Бунт в "Зеленой Речке" - Уткин В. - Страница 67

—А вот и сюрприз! — Грауэрхольц от возбуждения приплясывал на месте.

—Вот зараза!.. — бросил Коули.

—Все, дальше не открывается! — крикнул Уилсон от вентиля.

Струя совсем скисла и превратилась в жалкую струйку, образовав небольшую лужицу у самых ног Девлин. Та обернулась к Коули.

—Небось перекрыли снаружи, — сказал Коули.

Коридор наполнился едкой вонью горящей стали.

—Все, отходи, — приказал Коули.

Девлин оттащила шланг, Коули вошел за ней, захлопнул и запер дверь на ключ.

—Нам кранты, — сообщил он. — Решетку они разрежут через десять минут, а с этой дверью справятся через двадцать пять.

—Давай-ка строить баррикаду, — предложил Уилсон. — Вон там. — Он ткнул через плечо пальцем в сторону деревянной двери.

—Не стоит, — вмешалась Девлин. — У меня есть идея получше.

Коули взглянул на Уилсона.

—Когда эта дамочка утверждает, что у нее идея, — сказал он, — нам лучше внимательнее слушать.

—Лягуша, — ответил Уилсон, — не следует говорить мне то, что я и без тебя отлично знаю.

Оба посмотрели на Девлин.

—Сколько у нас баллонов с кислородом? — спросила та.

Лягушатник Коули приподнял одну бровь и задумчиво кивнул.

—Мать твою, — протянул он. — Да у нас их столько, сколько тебе понадобится, и чуть-чуть больше…

Глава 27

Братки один за другим выскальзывали из-за навеса и бесшумно, как болезнь, приближались с противоположной стороны рабочего двора двумя группками по пять-шесть человек в каждой. Когда расстояние сократилось до пяти метров, Галиндес сдернул с поддона кирпич и наотмашь швырнул его в гущу нападавших. Послышался тупой удар и стон: одна из теней пошатнулась и рухнула на колени. Клейн, переводя луч фонарика с одной группы на другую, выхватывал из тьмы злые черные лица людей, которых смешали с грязью, чуть не сожгли заживо, и теперь они жаждали мстить всем, у кого была светлая кожа. Клейна охватил ужас. Выхватив из кармана револьвер, он сунул его под луч и закричал:

—Никто не должен умереть!

Эхо усилило его голос и сделало более угрожающим.

—У него пушка!..

Продвижение обеих групп замедлилось: они разошлись подальше, но продолжали приближаться. Клейну приходилось выбирать: стрелять или не стрелять. Тратить патроны ему не хотелось — всего пять штучек против десятка здоровенных мужиков. Но третьего не дано, выжидать бесполезно. Смерть дышала ему в лицо…

Он уже опустил было палец на спусковой крючок, когда рука Эбботта легла ему на плечо.

—Иди в „Реку“, — приказал Генри и, подтащив к себе, развернул и подтолкнул к ступенькам, уходящим в воду. Клейн стал бочком отходить, не сводя глаз с нападавших. Эбботт толкнул Галиндеса вслед за доктором. Если до сих пор Эбботт держался в тени, то теперь его фигура вырисовывалась во всем своем великолепии, а бейсболка, торчком стоящая на голове, придавала вид какого-то невероятного короля нищих на средневековом дебоше. Братки по крови увидели его в первый раз и замялись, остановившись широким полукругом.

—Господи Иисусе!..

—Мать его…

Эбботт остановился и, взяв с кучи кирпичей на поддоне молоток каменщика, выпрямился и развел руки.

—Я предупреждаю вас: „Река“ принадлежит мне!

Его голос несколько раз прогрохотал эхом в скользких, мокро блестящих стенах тоннеля, как голос разгневанного языческого божества.

Братки стушевались, решая, идти ли им вперед или отступить. Спускаясь по лесенке, Клейн продолжал освещать их лица. Тепловатая вода плескалась вокруг его лодыжек. Наконец доктор нащупал ногой дно. По колено в грязной воде он ступил в тоннель. Галиндес уже прошел пол-лестницы. Чернокожие негромко переговаривались на площадке. Самый нетерпеливый хищно пригнулся и рванулся вперед, сверкнув лезвием ножа, зажатого в кулаке. Эбботт взмахнул молотом, со свистом описав крутую дугу, и под сводами тоннеля послышался мокрый хруст. Нападавший беззвучно рухнул на каменный пол.

—„РЕКА“ ПРИНАДЛЕЖИТ МНЕ!

От гулкого рева Эбботта у Клейна волосы встали дыбом. Окружавшее гиганта полукольцо смешалось, братки отступили на полшага. Галиндес проскочил мимо Клейна и скрылся в устье тоннеля. Клейн двинулся за ним, держа револьвер так, чтобы братки его видели.

—Генри!

Эбботт медленно опустил руки, не спуская глаз со своих противников. Внезапно — или так показалось Клейну оттого, что братки всем полукругом дружно отпрянули назад, — Эбботт прошел к штабелю стройматериалов. Остановившись, он заткнул молоты за пояс. Чернокожие парни не шевелились: казалось, они заинтригованы действиями великана не меньше Клейна.

—Генри!

Эбботт наклонился и одним махом вскинул мешок цемента на левое плечо так же легко, как надевал шапочку. Клейн решил, что остатки разума покинули несчастного Эбботта.

—Генри, шевели задницей!..

Эбботт неторопливо повернулся к банде спиной и затопал к потоку, легко удерживая на плече мешок. Никто его не преследовал. Спустившись по ступенькам, Генри ступил в воду. Он ничуть не изменился в лице, а глаза, как заметил Клейн, блестели непонятным светом.

—Идите за мной, — приказал Эбботт.

Он прошел вперед, не обращая внимания на сопротивление воды. Клейн оглянулся: братки столпились на краю платформы.

—Мы еще доберемся до ваших белых задниц, твари!

Невероятно яркий после темноты луч фонаря ударил Клейну в глаза и ослепил его. Тут же с платформы меткой рукой запустили кирпич, и он попал прямо в грудь доктору. Тот охнул и пошатнулся; пол выскользнул у него из-под ног. Клейн успел только вымолвить „Черт!..“, прежде чем шлепнулся в воду, и та поглотила его с головой. В голове тотчас замелькало: не открывай рта… не дыши… Боже упаси глотнуть!.. Он перевернулся лицом вниз, отчаянно скребя руками и ногами по предательски осклизлому дну тоннеля. Только не открыть бы рта… Чьи-то руки подхватили и выдернули его из воды. Когда Клейн почувствовал дуновение воздуха, его моментально вырвало слюной и обжигающим желудочным соком. Свет плясал на поверхности бегущего под ним потока. Клейн наконец встал на ноги и пошел, по-прежнему поддерживаемый с обеих сторон. Протирая глаза, он представил себе гнусный бульон из болезнетворных бактерий, кишмя кишащих у него под веками. Волосы с застрявшими в них кусочками фекалий облепили его лицо. Клейн с всхлипом втянул воздух.

—Я в порядке, — пропыхтел он.

Сбросив поддерживающие его руки, он, спотыкаясь, пошел вперед. Одной рукой он по-прежнему сжимал фонарь, а другой — револьвер. Он не вдохнул и не глотнул насыщенной дерьмом воды, чего боялся пуще смерти. На минуту остановившись, он обернулся: они отошли от устья тоннеля метров на семь. Эбботт и Галиндес ждали: Галиндес озабоченно, а Эбботт безмятежно. Клейн неожиданно почувствовал себя дураком, но это его привычное, относительно нормальное состояние. Клейн засунул револьвер в карман и соскреб с лица волосы. Дыхание его успокоилось, он выпрямился во весь рост, надеясь, что выглядит более-менее достойно.

—Идите за мной, — сказал он.

Они двинулись дальше. То и дело они проходили мимо каменных ниш в стенах с негорящими лампами в проволочных каркасах. Эти лампы навели Клейна на мысли о Деннисе Терри, и он от души понадеялся, что тот на своем пути в блок „С“ добился большего успеха. За его спиной Эбботт с мешком цемента на плече замурлыкал какую-то мелодию могильным голосом. Что-то смутно припомнилось. Ба, да это псалом… Клейн узнал мелодию, но слова забылись намертво. Одна строчка всплыла в памяти сама собой: „…и сделал эти ноги в давние времена…“ Слова к мелодии подходили, но больше Клейну ничего не вспомнилось. Он подумал, как далеко разносится по воде пение Эбботта, но просить гиганта замолчать не стал. Шлепая по воде, Клейн задумался об изменениях в поведении Эбботта за последние часы. Люди, страдающие от шизофрении, в стрессовой ситуации часто впадают в острый психоз. Речь великана стала более плавной, возможно даже по-своему более связной. Клейн был не в состоянии оценить логику вселенной Эбботта, где царило Слово. До Клейна дошло, что Слово могло окончательно подчинить себе разум гиганта, и у него по спине побежали мурашки. Он оглянулся. Эбботт продолжал жужжать себе под нос; свисавшие из-за пояса рукоятки молотов покачивались в такт движению. Клейн с досадой припомнил, что после убийства своей семьи Эбботт распевал гимны над ее огненной могилой. Доктор не умалял своего влияния на Эбботта и уважения, с которым тот к нему относился, и высоко ценил это. Но ведь и семья была гиганту не менее дорога… Через несколько метров у перекрестка тоннелей Клейн с удовольствием пропустил Эбботта вперед.