Стервами не рождаются - Седлова Валентина - Страница 2

— Думаю, что да. Заочники сегодня должны были одному парню купить приличную аудиосистему, будут ее испытывать. Так что дискотека будет по полной программе! Оторвемся и оттопыримся!

— Надо маму предупредить, что я поздно появлюсь, а то опять лекцию о моральном облике современной молодежи прочитает.

— Думаю, лучше предупредить, что ты совсем не появишься.

— То есть?

— Ребята будут гулять всю ночь, тем более что завтра воскресенье. И вообще, ты моя невеста. Имею я право как законный жених увести тебя с собой или нет?

— Ох, все равно разборки будут. С другой стороны, они мне так на рынке надоели, просто кошмар. Затерроризировали на пару. Возьму и отомщу им с Иркой. Оставлю вместо себя записку, и пусть они сидят и глазеют друг на друга.

— Вот это другой разговор!

В общежитии, куда Валера ее привел, действительно было весело. Грохот от музыки стоял такой, что казалось, вибрируют стекла и дрожат ступени. Он быстро перезнакомил Марину с заочниками (половину имен она так и не расслышала), и они пошли танцевать. Когда танцевать надоедало, шли в соседнюю комнату и пили водку, запивая ее водой прямо из-под крана (!) и закусывая черным хлебом. Мышка долго отпиралась, с ужасом глядя на предложенный ей стакан с водкой и стакан с запивкой, но чтобы не обижать заочников, все же отхлебнула и того, и другого. Горбушка «Бородинского» показалась ей после этого слаще любых пирожных, которые она пробовала когда-либо. После этого второй и третий глоток водки пошли просто, как по маслу. И снова танцы. Маринка была уже насквозь мокрая от пота, все лишние рубашки и кофточки давно уже лежали в углу на кровати среди таких же вещей, нужных сейчас танцующим, как пресловутые лыжи в бане.

Часа через два Валера тихо извинился перед ней и исчез. Еще через полчаса, когда он все так и не появился, Марина пошла его искать. Обнаружился он быстро, в одной из комнат, где мирно спал после того, как по выражению одного из заочников, «метал харчи на волю». Просыпаться он не хотел совершенно, и на все попытки его поднять реагировал лишь неразборчивым бормотанием, да лениво отмахивался руками. Маринка ругнулась про себя. Вот дает! Пьян, как сапожник и спит, бросив ее здесь одну. Ох, она ему и устроит завтра разборки! Жаль, что даже домой теперь уже не уедешь — метро-то уже закрыто, не частника же в самом деле ловить. Да и было бы на что, а то у нее в кармане последние десять рублей и студенческий проездной. Ну и ладно, в конце концов. Танцы еще в самом разгаре, глядишь — и до рассвета недолго. А там она дает своему благоверному хорошего пинка под зад и погонит его домой.

И Марина снова отправилась танцевать. Быстрые танцы сменялись медленными, и она никогда не оставалась без партнера. Но вот последние четыре или пять «медляков» с ней танцевал один и тот же парень, неизменно возникая рядом с ней в самом начале мелодии, не оставляя никому другому даже шанса. Она уже знала, что зовут его Павел, что сам он из Казани, как и большинство остальных ребят. Внешне он совершенно не был похож на ее Валеру. У Валеры были светло-русые непоседливые кудри, а этот красовался аккуратной стрижкой. И сам был кареглазый и смуглый, словно только что с юга вернулся. Хотя даже симпатичный. И уверенный в себе. Эта уверенность сквозила буквально во всем: как он разговаривал со своими друзьями, как разливал водку, как держал Марину во время танца. Выглядел он лет на двадцать семь — тридцать, и по-видимому, был здесь старшим, или по крайней мере, пользовался значительным авторитетом.

Когда в очередной раз заиграла медленная композиция, Павел неожиданно взял Марину на руки, да так и танцевал с ней на протяжении всей мелодии. А потом, не отпуская ее на пол, вынес из комнаты. У Мышки уже здорово кружилась голова от выпитой на голодный желудок водки, и хотя она понимала, что происходит что-то не то, как-то разобраться в ситуации и тем более ее изменить не имела никаких сил. Словно загипнотизированная. И этот странный молчун рядом! Павел не произнес ни слова, это как раз и пугало, и завораживало больше всего.

Дойдя до конца коридора, Павел ногой распахнул дверь своей комнаты. Глазами указал трем ребятам, резавшимся в карты, на дверь, и они тихо и быстро куда-то улизнули. Потом он опустил Марину на кровать и закрыл дверь на замок (оказывается, они здесь все-таки есть — мелькнуло у девушки). Выключил свет, и в комнату ворвался неоновый отблеск фонаря, глядящего прямо к ним в окно. Встал на колени перед кроватью, где сидела Марина, и зарывшись лицом в ее джинсы, минуты две сидел, не шевелясь. Потом он поднял глаза и сказал: «Извини, девочка, но сама не знаешь, как мне сегодня нужна». И снял с нее футболку.

Мышке казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Кто-то другой с готовностью отдается смуглокожему незнакомцу на неимоверно скрипящей пружинной кровати, кто-то другой изнемогает от наслаждения в его тяжелых, слегка грубоватых объятьях. Павел был умелым, опытным любовником, не упускающим не малейшей детали. Он обласкал буквально каждый сантиметр ее тела, поцеловал все потаенные места, с жадностью слизывая ее любовный нектар. Когда же он вошел в нее, то Марине показалось, что в голове словно что-то взорвалось, как салют. Такого она еще не знала! Казалось, что каждая ее клеточка трепещет и дрожит от восторга. И надо же, ее тело бессовестно, по-звериному используют, но именно это и заводит ее сильнее всего, заставляя выгибаться и стремиться навстречу мужскому естеству, как кошке в момент гона.

Когда все было кончено, Павел аккуратно вытер ее общежитским вафельным полотенцем, еще раз напоследок поцеловал между ног и помог одеться. А потом привел обратно в комнату, где все еще танцевали неугомонные заочники. Танцевать Марине по понятным причинам уже совершенно не хотелось, состояние опьянения практически прошло, и она бросилась в туалет к единственному замеченному ей зеркалу. Мамочки мои! Тушь на глазах поплыла, прическа растрепана! Да теперь здесь каждый второй знает, чем она занималась. Что же она натворила! Идиотка, дрянь!

Марина как могла, привела себя в порядок, потом взглянула на часы. Пять утра. Отлично, самое время будить Валеру и выбираться отсюда. Через полчаса уже откроют метро, и еще через час они будут дома. Главное — бежать отсюда как можно скорее! И чтобы никто ничего не успел рассказать ему о ее фортеле!

Валера просыпаться не хотел, но на этот раз Марина была настроена решительно, и ему пришлось открыть глаза. Поняв, что минералка светит ему только на улице, а горячий чай с бутербродами — дома, он окончательно проснулся, умыл лицо холодной водой, и они ни с кем не попрощавшись уехали. Валера проводил ее до подъезда и еще раз извинившись за собственное поведение, уехал к себе, чему Марина была только рада: не хватало только еще, чтобы родители увидели его в таком состоянии. Потом нотациями замучат, или чего доброго под домашний арест посадят. У ее матери ума на это хватит.

Открыв дверь своим ключом, она прошмыгнула к себе в комнату, переоделась в халат, и так же тихо просочилась в ванную. Пустив струю теплой воды на всю мощность, она всхлипнув, расплакалась. Что же она наделала! Она же сегодня просто так, за здорово живешь, за стакан дешевой водки предала своего самого близкого человека! Нет, Валера не заслужил такого к себе отношения, он никогда не позволил бы себе того, чем она сегодня занималась. Боже мой, что же делать! Даже если он не узнает, если ему никто об этом не расскажет, то из собственной памяти это просто так не сотрешь, не соврешь самой себе, что этого не было. Она-то про себя прекрасно знает, кто она есть — обыкновенная потаскуха. Шлюха, вот кто она!

Злые слова в свой адрес рождались сами по себе, одно за другим, но легче не становилось. Теперь придется жить с этим позором всю жизнь. Нет, она, конечно, еще не жена Валере, но по сути-то своей она ему изменила! Господи, а как же хотелось всю жизнь остаться верной одному человеку, как раньше говорилось «и в печали, и в радости, покуда смерть не разлучит нас». Мечты разбились в одночасье, и надо решать, как же жить дальше. Но жить не хочется. Тяжело осознавать себя дрянью, и при этом иметь все основания для этого.