Распахни свое сердце (СИ) - Анафест Ольга "Anafest" - Страница 43

щёки, розовые пухлые губы, немного растрёпанные от шапки густые волосы, соблазнительные

формы, подчёркнутые обтягивающей водолазкой с высоким горлом и узкими джинсами, аккуратные

длинные ногти с замысловатым ярким рисунком — красотка. Девушка, умеющая подать себя без

вульгарной вычурности, а тонко, изящно, со вкусом.

— Ир, — он выпустил дым в сторону, — скажи честно, ладно? Что тебе нужно от меня? Я ведь не

идиот и не слепой.

— Мне просто было скучно, и я решила пообедать в приятной компании, — поспешно ответила

Ирина, явно занервничав.

— Киса, — с нажимом произнёс Павел.

Принёсшая заказ официантка оттянула момент ответа. Финогенова не сомневалась, что блондин

настоит на своём и пресечёт на корню любые её отговорки.

Она собиралась с духом. А почему нет? Сколько можно тешить себя мечтами и надеждами? Под

лежачий камень вода не течёт, как говорится. По крайней мере, она будет знать наверняка, есть ли у

неё шанс.

Когда официантка удалилась, Ира неуверенно взглянула на Крюкова, ожидающего ответа.

Сглотнув, она выпалила:

— Ты мне нравишься.

Павел не сразу понял, что именно сказала девушка, поэтому несколько секунд продолжал

непонимающе смотреть на неё, но с каждым мигом его глаза наполнялись удивлением, недоверием и

какой-то обречённостью.

Затушив окурок, он сцепил руки в замок и устроил на них подбородок. Улыбнувшись, он спросил:

— У тебя всегда были проблемы с чувством юмора?

— Паша, я не шучу, — Киса закусила губу от досады.

— Ир, это нелепо, не находишь? Ты ничего не знаешь обо мне.

— Ты любишь крепкий кофе и омлет с помидорами на завтрак, ненавидишь Женькину глазунью и

привычку таскать твои вещи тайком, обожаешь чёрно-белые фильмы и Ванессу Мэй. Ты терпеть не

можешь апельсины, но готов килограммами есть мандарины. Тебя раздражает музыка, которую

слушает Копейкина, и ты часто прячешь её диски, — Финогенова замолчала. Она могла бы ещё

много чего сказать, но в горле пересохло, а губы дрожали. Нервы. Нет ничего мучительнее и

страшнее ожидания.

— Кис, я… — блондин ошарашено смотрел на неё, смущённую, опустившую голову и трясущуюся.

— Чёрт, у меня слов нет, — он снова закурил, пытаясь переварить услышанное. Она была искренней

с ним, открытой и, кажется, окончательно сдавшейся. — Ира, — позвав её, Крюков улыбнулся

уголками губ, — ты чего, ну? Тебе только кажется, понимаешь? Тебе скучно, потому что Женька

зависает у Смирновых, а у тебя здесь мало знакомых, и ты придумала себе симпатию. Это пройдёт.

— Зачем ты так? — Киса вздрогнула и подняла глаза. — Паш, зачем? Тебе благородство не

позволяет просто послать меня к чертям? Поверь, ты сейчас делаешь ещё больнее.

— Ир, — он замер, ловя её потухший взгляд, — Ириша, — наспех затушив недокуренную сигарету, Павел поднялся и, обойдя стол, склонился над ней, — прости. Я не знаю, что говорить в таких

случаях. Мне впервые девушка признаётся в чувствах. Пожалуйста, улыбнись. Знаешь, у тебя очень

красивая улыбка, и сама ты красивая, до неприличия красивая, поэтому… я не понимаю, что ты

нашла во мне. Я самый обычный, невзрачный. Зачем я тебе такой, а?

— Не знаю, я просто чувствую, что нужен. Очень нужен. Но ты не беспокойся, я сдам экзамены и

уеду. Вряд ли мы ещё когда-нибудь встретимся, — она говорила тихо, а её рука сама потянулась

наверх, к плечу, к его тёплой ладони, сплетая их пальцы. — Мне просто нужно было сказать это.

— А если я попрошу тебя остаться? — Крюкову казалось, что он прыгает с обрыва в ледяную воду.

— Попроси…

— Не уезжай.

***

Есть люди, которых знаешь совсем немного, а кажется, что знаком всю жизнь. Женя была для

Романа таким человеком. Он чувствовал, что уже не сможет отказаться от неё.

Когда Олег сорвался и умчался куда-то, именно Копейкина настояла на том, чтобы Смирнов дал

сыну время и не требовал от него объяснений.

В тот вечер ему позвонила Татьяна и сказала, что парень останется у неё. О, сколько эмоций тогда

вскипело в нём! Если бы не Евгения, вырвавшая у него из рук телефон, он непременно наговорил бы

гадостей Антоновой.

После этого случая Олег стал всё чаще пропадать, и не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы

понять, где именно он коротает вечера и порой ночи. Чего только не представлял Роман в такие

ночи. Его фантазия буйствовала, подкидывая откровенные картинки с изображениями его сына и

брюнетки. Ведь он замечал, как нежно смотрел на неё парень, как норовил прикоснуться к ней…

Он пытался запретить эти встречи, но выглядел абсолютным кретином, не находя весомых

аргументов.

«Ты не можешь ночевать в доме у одинокой женщины!», «Это посторонний человек!», «Ты

стесняешь её своим присутствием!» — все эти доводы Олег разбивал в пух и прах и ставил

категоричный ультиматум: прекратить всяческое общение с Женей или оставить его в покое.

Если бы Смирнов-старший знал, что сын всего лишь подталкивает его к Антоновой, специально

провоцируя, он бы иначе смотрел на вещи. Школьнику и на Копейкину было уже плевать по

большому счёту, потому что ничего непристойного он не заметил между ними, но лишний раз

встречаться с ней всё равно не хотелось. Как можно спокойно общаться с ехидной акулой, готовой

сожрать тебя в любую минуту? Ты ей слово, а она тебе десять.

А с Татьяной было спокойно и хорошо, к тому же Олег постепенно узнавал её вкусы и

предпочтения, чтобы использовать это потом для налаживания отношений между ней и его отцом.

Из-за общего напряжения их совместный ужин прошёл чуть ли не в гробовой тишине.

Роман стал ещё более раздражительным и нервным, над чем посмеивался Сизов, пребывающий в

эйфории от их с Толиком «ремонта».

Копейкина сначала молча наблюдала за метаниями финансиста, а потом не выдержала и припёрла

его к стене в прямом смысле слова. Они были в спальне Смирнова, когда девушка толкнула его, упираясь руками в широкую грудь:

— Что с тобой происходит, Ром? Это из-за Олега?

— Жень, не надо.

— Надо, мать твою!

— Скажи, почему он так тебя ненавидит?

— Да не ненавидит он меня, — Евгения покачала головой. — У него есть свои принципы, и из-за

них я омерзительна ему, только и всего. Но, поверь, это не причина его закидонов. Нет, Ром, тут что-

то другое. Не похож твой сын на человека, который будет закатывать истерики на пустом месте. Он

собран, спокоен, и такое чувство, что ему просто хочется находиться там, где он находится. Ты

извини за прямоту, но, видать, у Тани ему лучше, чем здесь. Оставь его. Ему хватило прессинга

твоей бывшей, не усложняй.

— Он настаивает на том, чтобы я перестал общаться с тобой.

— Он знает, что ты не согласишься, и использует это, как средство давления. Олег не дурак, понимаешь? И вообще, что такого происходит? Таня замечательная. Радуйся, что он не таскается с

какими-то упырями.

— В этом и дело, — шатен прикрыл глаза.

— В чём? Стоп! — Женя отступила на шаг от мужчины. — Ром, — она ехидно оскалилась, — ты

ревнуешь, да? Фак!

— Иди ты!

— Ревнуешь! Точно ревнуешь! Ты запал на Антонову!

— Умолкни.

— Смирнов, ты конкретно втрескался, если ревнуешь её к собственному сыну!

— Вы сговорились с Сизовым, что ли?

— О, я не одна так думаю? Значит, так и есть.

— Тебе домой не пора? — Роман нахмурился.

— А я останусь, — Копейкина растянулась на его кровати, закинув руки за голову.

— Я постелю в гостиной.

— Да хоть в туалете, я всё равно здесь спать буду.

— Это не слишком?

— Не бойся, не изнасилую.

— Жень, это тебе стоит опасаться.

— Мне? — девушка хохотнула. — Ромочка, не смеши меня.

— Уверена? — Смирнов навис над ней, упираясь руками по обе стороны от её головы.