Рыжик - Свирский Алексей Иванович - Страница 45

Таким образом, Рыжик оказался совершенно одиноким и как будто даже лишним существом. Первые дни им еще интересовались, приходили спрашивать его, где он был, что видел. А когда всё узнали, бросили им заниматься и как будто даже перестали его замечать.

Самолюбивый мальчик мучительно страдал от сознания, что он среди голодаевцев является совершенно ненужным и лишним существом. Не раз он вспоминал, как Тарас называл его дармоедом, когда еще он, Санька, был маленьким.

Чтобы избавиться от упреков в дармоедстве, Рыжик сам отправился к крестному и попросил, чтобы он его принял в ученье. Тот охотно согласился, и мальчик с необычайным рвением принялся за работу. Но скоро и сапожное ремесло ему надоело, и он стал мечтать. Вот с этого-то момента Рыжик и стал жить двойною жизнью. Наружно он жил, как все люди: работал, помогал крестному, беспрекословно исполнял приказания Катерины и был во всех отношениях хорошим и старательным парнем. Но все это было только наружное. На самом же деле Рыжик был занят совсем другим. Он мечтал о весне и ревниво оберегал эту сладкую мечту, боясь намеком или взглядом выдать свою тайну.

Он мечтал о том, как наступит весна, как придет за ним Полфунта и как снова он, вольный и свободный, пойдет гулять по лесам и полям… Ночью Санька чувствовал себя лучше. Лежа на печи, он мог мечтать, сколько ему хотелось. Чаще всего мечтал он о море.

Но вот наконец пришла и весна.

Чутко прислушивался Рыжик к пробуждению природы. Он первый почувствовал теплое дыхание весны, первый увидал, как спадали тяжелые оковы зимы и как постепенно освобождалась земля. Быстро наступали теплые дни. Ярко засияло солнце, на голубом небе появились легкие, полупрозрачные тучки, и зеленым бархатом покрывалась земля. Река сбросила ледяной покров, и прилетели птицы.

У Рыжика от волнения сердце готово было разорваться. Он сам не понимал, что с ним такое, но его неудержимо потянуло куда-то. Стоило ему только взглянуть на далекий, светлый горизонт, как у него сейчас же являлось желание бросить все и уйти куда глаза глядят. Единственно, что его удерживало, это надежда, что за ним придет Полфунта. Но Полфунта не приходил, и страдания Рыжика становились выше его сил.

Весенние праздники прошли для Саньки почти незаметно. Он ничем не интересовался, и ничто его не радовало. Короче говоря, ему донельзя опротивела Голодаевка, ее обыватели и их нищенская жизнь.

Каждый праздник Рыжик уходил за город и там проводил весь день. Чаще всего любил он ходить на мельницу и на ту дорогу, где он когда-то впервые встретился с Полфунтом.

В одно из воскресений Санька, по обыкновению, отправился гулять. Погода была великолепная. Был полдень. Рыжик долго гулял по роще, потом вышел к реке, выкупался, а затем перешел плотину и стал подниматься по пыльной широкой дороге, по которой он два года тому назад впервые пустился в путь с Мойпесом.

Избегая пыли, Санька держался ближе к канаве, края которой густо заросли травою. Долго шел Рыжик, мечтая о своих будущих путешествиях, как вдруг он остановился в большом волнении. В одном месте, на дне канавы, он увидел спящего человека. Сердце замерло в груди мальчика. Какое-то внутреннее убеждение подсказало ему, что это Полфунта. И он не ошибся. Едва только Санька поравнялся с неизвестным человеком, как тот, услыхав шаги, поднял голову и расхохотался.

Это был Полфунта.

— А ты, брат, легок на помине: сейчас только во сне тебя видел, — сказал Полфунта и приподнялся с места.

Санька прыгнул прямо на него и стал душить его в своих объятиях.

— Голубчик, милый!.. Я думал, ты не придешь… — задыхаясь от волнения, говорил Рыжик.

— Погоди… Ну тебя!.. Задушишь… А на что я тебе?

— Я с тобой пойду, — решительно заявил Санька. — Мне уже четырнадцатый год пошел… Я не маленький…

— Что ж из этого?

— А то, что я могу быть тебе помощником.

— Землю мерить помогать будешь?

— Что хочешь, мне все равно…

— Ах, Рыжик, Рыжик, откуда ты взялся на мою голову? — проговорил Полфунта и улыбнулся. — Ну хорошо, возьму я тебя с собой. Будем вместе бродяжить, разыскивая счастье… А если мы этого счастья не найдем, тогда что? Ведь ты вырастешь никуда не годным человеком. И грех этот на моей душе будет…

— Никакого греха не будет, — уверенно перебил Рыжик, — мы найдем счастье…

— Вот как! Ты уверен?

— Да.

— Ну и чудак же ты! А впрочем, и на Голодаевке тебя не бог весть какое счастье ожидает. Кстати, ты чем там занимался?

— У крестного сапоги учился шить.

— И многому научился?

— Кожу мочить умею.

— Только-то! Ну, ежели так, беги домой, попрощайся и, если тебя отпустят, лети сюда, я тебя подожду.

— Не пойду, — решительно заявил Санька.

— Почему?

— Не хочу. Мне там надоело и так… Я сейчас с тобой пойду…

Полфунта задумался. Наступило молчание.

— Ладно, — промолвил наконец Полфунта, — идем, если так. Только помни: терпи! Не всегда сладко будет… А теперь — гайда в путь-дороженьку!

Полфунта встал, встряхнулся и велел Рыжику снять сапоги.

— Без сапог тебе легче ходить будет, и в город не босяком, а человеком войдешь.

— А мы сейчас куда пойдем? — спросил Рыжик, снимая с себя сапоги.

— Куда? За счастьем — вот куда, — полушутя, полусерьезно ответил Полфунта и выскочил из канавы.

Через час фигуры двух путников едва заметными черными точками виднелись вдали.

Часть Третья

I

Ночные приключения

Солнце прощалось с землею. Его последние огни охватывали далекий край неба и расплавленной золотисто-красной массой разливались по горизонту. Казалось, что там, далеко, кто-то вздумал поджечь небо и развел для этого гигантский костер. Но пламя заката постепенно гасло. Теплый майский день тихо умирал, уступая место вечерним сумеркам.

Полфунта и Рыжик лежали на опушке леса и молча следили за работой природы.

— Хорошо как! — прошептал Рыжик.

Он не любил долго молчать.

— Что хорошо? — спросил Полфунта.

— Все хорошо. И поле это зеленое, и небо, и… все, все хорошо…

— Ну и радуйся, коли тебе хорошо, — проговорил хандривший весь день Полфунта.

Рыжик промолчал. Но через минуту он не выдержал и опять заговорил:

— Отчего все люди так не живут, как мы? Ушли бы все из городов и ходили бы по земле… И как бы всем весело было!

— Умолкни, милый: ты глупости мелешь, — проворчал Полфунта.

— Почему глупости? — не унимался Рыжик. — Ведь нам как хорошо! Мы и поля, и леса, и реки, и разные города видим… Гуляем в свое удовольствие. Ну, и пускай люди так живут. Мне не жалко.

— Какой ты щедрый! — сказал Полфунта и невольно улыбнулся. — И глуп же ты, Рыжик! Ай-ай, как глуп!.. Ты хочешь, чтобы все люди, как тараканы, расползлись по свету и чтобы ни одного чистого местечка не осталось на земле. Недурно, что и говорить… Эх, Сашка, Сашка, когда ты поумнеешь?

— Я давно умный, — засмеялся Рыжик.

— А ежели ты умный, то и придумай, где бы нам сегодня переночевать.

— А здесь чем плохо? Травка мягкая, дождя нет, тепло… Отлично уснем!

— Нет, не отлично.

— Почему не отлично?

— А потому, что дождь будет.

— Откуда ты знаешь?

— Оттуда. Разве не видишь?

Полфунта рукой указал на юг, где на далеком небосклоне чернела туча.

— Эка, испугался чего: пятнышка! — возразил Рыжик, вглядываясь в указанную точку. — И завтра эта туча не дойдет до нас.

— Ты так думаешь? Ну, в таком случае оставайся здесь, а я в деревню отправлюсь ночевать.

Полфунта встал, поднял вырезанную им в лесу палку и тощую серую котомку, в которой лежали его башмаки, одна смена белья, несколько картонных изделий для фокусов, осьмушка табачных корешков и «Ревизор» Гоголя.

Котомку он перекинул через плечо, шляпу надвинул по самые брови и один двинулся в путь, ни разу не взглянув на товарища. Зато Санька глаз не спускал с приятеля, а с его широкого курносого лица, усеянного веснушками, не сходила плутовская улыбка.