Атака маршала - Сегаль Валерий - Страница 4

МИХАИЛ БОТВИННИК ТРУДНОСТИ ШАХМАТНОГО МИРА

С 1886 года, с матча Стейниц — Цукерторт, вплоть до смерти Алехина в 1946 году все было просто — шахматный мир был подобен феодальному обществу: во главе король (чемпион) и крупные феодалы (гроссмейстеры), с которыми король договаривался о законах шахматного государства, сводившихся к одному — как проводить матчи на первенство мира.

В 1924 году простолюдины-шахматисты организовали свой парламент (ФИДЕ), но король не признавал за ним какой-либо законодательной или исполнительной власти. Лишь когда, однажды (в 1946 году), король (А. Алехин) умер, и умер неразвенчанным, парламент провозгласил свою власть, и она была признана всеми шахматистами — шахматный мир обрел демократию!

Надо было составить новую и справедливую конституцию шахматного государства. Конечно, она (как всякая конституция) должна быть стабильной. Такая конституция в своей важнейшей части, которая регламентирует соревнования на первенство мира, и была принята в 1949 году на конгрессе в Париже. В ее формировании большую роль сыграли советские шахматисты, сила которых была признана всем миром. Были утверждены соответствующие правила отбора претендента и проведения матчей на звание чемпиона.

Почти сразу же после 1949 года на эти правила началась атака, но без особого успеха. Недовольство вызывал тот факт, что советские шахматисты прочно удерживали первенство мира; наши противники за шахматной доской наивно полагали, что эти справедливые правила имеют какой-то подтекст, выгодный советским шахматистам. Да, они были выгодны советским гроссмейстерам, но лишь потому, что они «выгодны» сильнейшим. Они выгодны молодым талантам, восходящим на шахматный Олимп. До 1972 года эта конституция шахматного государства в основном сохранялась, но затем превратилась в клочок бумаги.

Что же произошло?

А произошло то, что с появлением Р. Фишера одновременно появились какие-то тайные силы, которые с помощью денег (то бишь призового фонда) стали хозяйничать в шахматном мире.

Теперь, если верить всему, о чем пишет западная пресса, матч с участием Фишера возможен лишь в стране, где есть американская военная база. Именно такие страны назначали призовые фонды, превышающие фиксированный фонд прежних правил в десятки (в 1972 году) и сотни раз (в 1975 году)!

Некоторые говорят: ну и отлично, наконец шахматисты-чемпионы будут получать достойное вознаграждение за свой труд. Что же тут плохого?

Плохо то, что мастер, узнав, какой непривычно большой приз его ожидает, теряет творческое настроение. Во время соревнования мастер должен служить только шахматам, а все остальное совершать автоматически, по стандарту. Вот приз и может быть любой, но обязательно стандартный.

Быть может, в 1972 году Спасский играл ниже своих возможностей именно поэтому!

Но тогда напрашивается возражение: почему же на Фишера не оказывает влияния огромный приз? Ведь положение соперников одинаково?

Даже если участники будут в равном положении, то теория равных возможностей здесь неуместна. Если, например, заставить обоих партнеров играть не сидя, а стоя — кто победит? Далеко не обязательно тот, кто победит в нормальных условиях! К тому же положение Фишера и его противника лишь на первый взгляд кажется одинаковым. Американцы с малых лет приучаются к большому бизнесу…

Напрашивается вопрос: почему же это произошло? Плоха конституция шахматного государства? Не подходит шахматам демократия?

Да, плоха! Да, не подходит!

Потому что это буржуазная демократия! Эта система была прогрессивна в 1949 году, когда она пришла на смену шахматному феодализму. К 1972 году шахматный капитализм достиг своей высшей и последней стадии. Именно поэтому финансовый вопрос был самым больным вопросом при организации матчей 1972 и 1975 годов.

Как учит нас история, вслед за экономическим кризисом приходит политический. Неудивительно поэтому, что матч в Багио несомненно войдет в историю как самый грязный и скандальный из всех поединков за шахматную корону.

Да, положение в шахматном мире нуждается в переменах.

Заявление Шахматной федерации СССР от 11 ноября — это луч надежды в нынешнее неспокойное шахматное время.

На первый взгляд может показаться, что это заявление приведет к расколу шахматного мира; а новые правила розыгрыша первенства мира под эгидой Шахматной федерации СССР противоречат принципу спортивного отбора претендента, и фактически означают возврат к системе, практиковавшейся до 1949 года.

Справедлива ли подобная критика?

Думается, что нет.

Нет никаких оснований опасаться раскола шахматного мира, потому что никто не заявлял о прекращении международных соревнований. В Заявлении от 11 ноября говорится только об отказе советских шахматистов от участия в розыгрыше первенства мира ФИДЕ. Следует также отметить, что представитель л ю б о й страны может быть назван советской федерацией в качестве претендента на шахматную корону.

Что же касается сходства Новых правил с «правилами», практиковавшимися до 1949 года, то следует отметить, что сходство это — чисто мнимое. До 1949 года претендента определял сам чемпион, а теперь этим будет заниматься Шахматная федерация СССР.

Главный довод противников Новых правил сводится к тому, что претендент будет н а з н а ч а т ь с я, а не выявлятся в спортивной борьбе.

Но справедлив ли принцип спортивного отбора?!

Вопрос этот кажется абсурдным только на первый взгляд. Шахматная федерация СССР будет определять претендента на основании всех имеющихся данных, в то время как при спортивном отборе неудача в о д н о м турнире может вывести из дальнейшей борьбы достойнейшего кандидата.

Обратимся к истории.

Осенью 1940 года в Москве игралось двенадцатое первенство СССР. В чемпионате принимали участие новички: Керес (Эстония к тому времени стала уже Советской Республикой), Смыслов, Болеславский. Турнир должен был дать ответ на вопрос: кто должен представлять Советский Союз в борьбе за первенство мира с Александром Алехиным.

Первые два места поделили Бондаревский и Лилиенталь. Смыслов был третьим, Керес — четвертым, мы с Болеславским поделили пятое и шестое места. Было объявлено о проведении матча на первенство СССР между двумя победителями турнира.

Я послал письмо завотделом шахмат В.Н. Снегиреву, где иронизировал по поводу того, что чемпионом страны, то есть лидером советских шахмат, должен стать победитель матча Бондаревский — Лилиенталь.

Снегирев понял мой намек и взялся за дело, — как всегда, бесшумно и энергично. Как он сумел убедить начальство — не знаю, но месяца через два было объявлено об установлении звания «абсолютного» чемпиона и проведении матч-турнира шести победителей чемпионата. Смысл, который вложил Снегирев в понятие «абсолютный», был ясен: именно абсолютный чемпион СССР должен играть матч с Алехиным.

Подобных примеров из своей биографии, когда своевременный сигнал ответственному товарищу корректировал создавшуюся в результате спортивной борьбы несправедливую ситуацию, я могу привести множество. Жизнь наглядно продемонстрировала правоту автора этих строк, когда в 1948 году мировое первенство было завоевано представителем СССР.