легально проживал в «Сан-Ремо», и оба отвергнутых Ромео, накупив цветов и пирожных, отправились на Николаевскую поздравлять прекрасную Анжелику.

Красавица была по-прежнему сильно обеспокоена положением Льва Абрамовича, о котором ей толком ничего не удавалось узнать. Тем не менее она явно обрадовалась своим незадачливым поклонникам.

Они очень мило посидели — шампанское, чай, пирожные. Ульянов подумал, что наверное неплохо иногда для разнообразия вот так спокойно отмечать праздники. Когда Анжелике требовалось зачем-либо выйти на кухню, Бени неизменно вызывался ей помогать, и Ульянов корректно позволял молодым людям побыть наедине, а сам тем временем предавался не слишком приятным мыслям о разнице в возрасте между ним и этими юными созданиями.

Впрочем, несмотря на подходящий возраст, любовные дела итальянца также не клеились, и вскоре после полуночи Ульянов и Бени откланялись и вышли побродить по украшенному праздничными огнями ночному Невскому проспекту.

Бени пребывал в том счастливом возрасте, когда любовные помыслы прекрасно сочетаются с любыми другими. Он не забывал об Анжелике, даже готовясь к запланированному на 30 декабря цареубийству.

Ульянов теперь нелегально снимал квартиру на Надеждинской улице, неподалеку от «Корнера». Он больше не представлялся ни полковником Бздилевичем, ни Николаем Ильиным. Приходилось выдумывать новые, неизвестные властям имена.

Режим зверел, и было уже не до шуток.