Боль (СИ) - "Глория Клим" - Страница 3

Слова застряли в горле… Резкая, жгучая боль взорвала мое тело. И причиной этой боли были пальцы человека, с которым я проработал целый год. Он совсем не слушал, что я ему говорю, одним резким движением он ввел в меня сразу три пальца, даже ничем не смазав их. Не выдержав, я закричал. Но это Кирилла Андреевича не остановило. Он начал двигать пальцами внутри меня и через несколько секунд добавил еще и четвертый палец. Боль резкими ударами пульсировала во мне. Я кричал и что есть силы пытался вытолкнуть инородное тело из своего. Но у меня не получилось. Вместо этого Кирилл, чтобы я не сопротивлялся, хорошенько приложился мне по почкам.

- Ну что же ты. Я поступаю с тобой намного гуманнее, нежели ты со мной. Я, по крайней мере, тебя хоть как-то растягиваю. А ты тогда не удосужился позаботиться о такой мелочи! Да, и я никогда не думал, что ты вырастишь таким хлюпиком!

Чужие пальцы покинули мое тело, и я решил, что на этом все. Хватая ртом воздух, я попытался сказать, что он ошибается… это был не я! Что мне жаль, что с ним кто-то так поступил. Но я рано обрадовался…

Еще один сильный хлопок по ягодицам и в меня вошло что-то, что разрывало меня на две части. Я закричал, и слезы сами собой потекли из глаз…

- Это больно, правда? - Говорил голос над моей головой. - А как ты думаешь, было мне, пятнадцатилетнему ботанику, которого ты со своими дружками подловил после школы, избил до полусмерти, а потом на глазах у всех изнасиловал. Ты порвал меня так, что я три недели не мог двигаться! И рассказать никому не мог. Из всех родных, что у меня были, это одна больная мать с пороком сердца! И ты – скотина знал про это! Знал, что я не скажу никому, знал, что за меня некому заступиться! В тот день я поклялся, что даже если пройдет сто лет, я тебе отомщу! И тут такая удача, ты сам ко мне в руки приплыл! Не мог я не воспользоваться такой возможностью! Но я давал тебе шанс удрать! Но ты меня не вспомнил, и я решил напомнить тебе какая ты мразь.

Говоря это, мой насильник двигался во мне все сильнее и сильнее. Боль была невыносимой, но почему-то именно сейчас отошла на другой план. Я слушал его и понимал, что после того, что он сказал, не смогу его ненавидеть. Он меня с кем-то перепутал. Но этот кто-то причинил ему столько боли… Как он жил со всем этим столько лет?

- А тебе показалось мало, что ты сделал, – тем временем продолжал Кирилл, – и ты решил рассказать все моей маме! Помнишь тот день? Нет? А я хорошо помню! – Толчки во мне становились все сильнее, и боль стала нарастать. – Ты дожидался ее возле подъезда после работы! Все, рассказав, ты крикнул, что ее сын педик и его имеет вся школа. Ты убежал, даже не оглянувшись, чтобы посмотреть, как моя мама умирала на пороге собственного подъезда! Тебе просто было все равно! И теперь я должен тебя пожалеть?

После того, что он рассказал, я больше не чувствовал боли. Я вспомнил, что мой двоюродный брат, с которым я похож как две капли воды и по иронии судьбы нас звали одинаково, рассказывал, как «поимел» ботана, а мать его сдохла возле подъезда. Тогда я не стал дослушивать этот бред, а просто ушел гулять. Пьяного Женьку я не мог выносить. Хотя я не мог выносить его любого. Каждая наша встреча в детстве заканчивалась для меня как минимум перелом какой-то моей конечности. Он обожал боль.

Но именно в тот день, когда он своим дружкам хвастался, как насиловал какого-то парня из одиннадцатого класса, а потом как его мать плакала от его слов. Мне стало противно. И я не стал слушать.

Женька в тот вечер разбился пьяный на машине. На похороны я не пошел. Мне не хотелось видеть, как люди будут оплакивать эту мерзость!

И вот теперь я расплачиваюсь за его поступки. Нет, мне не жалко себя. Я чувствую себя виноватым. Сколько раз я скрывал от тети с дядей и от своих родителей, как именно я ломал руки и ноги. Отделываясь от них всего одной фразой – упал. Я даже промолчал, когда он убил своего пса. Может, если бы я тогда в детстве заострил на этом внимание родителей, он бы не вырос таким. И не умер бы тогда, в шестнадцать лет. Хотя, мне не жалко его. Я был рад, что такой как он, умер.

Но мне очень было жалко того, второго мальчика, который потерял и свою честь и маму одновременно. И на удивление самому себе, я готов был нести это наказание до конца.

Я перестал плакать и молча терпел каждое проникновение в меня. Кирилл понял, что что-то не так и остановился. Прислушался к моему дыханию и, видно решив, что я потерял сознание, сполз с меня и развязал мне руки. Я еще несколько минут лежал не двигаясь. Прислушиваясь к звукам в комнате. И когда гробовая тишина начала оглушать я осторожно повернулся и сел на кровати, шипя от боли.

Кирилл сидел на полу и смотрел в одну точку, словно статуя. Я испугался больше, чем когда он бесновался и нападал на меня.

Не думая о том, что делаю, я подскочил к нему, рухнул рядом на колени и обнял за шею.

- Прости, прости меня, если сможешь. Я не могу изменить прошлое. Я не виноват, что так похож двоюродного брата. Я не виноват, что у родителей плохо с фантазией, и они назвали нас одинаково. Но я виноват, что не прекратил его издевательства еще в детстве.

Прости меня. Делай, что хочешь, я на все согласен. Только не сиди так, будто жизнь кончена. Слышишь! Посмотри на меня! Ну же!

Кирилл молчал, его глаза погасли, и было такое чувство, что жизнь его покинула. Что я только не делал и тряс, и плакал, и уговаривал. Ноль реакции. Пока не кончилось мое терпение, и я со всей дури не ударил его по лицу. Он заморгал, потом в полном недоумении уставился на меня.

- Что ты делаешь? Почему ты еще тут? Я думал ты убежишь, как только я тебя освобожу. И как минимум накатаешь заяву в ментовку. А ты тут… Ты псих?

- Нет, не псих. Кирилл прости меня. Я знаю такое простить нельзя, но… я больше не знаю как… Я же…

- Глаза…

- Что глаза?

- У тебя глаза зеленые?

- Да, а что?

- Но они были карие, я точно помню карие глаза. Почему сейчас зеленые? Как такое может быть?

- Кирилл, тогда в одиннадцатом классе тебя насиловал не я, - при слове насиловал, ученый вздрогнул и внимательно, первый раз за все наше знакомство, на меня посмотрел.

- Не ты?

- Нет, это был мой брат… мы похожи… очень… я вообще не ходил в школу… учился на дому… мама так решила… да это и не важно, просто тогда не я был…

Глаза моего мучителя расширились от осознания того, что я только что ему сказал. Он смотрел на меня, а потом схватился за голову и закричал. И столько было боли и отчаяния в этом крике, что я не выдержал. Обхватив руками его за плечи, я прижал его как можно сильнее к своей груди. Он плакал и постоянно повторял одно и тоже слово «прости».

***

С той ночи в гостинице Донецка вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Я по-прежнему работаю в той же фирме под началом того же профессора-извращенца. Он по прежнему не дает мне жить спокойно, но уже совсем по другой причине.

Через два дня после того, что произошло, я написал заявление на увольнение. Не хотел травмировать своим присутствием своего извращенца. Когда он стал «моим» я так и не понял, и почему я так переживаю за него, тоже тогда не знал. Но причинять ему боль я не мог.

Но мой план увольнения провалился с треском в тот же вечер. Кирилл ввалился ко мне домой и четко с выражением разъяснил мне, что со мной сделает, если я не вернусь. Спорить я не стал. Мысль о том, что я больше не смогу его видеть причиняла мне боль. Отсюда был сделан вывод, что я мазохист и, похоже, это не лечится. Мой брат был садистом, ну а мне видно досталась вторая сторона этой медали.

Через полгода я сам фактически изнасиловал Кирилла. После этого мы начали встречаться.

И вот ровно год как мы вместе. Что ждет нас дальше, я не знаю, но знаю наверняка, что никогда не отпущу его.

Наверное, я всегда буду стараться искупить ту боль, что причинил ему мой брат. И всегда буду брату благодарен за то, что он ее причинил. Иначе я бы никогда не встретил своего профессора-извращенца.