Полвека с небом - Савицкий Евгений Яковлевич - Страница 36

Я обычно брал с собой всякий раз нового ведомого.

После взятия станицы Крымская наши войска готовились к прорыву так называемой Голубой линии — основного оборонительного рубежа противника, где враг оказал упорное сопротивление. Основная роль в операции отводилась частям 37-й армии. Им предстояло нанести удар севернее станицы. С юга их прикрывала 56-я армия. Намеченный прорыв Голубой линии представлял возможность разгромить группировку противника и освободить от захватчиков Таманский полуостров.

Наступление началось 26 мая, и уже к середине дня наши войска, захватив первую и вторую позиции вражеской обороны, продвинулись на участке прорыва на глубину 3 — 5 километров. Стремясь сбить темп наступления и остановить дальнейшее продвижение советских войск, противник к исходу дня перебросил в район боев с аэродромов юга Украины большое количество бомбардировщиков, в результате чего немецкому командованию удалось сосредоточить против войск Северо-Кавказского фронта, вместе с имевшейся в его распоряжении авиацией, около 1400 самолетов[6] . Так началось третье, и последнее, на Кубани воздушное сражение, которое, не ослабевая ни на один день, длилось без малого две недели, вплоть до 7 июня.

Наряду с выполнением главной задачи прикрывать войска с воздуха, не давая вражеским бомбардировщикам и штурмовикам активизировать свои действия в районе боев, наша авиация осуществила серию ударов по аэродромам противника. В штурмовке аэродромов принимали активное участие и истребители 3 иак.

Командующий 4-й воздушной армией генерал К. А. Вершинин высоко оценивал предпринятые усилия истребителей корпуса. Впоследствии в книге своих воспоминаний он писал:

«Для того чтобы снизить активность вражеской авиации, мы организовывали налеты наших ночников на немецкие аэродромы и дополняли их на рассвете ударами штурмовиков и истребителей… Генерал (речь идет обо мне. — Е. С.) так распределил обязанности своих ведомых: восьмерка атакует самолеты на стоянках и на взлетной полосе, три экипажа подавляют огонь зенитной артиллерии, пара во главе с командиром корпуса прикрывает всю группу, управляет ее действиями и после штурмовки контролирует результаты ударов».

План налета на аэродром Анапы, о котором шла речь в воспоминаниях командарма, мы разработали в штабе корпуса особенно тщательно, с детальным учетом возможного хода событий. В группу из десяти Як-7б, способных нести бомбы и реактивные снаряды, отобрали летчиков, обладавших навыками ночных полетов. Взлетать решили затемно, чтобы оказаться над целью сразу же, как только займется рассвет. Таким образом, основная часть маршрута приходилась на предутреннее время суток, что давало возможность застать противника врасплох и не дать ему поднять самолеты в воздух. Подробно разработана была и сама штурмовка. В домашнем архиве у меня сохранилась копия схемы, где размечены не только цели и подходы к ним, но и последовательность ударов по объектам в процессе первой и второй атак истребителей.

Надо сказать, что аэродром Анапы досаждал нам уже давно. Близко расположенный к зоне боевых действий, он позволял врагу быстро наращивать силы, когда того требовала обстановка в воздухе. Обнаружить же и предупредить наши истребители о подходе подкреплений противника с этого аэродрома обычно не удавалось из-за недостатка времени. Поэтому летчики, которых я отобрал в группу штурмовки, заранее предвкушали возможность разделаться с врагом в его же логове.

Ночь на 4 июня выдалась темной, небо затянуло облачностью, но дождя не было. Едва оторвавшись от земли и взяв курс на Анапу, мы выключили аэронавигационные огни и практически растворились во тьме предрассветного неба. В ударную группу вошли истребители 43-го полка, которым командовал майор А. А. Дорошенков. Он и вел восьмерку. Мы с ведомым лейтенантом С. П. Калугиным шли выше. Наша пара должна была прикрывать основную группу, если бы немецкие истребители все же успели подняться в воздух.

Но они не успели.

К аэродрому мы подошли в тот момент, когда рассвет едва только забрезжил. В серых сумерках размыто обозначилась взлетная полоса, в стороне от которой проглядывались стоянки с «мессерами» — их тонкие, как бы вытянутые силуэты ни с чем не спутаешь. Тут же — капониры с бомбардировщиками…

Восьмерка Дорошенкова с ходу перешла в пикирование. Почти одновременно со взрывами на аэродроме открыли огонь и вражеские зенитки. Но часть бомбардировщиков уже горит, а «яки», выходя боевым разворотом в сторону моря, готовятся к повторной атаке. Мы с Калугиным фотографируем полосу и горящие в капонирах «юнкерсы». А Дорошенков продолжает делать свое дело. Вторая атака. Три машины пикируют на зенитные батареи, остальные пять «яков» повторяют удар по аэродрому. Внизу не меньше десятка костров, в нашей группе потерь нет…

Перевожу в пикирование и свою машину: у нас с Калугиным, в отличие от восьмерки Дорошенкова, боезапас еще в полном комплекте. Не назад же везти… Земля стремительно приближается, а вместе с ней и целехонький пока «юнкерс». Жму на гашетку… Там, где только что стоял бомбардировщик, — клубы багрового пламени. Калугин поджигает еще один… Теперь все. Пора возвращаться…

В налетах на вражеские аэродромы истребители корпуса принимали участие довольно часто. Таким образом, «яки» наши освоили в небе Кубани новую для себя профессию — штурмовку наземных целей.

Продолжали бить фашистских стервятников и в воздухе. За период с 25 мая по 7 июня силами 4-й воздушной армии было уничтожено 315 вражеских самолетов. А всего с 17 апреля по 7 июня противник потерял 1100 самолетов[7] .

В ожесточенных боях наша авиация не только сумела завоевать и удерживать господство в воздухе, но и нанесла противнику значительный урон.

«В результате воздушных сражений, — отмечалось в приказе Военного совета Северо-Кавказского фронта от 21 июня 1943 года, — победа бесспорно осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация не только успешно противодействовала врагу, но одновременно вынудила немцев прекратить воздушные бои и убрать свою авиацию».