Певец во стане русских воинов - Жуковский Василий Андреевич - Страница 59

Вся как будто бы прыгала, вся сверкала глазами,

Щелкала множеством зуб, хохотала, гремела, шипела,

Шикала. Крик разбудил Ундину, и вмиг при воззренье

Гневном ее пропали страшилища все. Но рыцарь ужасно

Был раздражен; с умоляющим взглядом Ундина сказала:

«Ради бога, здесь, на водах, меня не брани ты».

Он умолкнул, сел и задумался. «Друг мой, – шепнула

Снова Ундина, – не лучше ль нам дале не ездить? Не лучше ль

В замок Рингштеттен обратно отправиться? В замке

Будем спокойны». – «Итак, – проворчал, нахмурившись, рыцарь, —

В собственном доме своем осужден я жить как невольник!

Только до тех пор и можно дышать мне, пока на колодце

Будет камень! Чтоб этой проклятой родне…» Но Ундина

Речь его перебила, с улыбкой ему наложивши

На губы руку. Опять замолчал он, вспомнив о данном

Им обещанье Ундине. В эту минуту Бертальда,

В мыслях о том, что делалось с ними, сидела на крае

Лодки и в воды глядела; сама того не приметив,

С шеи своей она сняла ожерелье, подарок

Рыцаря; им водила она по поверхности ровных

Вод, любуясь, как будто сквозь сон, сверканьем жемчужных

Зерен в прозрачной, вечерним лучом орумяненной влаге.

Вдруг расступилась вода, и кто-то, огромную руку

Высунув, ею схватил ожерелье и быстро пропал с ним.

Вскрикнула громко Бертальда, и хохот пронзительный грянул

Отзывом крика ее по водам. Тут более рыцарь

Гнева не мог удержать; он вскочил в исступленье и в реку

Начал кричать, вызывая на битву с собой всех подводных

Демонов, никс и сирен; а Бертальда своим безутешным

Плачем о милой утрате и пуще его раздражала.

Тою порою Ундина, к реке наклонясь, окунула

Руку в прозрачные волны и что-то над ними шептала;

Но поминутно она прерывала свой шепот, Гульбранду

Голосом нежным твердя: «Возлюбленный, милый, подумай,

Где мы; брани их как хочешь; со мной же ни слова; ни слова,

Ради бога, со мною одною; ты знаешь». И рыцарь,

Как ни был раздражен, но ее пощадил. Вдруг Ундина

Вынула влажную руку из вод, и в ней ожерелье

Было из чудных кораллов; своим очарованным блеском

Всех ослепило оно. Его подавая Бертальде,

«Вот что, – сказала она, – для тебя из реки мне прислали,

Друг мой, в замену потери твоей. Возьми же, и полно

Плакать». Но рыцарь в бешенстве кинулся к ней, ожерелье

Вырвал, швырнул в Дунай и воскликнул: «Ты с ними

Все еще водишь знакомство, лукавая тварь! пропади ты

Вместе с своими подарками, вместе с своею роднею!

Сгинь, чародейка, от нас и оставь нас в покое!..» С рукою,

Все еще поднятой вверх, как держала она ожерелье,

Бледная, страхом убитая, взор неподвижный, но полный

Слез устремив на Гульбранда, Ундина его слова роковые

Слушала; вдруг начала, как милый ребенок, который

Был без вины жестоко наказан, с тяжким рыданьем

Плакать и вот что сказала потом истощенным от горя

Голосом: «Ах, мой сладостный друг! ах, прости невозвратно!

Их не бойся; останься лишь верен, чтоб было мне можно

Зло от тебя отвратить. Но меня уводят; отсюда

Прочь мне до?лжно на всю молодую жизнь… о мой милый,

Что ты сделал! ах, что ты сделал! о горе! о горе!..»

Тут из лодки быстро она в реку ускользнула:

В воду ль она погрузилась, сама ли водой разлилася,

В лодке никто не приметил; было и то и другое,

Было ни то ни другое. Следа не оставив, в Дунае

Вся распустилась она; но долго мелкие струйки

Около судна шептали, журчали, рыдая; и вслух доходили

Внятно как будто слова: «О горе! будь верен! о горе!..»

С жалобным криком рыцарь упал, и обморок сильный

Душу ему на минуту отвел от тяжелыя муки.

Глава XVI

О том, что случилось с рыцарем

Как нам, читатель, сказать: к сожаленью иль к счастью, что наше

Горе земное нена?долго? Здесь разумею я горе

Сердца, глубокое, нашу всю жизнь губящее горе,

Горе, которое с милым, потерянным благом сливает

Нас воедино, которым утрата для нас не утрата,

Смерть вдвоем бытие, а жизнь порыв непрестанный

К той черте, за которую милое наше из мира

Прежде нас перешло. Есть, правда, много избранных

Душ на свете, в которых святая печаль, как свеча пред иконой,

Ярко горит, пока догорит; но она и для них уж

Все не та под конец, какою была при начале,

Полная, чистая; много, много иного, чужого

Между утратою нашей и нами уже протеснилось;

Вот, наконец, и всю изменяемость здешнего в самой

Нашей печали мы видим… итак, скажу: к сожаленью,

Наше горе земное нена?долго. Это и рыцарь

Также изведал – к худу ль, к добру ль своему, мы увидим.

Он сначала только и мог, что плакать, так горько

Плакать, как плакала бедная, кроткая, ангел доброты, Ундина,

Стоя в лодке, когда он отнял у ней ожерелье,

Коим она все поправить так мило хотела; потом он

Так же и руку вверх подымал, как Ундина, и снова

Плакал, и весь изойти слезами хотел. И Бертальда

Вместе с ним плакала искренно, горько. Друг подле друга

В замке Рингштеттене тихо жили они, сохраняя

Свято память Ундины и вовсе почти позабывши

Прежнюю склонность. К тому же, в это время случалось

Часто и то, что Гульбранда во сне посещала Ундина:

Грустно к постеле его подходила она, и смотрела

Пристально в очи ему, и плакала молча, и тихо,

Тихо потом назад уходила, так что, проснувшись,

Сам он наверно не знал, его ли, ее ли слезами

Были так влажны щеки его. Но вот напоследок

Эти сны об Ундине стали час от часу реже;

Стало на сердце рыцаря тише; в нем скорбь призаснула.

Но быть может, что он для себя ничего и придумать

В жизни не мог бы иного, как только чтоб память Ундины

Верно хранить и об ней горевать, когда б не явился

В замке наш честный старый рыбак и не стал от Гульбранда

Требовать дочери. Сведав по слуху о том, что с Ундиной

Сделалось, доле терпеть он уже не хотел, чтоб Бертальда

В замке одном жила с неженатым. «Рада ль, не рада ль

Будет мне дочь, о том я теперь и знать не желаю, —

Он говорил, – но где о честном имени дело,

Там разбирать уж нельзя». С приходом его пробудилось

В рыцаре прежнее чувство, им позабытое вовсе

В горе по милой Ундине; притом же его ужаснула

Мысль: одному в опустевшем замке остаться. Но много

Против брака с Бертальдой отец говорил в возраженье:

«Точно ль Ундины на свете не было? Впрочем – на дне ли

Влажном Дуная тело ее неотпетым лежало,

Море ль его без приюта носило своими волнами —

Все Бертальда отчасти ее безвременной, жалкой

Смерти причиной была, и великий грех заступить ей

Место бедной жены, от нее пострадавшей». Хоть это

Было и правда, но рыцарь стоял на своем; напоследок,

С ним согласившись, рыбак остался в замке. И тотчас

Был отправлен гонец за отцом Лаврентием с зовом

В замок Рингштеттен: Гульбранду хотелось, чтоб тот же, кем первый