Певец во стане русских воинов - Жуковский Василий Андреевич - Страница 66

Безумство, бешенство… он справедливо

Сказал: барыш мечтателя – мечта.

IV

Камоэнс и Васко Квеведо .

Васко

Здесь, сказано, могу его найти…

Ах, вот он!.. это он!.. таким видал я

Его во сне… но только бодрым, смелым,

И молнии в глазах, и голова,

Поднятая торжественно и гордо…

Что нужды! Это он… Хотя и стар

И хил, но на лице его печать

Его великой песни.

Камоэнс

Кто тут?

Васко

Васко

Квеведо, сын знакомца твоего,

Иозе? Квеведо…

Камоэнс

Ты?

Васко

Отец меня

Прислал сюда, дон Лудвиг, пригласить

Тебя в наш дом переселиться; там

Найдешь достойное тебя жилище

И дружбу… но не рано ль я пришел?

Камоэнс

Когда б промедлил час, пришел бы поздно.

Приближься, посмотри: уж надо мной

Летает ангел смерти; для меня

Все миновалось; но прими совет

От умирающего Камоэнса

И сохрани его на пользу жизни…

Васко

Ты умираешь?.. нет, не может быть,

Чтоб умер Камоэнс!

Камоэнс

Минуты, друг,

Нам дороги; послушай, сын мой, ты,

Я слышал от отца, служенью муз

Жизнь посвятить свою желаешь… правду ль

Сказал он?

Васко

Правду, я клянуся богом!

Камоэнс

Одумайся; то выбор роковой;

Ты молод, и твоя душа, земного

Еще не ведая, стремится к небу,

И ты свое стремление зовешь

Любовию к поэзии, от неба

Исшедшей, как твоя душа. Но знай,

Любовь еще не сила; постигать

Не есть еще творить; а увлекаться

Стремлением к великому еще

Не есть великого достигнуть.

Васко

Знаю.

Камоэнс

Так загляни ж во глубину своей

Души, и что ее бы ни влекло —

Самонадеянность, иль просто детский

Позыв на подражанье, иль тревога

Кипучей младости, иль раздраженье

Излишне напряженных нерв – себя,

Мой друг, не ослепляй. Другие все

Искусства нам возможно приобресть

Наукою; поэта же творит —

Святейшее оставив про себя —

Природа; гении родятся сами;

Нисходит прямо с неба то, что к небу

Возносит нас.

Васко

Того, что происходит

Теперь во мне и что я сам такое,

Я изъяснить словами не могу.

Но выслушай мою простую повесть:

Ребенком тихим, книги лишь одни

Любя, я вырос, преданный мечтанью.

Мой взор был обращен во внутрь моей

Души; я внешнего не замечал;

Уединение имело голос,

Понятный для меня; и прелесть лунных

Ночей меня стремила в область тайны.

На путь отца смотрел я с отвращеньем;

Меня влекло неведомо к чему…

Вдруг раздалась чудесно Лузиада —

И стало все во мне светло и ясно;

Сомненье кончилось, и выбирать

Уж нужды не было… за них, за ним!

В моей душе гремело и пылало;

И каждое биенье сердца мне

Твердило то ж: за ним! за ним!.. И власть,

Влекущая меня, неодолима.

Теперь реши, поэт ли я иль нет?

Камоэнс

Свидетель бог! твои глаза блестят,

Как у поэта; но послушай, друг,

Хотя б их блеск и правду говорил,

Остановись, не покидай смиренной

Тропы, протянутой перед тобою;

Судьба тебе добра желает; мне

Поверь, я дорогой купил ценой

Признание, что счастие земное

Не на пути поэта.

Васко

Дай его

Мне заслужить – и пусть оно погибнет!

Камоэнс

Слепец! тебя зовет надежда славы.

Но что она? и в чем ее награды?

Кто раздает их? и кому они

Даются? и не все ль ее дары

Обруганы завидующей злобой?

За них ли жизнь на жертву отдавать?

Лишь у гробов, которым уж никто

Завидовать не станет, иногда

Садит она свой лавр, дабы он цвел

Над тлением, которое когда-то

Здесь человеком было и страдало,

Нося торжественно на голове

Под лаврами пронзительные терны.

Но для того, кто в гробе спит, навеки

Бесчувственный для здешних благ и бед.

Не все ль равно – полынь ли над костями

Его растет, иль лавр… Не вся ль тут слава?

Васко

Я молод, но уж мне видать случалось,

Как незаслуженно ее венец

Бесстыдная ничтожность похищала,

Ругаяся над скромно-молчаливым

Достоинством? Но для меня не счастье,

Не золото – скажу ли? – и не слава

Приманчивы…

Камоэнс

Не счастье и не слава?

Чего же ищешь ты?

Васко

О, долго, долго

Хранил я про себя святую тайну!

Но посвященному, о Камоэнс,

Тебе я двери отворю в мое

Святилище, где я досель один

Доступному мне божеству молился.

Нет, нет! не счастия, не славы здесь

Ищу я: быть хочу крылом могучим,

Подъемлющим родные мне сердца

На высоту, зарей, победу дня

Предвозвещающей, великих дум

Воспламенителем, глаголом правды,

Лекарством душ, безверием крушимых,

И сторожем нетленной той завесы,

Которою пред нами горний мир

Задернут, чтоб порой для смертных глаз

Ее приподымать и святость жизни

Являть во всей ее красе небесной —

Вот долг поэта, вот мое призванье!

Камоэнс

О молодость на крыльях серафимских!

Как мало ход житейского тебе

Понятен! возносить на небеса

Свинцовые их души, их слепые

Глаза воспламенять, глухонемых

Пленять гармонией!..

Васко

Что мне до них,

Бесчувственных жильцов земли иль дерзких

Губителей всего святого! Мне

Они чужие. Для чего творец

Такой им жалкий жребий избрал, это

Известно одному ему; он благ

И справедлив; обителей есть много

В дому отца – всем будет воздаянье.

Но для чего сюда он их послал, —

О, это мне понятно. Здесь без них

Была ли бы для душ, покорных богу,

Возможна та святая брань, в которой

Мы на земле для неба созреваем?

Мы не за тем ли здесь, чтобы средь тяжких

Скорбей, гонений, видя торжество

Порока, силу зла и слыша хохот

Бесстыдного разврата иль насмешку

Безверия, из этой бездны вынесть

В душе неоскверненной веру в бога?..

О Камоэнс! Поэзия небесной

Религии сестра земная; светлый

Маяк, самим создателем зажженный,

Чтоб мы во тьме житейских бурь не сбилась

С пути. Поэт, на пламени его

Свой факел зажигай! Твои все братья

С тобою заодно засветят каждый

Хранительный свой огнь, и будут здесь

Они во всех страна?х и временах

Для всех племен звездами путевыми;

При блеске их, что б труженик земной

Ни испытал, – душой он не падет,