Сирена - Касс Кира - Страница 54

Нет, мой кулон!

Я подавила рыдания. Кулон давал мне иллюзию, что Акинли рядом. Его потеря ранила сильнее, чем мысли о предстоящем наказании. Но Океан не замедлила темпа. Она была зла. Я не знала, сколько времени мне еще отпущено, поэтому воспользовалась возможностью поговорить с Ней. Возможно, Она не станет меня слушать, но я выскажу все, что должна.

Прости, что нарушила Твой приказ. Я знаю, Ты не хотела пускать меня к Акинли, но я устала от неведения. Мне всего лишь надо было увидеть его. Не знаю, заметила ли Ты, но он скучал по мне не меньше, чем я по нему. Он ужасно выглядит.

Океан молчала.

Когда я увидела, как ему плохо, я собиралась помочь ему освободиться. Да, я хотела навестить Акинли, но только затем, чтобы через день инсценировать свою смерть. Я собиралась утонуть. Клянусь, когда я поняла, что он переживает, я планировала именно это. Акинли считал, что я вернусь к нему. Я хотела, чтобы он знал, что я не могу вернуться. Честное слово, я не собиралась оставаться. Я как раз придумывала, как все обставить, но тут он упал за борт…

По-прежнему тишина.

Прости. Мне очень жаль. Раз уж я исповедуюсь, Ты должна знать, что я втянула Миаку и Элизабет. Они не знают об Акинли, но я уговорила их отправиться со мной в круиз. Я сказала, что мне нужно кое-что сделать, и оставила их во Флориде. Насколько мне известно, они все еще там и ничего не подозревают.

Океан промолчала, но я ощутила вспышку гнева. Натворить дел самой – это одно, но использовать в своих целях сестер – совсем другое. Ее молчание тревожило меня больше, чем выговор. После того как мы с Ней сблизились, мы всегда разговаривали: когда я чувствовала себя расстроенной или счастливой, когда Она уставала или предавалась ностальгии. Мы ничего не таили друг от друга. И сейчас случилось нечто страшное, о чем мы не могли поговорить.

Прости. Прости, что я ослушалась, бросила сестер. И прости, что попросила отпустить Акинли. Но все же благодарю Тебя от всего сердца.

Ничего.

Я знаю, Ты собираешься наказать меня. Я понимаю. Но тем не менее я благодарна Тебе.

Она оставалась безучастной.

Я замолчала. Океан утягивала меня все глубже. Случались моменты, когда я так тосковала по Акинли, что пряталась в Ее глубинах, но я никогда не погружалась так глубоко. Стаи рыб шарахались прочь при моем приближении. Я едва не врезaлась в них. Потом стаи поредели, и остались только крупные, одинокие рыбины. Затем и они исчезли, а заодно все признаки света и жизни.

Я удивленно моргала в ожидании, что вот-вот что-то увижу. Одну руку я выставила перед собой, защищая лицо от невидимых препятствий. По правде говоря, если бы я в кого-нибудь врезалась, это существо пострадало бы сильнее меня, но человеческие инстинкты заставляли волноваться. Текли вода и время. Я заметила, что становится холодно. Очень холодно, хотя с Антарктидой здешние температуры не могли сравниться. Я уже не понимала, насколько еще могут простираться Ее глубины.

И тут мои ноги встали на твердый песок.

Океан наконец-то обратилась ко мне и велела оставаться здесь, пока Она готовится.

К чему готовится, Она не сказала, а я не решилась спросить. Я осталась одна. Несколько минут я сидела неподвижно. Минуты превратились в часы, или мне так показалось. Сюда не проникал свет ни от луны, ни от солнца, и вскоре я потеряла всякое ощущение времени.

В конце концов я встала и сделала несколько шагов, чтобы не сидеть на месте. Вскоре я уперлась в стену. Камень под руками был гладким, как стекло. Может, его отполировали песчинки на дне моря. Я провела рукой вправо и дошла до другого камня, который примыкал к первому под прямым углом. Я с удивлением обследовала стык.

Я давно обнаружила, что живые существа в природе двигаются с воздухом, водой и землей. Как правило, только люди, с их любовью к порядку, предпочитают прямые линии. Бог просто создает и радуется своим созданием. Люди же позволяют другим существам жить, но упорно пытаются втиснуть их в строгие рамки порядка.

Ошибки быть не могло. Эти стены не могли возникнуть естественным путем. Несколько минут я осматривала место, и оно все больше походило на тюрьму. Маленькую, гладкую, аккуратную камеру. Видимо, Океан больше мне не доверяла. Поэтому я снова уселась на песок и принялась ждать.

Через некоторое время я поняла, что камера сделана не из камня. Стены состояли из воды. Она превратила часть себя в подобие аквариума. Его форма то и дело менялась. Размеры тоже не оставались постоянными: они сжимались и расплывались. При очередной смене я могла врезаться в стену, которой только что не было. Интересно, смогла бы Она удержаться, если бы не ела сравнительно недавно?

Я гадала, здесь ли Океан, или Она так зла, что отделила эту часть от остальных вод. Читает ли Она мои мысли и не может понять, почему они полны горечи и удовлетворения от совершенного поступка? Да и какая разница.

Я не знала, здесь Она или нет. Не чувствовала Ее присутствия, а Океан не заговаривала со мной. В тишине, без кулона на шее я ощущала полнейшее одиночество.

Меня начала одолевать паранойя, мысли разбегались. В камере царила непроглядная темнота. В любой момент Ей ничего не стоит сдвинуть невидимые стены и раздавить меня. Я ничего не узнаю до последнего момента. Даже нуждайся я во сне, я не смогла бы сомкнуть глаз.

Время шло.

Медленно.

По моим ощущениям, прошло несколько дней. Глаза начали привыкать к темноте. Я видела очертания проплывающих мимо существ, не похожих ни на что. Порой мне казалось, что на них нет плоти, только скелет, настолько прозрачными они выглядели. Словно склеенные из папиросной бумаги. Иногда появлялись огромные животные, тогда я боялась, что они раздавят меня. Но тюрьма не подводила, да и существа не подплывали близко, должно быть, чувствовали возведенные из воды стены. Или видели. В любом случае они держались в стороне.

Я не знала, насколько прочна моя клетка, и не пыталась пробить ее. Однажды я решила подрыть песок, чтобы посмотреть, как глубоко уходит стена. Я дошла до каменного дна и поняла, что мне Ее не обмануть. Да я и не пыталась бежать, просто пошла на поводу у собственного любопытства.

В темноте было страшно, ведь я не знала, что меня ждет. Я не видела, кто приближается к клетке, и не знала, что будет с Акинли.

Пусть я спасла его, но надолго ли? Вдруг Она решит забрать украденную у Нее жизнь, пока я заперта здесь? Когда меня посетила эта мысль, я заплакала. Я могла справиться с одиночеством, с Ее ненавистью ко мне. С темнотой и грядущим наказанием. Ничто не задевало меня.

Но тревога за Акинли сводила с ума.

Я пыталась бороться. Прошло около недели, и я убедила себя, что с ним все хорошо. Задача далась нелегко. Я не понимала, почему Она держит меня здесь так долго. Единственная причина, которая приходила в голову: Океан не хочет подпускать меня к Акинли. Скорее всего, чтобы не дать спасти его во второй раз.

В полной изоляции и скорби я заново переживала все совершенные за долгую жизнь ошибки.

Воспоминания о семье почти стерлись. Я знала, что когда-то у меня были отец и мать, братья. Потом я их потеряла. Отец чем-то увлекся, и мы отправились в Лондон. Он хотел нам добра. Но мать настаивала, что мы должны остаться, не бросать работу и школу.

И тут вмешалась я. Я ныла, что хочу повидать мир, и никакие уговоры не действовали. Мне удалось добиться своего при помощи детских капризов, это я помнила. Если бы я успокоилась и довольствовалась жизнью в Америке, ничего не случилось бы. А так я потеряла всех родных.

Потом я взвалила на себя любовь к сестрам. Я слишком зависела от них. Они стали ниточками, которых мне так не хватало. В самые одинокие годы я почти убедила себя, что влюбилась в Миаку. А когда появилась Элизабет, такая неожиданная и удивительная, я почти поверила, что влюбилась в нее. Но я ошибалась. В отсутствие настоящих чувств отчаяние начало походить на любовь.

Я видела это в жизнях мужчин и женщин, за которыми наблюдала. Если у тебя нет выбора, это не любовь. Я обожала сестер, и с моей стороны было жестоко рисковать их судьбой, чтобы получить желаемое. И все же, сидя в водяной тюрьме, я знала, что и сейчас поступила бы точно так же.