Училка недобитая (СИ) - Анафест Ольга "Anafest" - Страница 1

Глава 1

— Валеева! Ты глухая? Валеева! — пожилой преподаватель орал на всю аудиторию, пытаясь

привлечь внимание одной нерадивой студентки, мечтательно изучающей пейзаж за окном.

Сидящий рядом с ней высокий парень, подтолкнув девушку в бок, кивнул на мужчину.

— Валеева!

— Да, Роман Владимирович?

— У тебя совесть есть? Я тут твою судьбу решаю!

— А что такое?

— Что такое? Кое-кто забыл, что катался в горах на лыжах, когда остальные проходили практику?

— Нет, я помню, да, — студентка заметно напряглась и сжала руку соседа по парте.

— Пора отрабатывать! Ты потеряла возможность самостоятельно выбрать школу! Завтра я дам тебе

направление. Две недели, поняла? Две недели! И только попробуй провалить мой экзамен! Как

хочешь, так и совмещай практику с подготовкой! — преподаватель не сбавлял тон, оглушая

третьекурсников своим басом.

— Тимошину бы в оперу, а не в преподаватели, — прошептал, посмеиваясь, сосед Валеевой.

Она только кивнула в ответ и крепче сжала пальцы на его руке. А несостоявшийся мэтр до

окончания пары возмущался и проклинал тот день, когда порог университета, в котором ему

посчастливилось читать лекции о методиках преподавания литературы, переступила внучка его

старого друга Петра Александровича Валеева.

Можно подумать, она сама с удовольствием поступила на филологический факультет 3 года назад!

Разве Аню кто-то спрашивал? Нет, дед, конечно, предлагал ей пойти по его стопам и стать великим

физиком, но с Ньютоном и Эйнштейном у девушки ещё со школы не сложилось. Простое условие: идёшь на педагога, продолжая семейную традицию, — получаешь отдельную жилплощадь на

двадцатилетие. И как тут отказаться и не забыть о юношеской мечте стать певицей? Мысли о сцене

пришлось засунуть в дальний уголок подсознания и старательно готовиться к ЕГЭ, чтобы поступить

на бюджет, так как это тоже было частью сделки с дедом. Пётр Александрович и его супруга Нина

Ивановна взяли воспитание внучки на себя, потому что её родители-археологи месяцами пропадали

в экспедициях, ковыряясь в очередных древних развалинах и расщелинах. Семейные традиции —

святое. Эту истину Ане Валеевой вбивали в голову вместе с информацией из различных

энциклопедий с самого детства. Семья потомственных педагогов и учёных не может «выпустить» из-

под своего крыла певичку с сомнительным образованием и туманным будущим на эстрадном

поприще. У деда, конечно, большой дом, который он построил собственными руками вместе с

Аниным отцом, но свобода так заманчива. Не нужно перелазить через забор глубокой ночью и

шикать на собаку, чтобы не лаяла спросонья, поднимая всю семью на уши, когда возвращаешься в

нетрезвом виде из клуба; можно разбрасывать свои вещи и приводить друзей, устраивая шумные

вечеринки, обклеить стены плакатами, а не наблюдать картины известных художников, слушать

любимую музыку без вечного ворчания бабушки-историка о том, что «петухи на деревне чище

кукарекают». А кто мешает получить выбранную семьёй профессию, а потом закончить второе

высшее по собственному желанию? Оканчивая школу, Аня руководствовалась именно этим. Уже год

она являлась обладательницей маленькой двушки в подмосковных Люберцах и пыталась хоть

немного полюбить осваиваемую профессию. Но этой любви очень мешал Тимошин Роман

Владимирович, отбивая у студентки малейшее желание быть учителем. Этот грозный пожилой

мужчина часто бывал в доме Валеевых, он и посоветовал Петру Александровичу, своему старинному

другу, отправить Аню именно в тот университет, где преподаёт уже много лет. Первые два года он

лишь изредка сталкивался с девушкой в коридорах и ободряюще подмигивал. Прочитав

вступительную лекцию в её группе на 3 курсе, которую она благополучно проспала на последней

парте, он усомнился в правильности своего совета, некогда данного деду студентки. С каждой парой

Тимошин всё больше убеждался в том, что Ане не место в этом университете, по крайней мере, не на

филологическом факультете. Нет, она выполняла задания, сдавала в срок рефераты, прочитывала

книги, которые требовались к экзаменам, но она не показывала ни малейшего желания учиться. Из-

под палки, по необходимости, ожидая, когда это всё закончится. Роман Владимирович никогда не

любил студентов, поступивших по непонятным причинам и занимающих чужие места, которые

могли бы занять люди, действительно любящие преподавательство и стремящиеся узнать новое. Как

можно работать со студентом, который кивает, соглашаясь с преподавателем, но в глазах абсолютная

пустота, и выдаёт он зазубренную накануне информацию, не вникая в её смысл?

Рядом с Валеевой всегда был Глеб Савкин — один из лучших студентов университета. Юноша, подающий большие надежды, любимец всего преподавательского состава, умница, красавец, спортсмен, гордость наставников. Первокурсницы, завидев в коридоре высокого стройного

кареглазого шатена, томно вздыхали и выставляли имеющиеся прелести напоказ. Девушки

повзрослее и пораскрепощённее были настойчивее и наперебой приглашали его на свидания.

Студентки старших курсов завистливо косились на его одногруппниц, имеющих возможность

находиться рядом с кумиром ежедневно. А Валееву ненавидела вся женская половина университета, влюблённая в парня, за непозволительную близость к Савкину. Никто не мог понять, что связало

этих двоих, таких разных и совершенно не подходящих друг другу людей. Неприступный

обворожительный красавец с прекрасными манерами и светлым умом и тощая рыжеволосая оторва с

отвратительным характером и подзаборными повадками.

Тимошин сам был очарован даровитым студентом и не упускал возможности поставить его в

пример остальным, особенно внучке Петра Александровича. Аня лишь фыркала, с трудом

отсиживала пару и, схватив Глеба за руку, волокла его на улицу, вытаскивая на ходу сигареты.

Вот и сейчас, едва прозвенел звонок, Валеева потянула парня на выход, бросив недобрый взгляд на

преподавателя. Если бы не уговор, ноги бы её не было на пороге этого вуза, она бы уже покоряла

сцены нашей необъятной страны, а, может, и Европы. Мечты, мечты, мечты. Квартира всё ещё

принадлежит деду, и перепишет он её на внучку лишь после того, как она получит диплом. К

счастью, он не требовал отличия и вообще не заглядывал в её зачётку, жалея собственные нервы.

Снова оказаться под опекой бабушки совсем не хотелось, поэтому Аня старательно зубрила всё, что

нормальные студенты усваивали на лекциях, только накануне экзаменов, чтобы вдруг не забыть.

Если литература давалась ей довольно просто, то лингвистика оставляла желать лучшего. Школьная

программа слишком отличается от университетской, а когда нет интереса и желания, то вообще

впору вешаться. Несчастные взгляды, нервно дрожащие пальцы, попытки пустить слезу, и оценка

«удовлетворительно» в зачётке даёт пропуск на следующий экзамен. И только Тимошин не

покупался на все ухищрения студентки. Никаких поблажек по знакомству, никаких уступок, жёсткие

требования и постоянные замечания. Лишь раз он дал слабину под напором своего друга, возжелавшего отправить внучку отдохнуть именно тогда, когда остальные проходили практику.

Методист, а по совместительству, зам. декана, не смог отказать Петру Александровичу, но быстро

придумал, как отыграется на нелюбимой студентке. Он заранее выбрал школу, в которой учился его

собственный внук, ещё и время подобрал — конец года, подготовка к ЕГЭ, факультативы. Самая

напряжёнка и у учеников, и у учителей. И вот в это пекло он решил впихнуть Аню Валееву, чтобы

жизнь ей простой не казалась. Не будет же она всегда выезжать на шее деда. Современные

старшеклассники, по мнению Тимошина, должны быстро спустить практикантку с небес на землю.