Смеющийся Пеликен - Наумов Евгений - Страница 24

По временам там что-то мелькало, колыхалось в свете потухающего костра.

Лайнэ отпрянула.

— Даже присматриваться не хочу! Пусть замерзнут там.

Девушка благодарно посматривала на Айвана сияющими, как звезды, глазами. Ему нравились ее быстрые, ловкие движения, звенящий смех, розовое нежное лицо.

Его пальцы снова задержались на месте срезанных кусков.

— Это зачем делаете?

Она отвернулась:

— Когда отец был здоров, мы тоже хорошим мясом питались. Но хотя и такую пищу едим, однако живы остаемся. Только долго варить приходится…

Лайнэ вдруг почувствовала желание поделиться своими бедами с этим суровым добрым юношей:

— Ведь давно уже могла в хорошем шатре жить, вкусно питаться. Столько женихов приезжало… Всем отказала. Старшине Амеку отказала. Говорил он: Аинка хорошей младшей женой будет.

Щеки Аинки заалели.

— Не бывать этому! Не хочу! — принялась торбасами снег от расстройства по сторонам разбрасывать. — Сказала уже.

И эта девушка не желает выходить замуж, как его Яри! Может быть, у нее уже есть жених, да никто об этом не знает? Но старуха рассеяла его догадки:

— Не хочет, потому что боится. Ведь нигде не найдет мужа, не бьющего жены. Может, и есть такие, только в других землях живут, наверное. В нашей земле таких нет.

Айван улыбнулся:

— Мой наставник дедушка Ненек ни разу жену свою не ударил, когда жил с ней. Зачем бить женщину? Ведь легкая она. Ее ударишь, а она в другой шатер улетит, к другому мужу. Если бьешь, говорил дедушка Ненек, то надо тяжелую женщину искать, чтобы никуда не улетела.

Рассмеялись все. Даже устанавливающий поодаль полог Татай глухо похохатывал.

— Тяжелую, как моржиха, женщину искать надо! — повторяла Аинка. — Да ведь такая женщина и сама мужа побьет!

— То-то и оно, — сказал Айван. — Никто никого тогда бить не будет, мирно жить станут.

Еще больше понравилась ему девушка. Старшине отказала, а для этого большая смелость нужна. Важным людям разве отказывают? Что за жизнь будет у важных людей, если им будут отказывать?

Полную торбу всякой еды дала ему Яри из кладовых рэккенов. Когда они собирались в путь, сказала:

— Это есть можно. Только приготовленное руками рэккенов лишает ума.

Айван снял с нарты увесистую торбу, отдал старухе:

— Подорожников много дали, тяжело везти.

Лайнэ нерешительно поплелась в полог. Айван затягивал узлы на ремнях, искоса поглядывая на девушку. Потом не вытерпел:

— Почему женихам отказываешь?

— Не нравятся мне, — ответила она быстро, словно ждала вопроса. Но на него не глядела. — Приходят в шатер, с отцом разговаривают на мужском языке, как будто не обо мне совсем. Меня ни о чем не спрашивают, сразу хотят жениться, гогочут. А мне и смотреть на таких не хочется.

Отец спрашивает: почему отказала этому? Ведь много оленей дает за тебя! Говорю: у него ноги больно тонкие. Отец ругается: не на соревнование в беге вызывает тебя, а жениться хочет. В другой раз спрашивает: а этот чем не понравился? Говорю: зубастый он, еще укусит. Опять ругается отец: жениху в зубы не смотрят, стадо оленей его смотрят.

Шелудивый приезжал, с кривым ртом приезжал, с бельмом на глазу приезжал. Всем отказала. Не понравились они. Говорю: девушка тоже выбирать жениха хочет, надо, чтобы он понравился. Мать ругается: жених не кухлянка и не торбаса новые, чтобы нравиться. Отец сердится, мать сердится, женихи очень сердятся.

Решили соревнование устроить: кто из женихов на бегу вешала перепрыгнет, тот и женится на мне. Почему такое условие, думаю? Пусть тот, кто перепрыгнет, на вешалах и женится. Говорят мне: стань на вешалах и того, кто перепрыгнет, молотком ударишь, себе в мужья возьмешь. Отвечаю я: зачем мужа будущего молотком бить? Лучше того ударю, кого в мужья не хочу. Согласились женихи, каждый думал, что его выберу. Вот состязания начались. Как подбежит кто-нибудь к вешалам, прыгать станет, а я того молотком и ударю.

Никто не перепрыгнул, у каждого синяя шишка на лбу. Еще больше обиделись почему-то женихи, в тот же день разъехались кто куда, не захотели больше состязаться…

Айван слушал сначала раскрыв рот, потом не выдержал, от смеха на снег повалился. Это было посмешнее сказок дедушки Ненека!

Аинка тоже звонко смеялась. Потом снова начали работать.

«Почему он такой? — думала девушка, бросая на него исподтишка короткие взгляды. — Совсем на других мужчин непохожий. Другие мужчины никогда эту работу не стали бы делать… Все время улыбается, будто хорошо живется ему. Но не похоже — кухлянка старая, торбаса тоже порвались. Починила бы, да подумает, что хочу женой его стать…»

Тут Аинка застеснялась своих мыслей. Может, шаман он — с болезнями расправился. Значит, мысли узнать может. Но они, непрошеные, все равно в голову лезли. Вдруг подумала: не может бить он свою жену! Вон глаза у него какие ласковые…

— Знаю я, почему ты женихам отказываешь, — вдруг заговорил он, — наверное, кому-то уже слово дала.

— Нет! — вырвалось у нее. Долго после этого молчала, потом тихо и смущенно сказала, кивнув на шатер: — Если уйду я к мужу, они совсем одни останутся… Кто им поможет?

— Но ведь муж и поможет! — воскликнул он. Аинка пристально посмотрела на него:

— Тот, кто жену бьет, и родителям не поможет… Другого я ищу… — и засмущавшись, убежала.

Айван вскоре закончил работу, проверил: ведь если пурга налетит, плохо закрепленную покрышку шатра сорвет. Снял верхнюю одежду и в полог протиснулся.

В маленьком пологе уютно было. Два жирника горело, у стены худой Татай жадно пил горячую мясную похлебку. Мать и дочь, хлопотавшие над куском вареного мяса, повернулись к вошедшему, стремясь рассмотреть его хорошенько. Кыкват ничего с болезнями не мог поделать, а пришедший сразу их на копье загнал! И не камлал даже.

Наверное, большой шаман.

Айван поймал восхищенный взгляд девушки и посмотрел на нее внимательно. Тут же его глаза круглыми стали.

У Аинки очень драный керкер был, и она решила его не надевать, а принарядиться иначе. Вместо набедренной повязки обернулась одной из шкурок голубого песца, и теперь напоминала сказочную нерпочку Упапиль с красивыми влажными глазами. Заметив удивление гостя, еще больше похорошела.

Лайнэ сначала со страхом посматривала на незнакомца. Большой шаман, большой богач. Может, захочет забрать у них что-нибудь большое? Но ничего у них нет, разве вот последние шкурки песца. Зачем негодница Аинка надела такое? Вон как поглядывает на эту шкурку приезжий — даже глаза блестят!

— Хоть и шаманить немного умею, ничего у людей не беру.

— Как же тогда живешь? — удивилась она.

— Так живу. Все необходимое у меня есть.

Татай одобрительно кивнул головой. Ответ, достойный мужчины. Он молчал — с гостем во время еды не разговаривают.

Однако и после еды не удалось поговорить: сильнейший сон сразу сморил старика, измученного болезнями. Давно такой хорошей еды не пробовал, совсем ослабел.

Айван тоже устал после долгого пути. Едва успел с легким вздохом на шкурах растянуться, как в голове зазвенело…. Словно провалился куда-то…

Последнее, что увидел: дикий, даже какой-то безумный взгляд старухи. Она отшатнулась, закрыв рот рукой, будто увидела рэккена, выскочившего из-под земли. Успел подумать: чего испугалась она? Но тут же крепко уснул…

Нарта Яри впереди. Кто остановит Камыснапа? В ущелье отдохнем

Стоя на коленях на первой нарте, Яри нещадно гнала собак. Ее бич то и дело свистел в воздухе, позванивая маленькими колокольчиками, хоть собаки и так бежали изо всех сил.

Даже Виют- ку, привыкший к дальним переходам, удивлялся выносливости и настойчивости девушки. Любопытство не давало ему покоя. Кто зта девушка-воин, так похожая на Яри?

Откуда она знает сироту Айвана? Почему все время молчит?

Однако ему тоже приходилось молчать. Рядом бежали братья Анику и Суплякын, предоставив единственное место на нарте девушке, хотя она тоже соскакивала и бежала рядом, когда от мороза немели ноги.