Долгое прощание (сборник) - Кристи Агата - Страница 85

Как и раньше, при первой встрече с ним, во мне поднялся гнев.

— Может быть,— сказала я,— вы не совсем понимаете, насколько вы в моей власти? Одно слово капитану...

— Скажите ему.— Он насмешливо и презрительно улыбнулся.— Вы совершенно правы, моя дорогая, но, конечно, понимаете, что сейчас вы в моей власти. Я мог бы взять вас за горло вот так.— Он подтвердил свои слова действием. Я почувствовала, как его рука слегка сжала мое горло.— Вот так. И выдавить из вас жизнь, а затем, по плану нашего лежащего без сознания друга, но с большим успехом, выкинуть ваше мертвое тело за борт акулам. Что вы скажете на это?

Я не сказала ничего. Я смеялась. И тем не менее я отлично понимала, что опасность была реальной. В этот момент он ненавидел меня. Вдруг, рассмеявшись, он отпустил меня.

— Как вас зовут?

— Анна Беденфельд.

— Вы вообще ничего не боитесь?

— Ну что вы,— сказала я спокойно, хотя это не так легко было сделать.— Я боюсь язвительных женщин, тараканов и многого другого.

Он снова рассмеялся, затем толкнул ногой бесчувственное тело Пагетта.

— Что мы будем делать с этим? Бросить его за борт? — спросил он небрежно.

— Как хотите,— ответила я в тон ему.

— Мне очень нравятся ваши кровожадные инстинкты, мисс Беденфельд. Но мы оставим его здесь отдыхать. Он не сильно ранен.

— Вы избежали второго убийства, я полагаю,— сказала я быстро.

— Второго убийства?

Он казался искренне удивленным.

— Женщина в Марлоу,— напомнила я ему, внимательно следя за эффектом своих слов.

На его лице появилось угрожающее выражение. Казалось, он забыл о моем существовании.

— Я мог убить ее,— сказал он.— Иногда мне кажется, что я собирался убить ее.

Во мне вспыхнула ненависть к убитой женщине. Я сама могла бы убить ее в этот момент, стой она здесь передо мной. Ибо он, вероятно, любил ее. Я все же сохранила контроль над собой и спокойно проговорила.

— Мы, кажется, все сказали друг другу, кроме доброй ночи.

— Доброй ночи и прощайте, мисс Беденфельд,

— До свидания, мистер Лукас.

Он снова вздрогнул, услышав это имя, и подошел ко мне.

— Почему вы говорите «до свидания»?

— Потому что я уверена, что мы еще встретимся,

— Нет, если только это будет в моих силах.

Его слова, сказанные с неподдельным волнением, не обидели меня. Наоборот, что-то в моей душе отозвалось с удовлетворением.

— Тем не менее,—-сказала я серьезно,—-я думаю, что мы еще встретимся.

— Зачем?

Я покачала головой, не в силах выразить чувства, которые вызывали во мне его слова.

— Я не хочу вас больше видеть,— сказал он горячо.

Это было жестоко, но я только мягко засмеялась и скользнула в темноту. Я услышала его шаги за собой, и затем он бросил мне вдогонку слово, которое я не очень разобрала. Мне показалось, что это было «ведьма».

 Глава 17

Гостиница «Маунт Нельсон», Кейптаун, Покинув, наконец, «Килморден», я испытал действительно большое облегчение. Все то время, которое я провел на пароходе, мне казалось, что все вокруг меня плетут какие-то интриги. Чтобы уже окончательно доконать меня, Пагетту понадобилось принять участие в какой-то пьяной ссоре прошлой ночью. Что вы еще можете подумать о человеке, который приходит к вам с синяком на лбу величиной с яйцо и глазом, расцвеченным всеми цветами радуги? Конечно, у Пагетта все оказалось покрытым каким-то туманом. Если поверить ему, то его черный глаз был прямым результатом преданности моим интересам, Его рассказ был удивительно смутным и бессвязным. Началось все с того, что он увидел человека, который «вел себя подозрительно». Это были его собственные слова. Он, очевидно, вычитал их на страницах немецкого романа о шпионах. Что он имел в виду, говоря: кто-то действовал подозрительно, он и сам не знал.

— Он крался весьма подозрительным образом, а ведь была середина ночи, сэр Юстус!

— Ну, а что вы делали в это время? Почему не спали, подобно всем честным христианам? — спросил я его раздраженно.

— Я читал ваши телеграммы, сэр Юстус, и печатал ваш дневник.

Пагетт всегда в результате оказывается мучеником.

— Ну, и?..

— Я подумал, что, прежде чем лечь спать, пойду подышать свежим воздухом на палубе, сэр Юстус. И я увидел, что какой-то человек проходил мимо вашей каюты. Мне сразу стали подозрительными взгляды, которые он бросал вокруг себя. Он осторожно крался по направлению к лестнице, ведущей в салон. Я последовал за ним.

— Дорогой мой Пагетт,— сказал я.— Почему бы бедному парню не выйти на палубу без того, чтобы за ним ходил кто-то по пятам? Множество людей даже спят на палубе. Мне всегда это казалось очень неудобным. В пять утра моряки, убирая палубу, смывают вас отсюда.— Я даже вздрогнул от одной мысли об этом,—- Во всяком случае,— продолжал я,— если вы решили надоедать бедняге, страдающему бессонницей, то я не удивлюсь, что он вас так отделал.

Пагетт забеспокоился.

— Неплохо было бы, если бы вы' дослушали меня, сэр Юстус. Я видел, что этот человек находился около вашей каюты, где ему совершенно нечего делать. Коридор, по которому он крался, ведет только к двум каютам — вашей и полковника Райса.

— Райс,— сказал я,— может позаботиться о себе сам, без вашей помощи.— Я неторопливо зажег сигару, сделал пару затяжек и добавил: — Так же, как и я.

Пагетт подошел ближе и часто задышал, что он всегда делал перед тем, как сообщить мне какую-нибудь новую тайну.

— Понимаете, сэр Юстус, мне и раньше казалось, а теперь я уверен — это был Рейберн,

— Рейберн?

— Да, сэр Юстус,

Я покачал головой.

— Рейберн слишком умен, чтобы будить меня в середине ночи.

— Совершенно точно, сэр Юстус. Я думаю, он шел к «полковнику Райсу. Какое-то секретное свидание.

— Не шипите на меня, Пагетт,— сказал я, немного отодвигаясь.— И управляйте своим дыханием. Ваше предположение абсурдно. Зачем им нужно тайно встречаться по ночам? Если они хотят что-нибудь сказать друг ДРУГУ, они могут поговорить по душам за обедом. Это никому не покажется подозрительным.

Я понял, что мне не удалось переубедить Пагетта.

— Что-то происходило вчерашней ночью, сэр Юстус,— уговаривал он меня.— Иначе зачем Рейберну нужно было набрасываться на меня с такой силой и свирепостью?

— Вы уверены, что это был Рейберн?

Пагетт, казалось, был в этом совершенно уверен. Это было единственное определенное место во всем его рассказе.

Во всем этом есть что-то странное. Прежде всего, где Рейберн? Верно, что мы не видели его с тех пор, как сошли на берег. Он не пошел в гостиницу вместе с нами. Мне кажется, он просто боится Пагетта. Как бы там ни было, все это меня очень разражает. Один мой секретарь куда-то испарился, а другой выглядит как боксер невысокого класса. В таком виде я не могу никуда взять его с собой. Я стану посмешищем в Кейптауне. Сегодня я должен передать пакет старого Милдрея, но не возьму с собой Пагетта. Будь он проклят со всеми своими ночными приключениями!

В общем, у меня очень плохое настроение. Только что я отвратительно позавтракал с отвратительными людьми. Официантке-голландке с толстыми лодыжками понадобилось полчаса, чтобы принести мне ужасный кусок рыбы. А чего стоил мне ранний, в 5 часов утра, медицинский осмотр по прибытии в Кейптаун!

Позже произошла опять неприятная вещь. Я отправился на свидание с премьер-министром, взяв с собой запечатанное письмо Милдрея. Не похоже было, чтобы кто-нибудь прикасался к нему, но внутри оказался чистый лист бумаги. Теперь я был в дурацком положении. И зачем я только позволил, этому мычащему старому ослу Милдрею впутать меня в дело, в котором ничего не понимаю?

Пагетт, как известно, плохой утешитель. У него на лице появилось какое-то мрачное удовлетворение, которое бесит меня. Кроме того, он использовал мое душевное расстройство, чтобы взвалить на меня чемодан с канцелярскими принадлежностями. Если он не примет меры предосторожности, следующие похороны, в которых ему придется участвовать, будут его собственные. В довершение всего я должен был еще его выслушивать.