Полвека с небом - Савицкий Евгений Яковлевич - Страница 41

— Что можете предложить, Василий Павлович? Не ждать же, в самом деле, пока раскисший чернозем морозами прихватит!

— Подумать надо, товарищ генерал, — отозвался Сурков. — Не знаю пока какой, но убежден: выход из положения должен быть.

— Разрешите, товарищ генерал, собрать комсомольский актив? — неожиданно обратился ко мне в этот момент Полухин.

Предложение Полухина меня вначале удивило.

— Нам не митинговать, а летать надо! — не удержавшись, довольно резко оборвал я. Но тут же спохватился: комсомольцы не раз выручали нас в трудную минуту. — Впрочем, поступайте, как считаете нужным.

Поздно вечером подходит ко мне Сурков и докладывает, что возникла идея закрывать перед взлетом решетку радиатора вырезанной из фанеры шторкой, а после взлета убирать ее с помощью протянутого в кабину летчика специального тросика.

— У кого возникла? — спрашиваю я. — У вас лично?

— Нет, — отвечает Сурков. — Комсомольцы на своем активе этот способ придумали. Они же и шторки на все самолеты за ночь изготовить берутся. Сами мы, без их помощи, так быстро не справимся.

И действительно, успели комсомольцы. К рассвету все было готово.

А на другое утро я попробовал поднять в воздух первую машину, чтобы лично проверить придуманную и осуществленную по инициативе Полухина рационализацию. Шторка действовала вполне надежно. Летчики корпуса получили возможность летать и выполнять боевые задания.

А вскоре по распоряжению командарма Хрюкина такие же незамысловатые, но хорошо защищавшие от грязи предохранительные щитки стали ставить и в остальных авиационных частях.

Остается сказать, что в значительной мере благодаря этой инициативе Полухина 3 иак получил впоследствии почетное наименование — «Никопольский».

На мой взгляд, такого рода примеры активности коммунистов и комсомольцев лучше всего отражали сложившийся у нас в корпусе стиль партийно-политической работы. Высокая эффективность ее во многом определялась той конкретностью задач, которые и Ананьев, и Полухин обычно ставили перед коммунистами и комсомольцами, исходя из реальной обстановки. Партийно-политическая работа, как правило, велась ими не вообще, а строго конкретно, имея в виду главную цель — постоянную высокую боеготовность летного состава и материальной части корпуса.

И раз уж зашла об этом речь, расскажу, немного забегая вперед, еще об одном характерном случае.

Во время Крымской операции, когда летчики корпуса защищали от нападения с воздуха переправы Сиваша, по целому ряду причин сложилось острое положение с продуктами питания. Кроме твердых как камень, тронутых плесенью сухарей да фляг с трофейным подсолнечным маслом, продуктов практически не было. О мясе и думать забыли; с крупой дело тоже обстояло хуже некуда. Дошло до того, что у некоторых летчиков — особенно при перегрузках, возникавших во время маневрирования в бою, — стала кружиться голова, темнеть в глазах. Вопрос, таким образом, касался задачи дальнейшего сохранения боеспособности летного состава.

На собравшемся по этому поводу партийно-комсомольском активе я высказал свои опасения в самой категорической форме, заявив, что, если положение с питанием летчиков не улучшится, нам не избежать неоправданных потерь в ближайшие же дни.

— А если увеличить порции летчиков за счет инженерно-технического состава? И вообще тех, кто не принимает участия в боевых вылетах? — предложил Сурков.

— Сухарями все равно не накормишь, — возразил Полухин. — Да и не дело это — людей голодом морить. Летчики первыми же и не согласятся.

Полухин, конечно, был прав. Сам летчик, он прекрасно знал настроения своих товарищей по боевой работе.

Кто-то сказал, что можно поискать среди местного населения хороших кухарок, которые смогли бы готовить из сухарей какое-нибудь более-менее съедобное блюдо, куда заодно пошло бы и имевшееся у нас подсолнечное масло. Дескать, как-никак, а горячая пища — все-таки не то что о закаменевшие сухари зубы ломать. Выдвигались и другие предложения. Но все они касались использования только тех продуктов, которые у нас имелись, — сухарей да подсолнечного масла.

Начальник политотдела полковник Ананьев все их забраковал.

— Не щи из топора надо варить, а искать принципиальное решение вопроса, — категорично заявил он. — И пока не придумаем, как его решить, не разойдемся. Хоть до рассвета будем сидеть.

До рассвета ждать не пришлось. Через несколько часов Ананьев разыскал меня на командном пункте и сказал, что лучший выход из положения — просить у генерала Кириченко, чтобы он распорядился выбраковать для убоя на мясо какое-то количество лошадей.

— Мы же и его кавалерию с воздуха прикрываем, — добавил для вящей убедительности Нил Денисович.

К Кириченко я решил лететь сам.

— Ты же у танкистов танк разобрать на запчасти просить не станешь, — усмехнулся в ответ на мою просьбу тот. — А для кавалериста конь то же самое, что танк для танкиста. Могу поделиться говядиной. Центнеров пять-шесть… Больше не дам, не взыщи.

Я поблагодарил за помощь. Но от своего не отступал: пять центнеров для нас капля в море… Сошлись наконец на том, что Кириченко пообещал выбраковать рабочих лошадей из обоза.

Однако конина, которая у нас вскоре появилась, оказалась несъедобной: сплошные жилы, да и те пропитаны конским потом. Но Ананьев с Полухиным и тут нашли выход. Разыскали в одном из полков летчика, который хорошо знал секреты татарской кухни. Получили рецепт: пропустить конину через мясорубку, затем промывать фарш в течение суток в проточной холодной воде и уж потом жарить из него на нашем знаменитом подсолнечном масле котлеты. «Съешь и еще попросишь», — заверил летчик.

Под предводительством Полухина комсомольцы отправились в ближайшие деревни добывать мясорубки. Брали с обязательством вернуть, под расписки. А Ананьев тем временем организовал из местного населения бригаду поварих — работы с промывкой фарша предстояло много.

В общем, мясо в рационе летчиков появилось. И темнеть в глазах у них перестало.

Казалось бы, пустяки. Фарш, мясорубки… А куда, дескать, снабженцы смотрели? Почему завоз продуктов своевременно не наладили? Какое, мол, все это отношение к партийно-политической работе имеет?.. А я считаю, большое дело Ананьев с Полухиным сделали. Да и летчики такого же взгляда придерживались. Чем конкретнее партийно-политическая работа, тем она действеннее. В лозунгах да призывах прок, безусловно, есть. Но на них далеко не уедешь. Они живым делом должны подкрепляться, активной личной причастностью партийных и комсомольских работников к реальным проблемам, которые приходится решать в каждый данный момент.