Новое оружие - Савченко Владимир Иванович - Страница 2

С т е п а н ы ч е в. Так что здесь причина, что следствие?

1 – й с т у д е н т. Ну-у! Это слишком схоластично!

С т е п а н ы ч е в. Ладно, давайте не схоластично. Например: гангстер, когда грабит банк, рискует?

Р е н и н г. Разумеется.

С т е п а н ы ч е в. И его добыча – тоже плата за риск, так? Тогда, простите, в чем же разница между гангстером и бизнесменом?

Оживление в группе.

Р е н и н г. О, это слишком упрощенно! Это – для пропаганды!

Затемнение. Снова освещается правая сторона. Та же лаборатория, вечер. Газосветные трубки под потолком. За окном – огни ночного города. Группа спорящих в несколько ином составе. Дым от дюжины сигарет. В центре – осоловевший С т е п а н ы ч е в.

П р е п о д а в а т е л ь (наступает на Степанычева). ...Если вы не собираетесь на нас нападать, то зачем же вооружаетесь ракетами и ядерными боеголовками? Почему ваши подлодки плавают в океанах?

С т е п а н ы ч е в. А почему ваши подводные лодки плавают у наших берегов? Почему вы наращиваете ядерное вооружение?

П р е п о д а в а т е л ь. Ну, мы-то понятно. Мы не хотим, чтобы повторился Пирл-Харбор. А вот вы...

С т е п а н ы ч е в. А мы не хотим, чтобы повторился 41-й год!

1 – й с т у д е н т. Ил, а вас специально инструктировали, как отвечать, да?

2 – й с т у д е н т. Кстати, Ил, почему это ваши газеты сообщают только о наших подземных ядерных взрывах...

Затемнение. Освещается левая сторона сцены: комната в МИД.

С т с п а н ы ч е в. ...И так – полгода. Споры везде, со всеми и обо всем. О загадочной русской душе и демократии... об однопартийной системе, втором фронте, третьей силе, четвертом измерении, пятой колонне, шестом чувстве... мама родная! Какая тут могла быть стажировка по надежности?

С о т р у д н и к. Однако это не то, товарищ Степанычев. Со всеми нашими там ведут подобные разговоры, дело обычное.

С т е п а н ы ч е в. Но... может, меня взяли на заметку?

С о т р у д н и к. Конечно, взяли. Всех наших там берут на заметку...

Затемнение. Освещается правая сторона: кабинет полковника Клинчера в Управлении внутренней разведки. Пластмассовые жалюзи на окнах. Сумеречный свет. На столике магнитофон. В креслах К л и н ч е р и лейтенант (в котором можно узнать одного из участников спора) слушают запись.

Г о л о с С т е п а н ы ч е в а. ...Вы накапливаете оружие – и мы накапливаем оружие. Но разница все-таки в том, что у нас на этом деле никто не наживается!..

К л и н ч е р (выключает магнитофон). Для стажера из России он слишком хорошо владеет английским языком...

Л е й т е н а н т. И затрагивает слишком широкий круг тем, сэр! Не похож на узкого специалиста.

К л и н ч е р. Да-да. Не упускайте его из виду, лейтенант.

Затемнение справа. Освещается комната в МИД СССР.

С о т р у д н и к. Но все это ни о чем не говорит. За это не высылают – тем более с такими намеками... Вы сказали, что сначала определились в Массачусетский институт. А потом?

С т е п а н ы ч е в. Потом... Ну, я понял, что работы здесь не будет. Перевелся в Калифорнийский университет, в Беркли. На кафедру профессора Тиндаля. Но поработать не успел. Через две недели меня выслали.

С о т р у д н и к. Так-так... А в Беркли с кем знакомились, беседовали?

С т е п а н ы ч е в. Почти что ни с кем. Только с работниками кафедры. Да и то бесед избегал, хватит. Впрочем... еще с одним человеком пару раз поговорил: с Френком... с Френсисом Гарди, физиком. Интересный парень!

С о т р у д н и к. И о чем же вы беседовали с этим интересным парнем?

С т е п а н ы ч е в (пожимает плечами). Да... ни о чем, собственно...

Затемнение слева. Освещается правая сторона: кафетерий в лабораторном корпусе Калифорнийского университета. Никелированные стойки с готовыми блюдами. Кофейный агрегат. За столиком студенты и преподаватели. От стойки с подносом в руках идет С т е п а н ы ч е в, ищет место. Подходит к столу, за которым кейфует Ф р е н к.

С т е п а н ы ч е в. Здесь свободно?

Ф р е н к. Прошу! (Наблюдает, как Степанычев расставляет тарелки и чашки.) Новенький?

С т е п а н ы ч е в (усаживается). Да.

Ф р е н к. Физика?

С т е п а н ы ч е в (принимается за еду). Нет.

Ф р е н к. Химия?

С т е п а н ы ч е в. Нет.

Ф р е н к. Математика, наконец?

С т е п а н ы ч е в. Нет... Надежность электронных устройств.

Ф р е н к. А вы не очень общительны, специалист по надежности.

С т е п а н ы ч е в. А так оно и надежней.

Ф р е н к. Возможно, возможно... И откуда?

С т е н а н ы ч е в. Из... (поколебавшись) из Массачусет-ского технологического.

Затемнение справа. Освещается комната в МИД СССР.

С о т р у д н и к. Значит, вы не сказали ему, что приехали из СССР?

С т е п а н ы ч е в. А с какой стати я должен сообщать это каждому случайному собеседнику? Мне уже надоело...

С о т р у д н и к. Но, выходит, такой факт был? Продолжайте, пожалуйста.

Затемнение слева. Освещается кафетерий. Степанычев ест, потом берет перечницу, трясет над тарелкой. Безрезультатно.

Ф р е н к. Отказ... Или как у вас говорят: сбой? Степанычев. Перец, наверно, кончился. (Ест.) Френк. Чем вас привлекает наша фирма? Сколько вы зарабатывали раньше? Сколько откладывали? Есть ли у вас девушка? Жена? Любит ли она одеваться по моде? Любите ли вы кино? Бейсбол? Гонки автомобилей? Любит ли это ваша девушка или жена? Какие суммы вам предстоит выплатить по долгосрочным обязательствам? Какую религию вы исповедуете?

Степанычев поперхнулся, изумленно смотрит на него.

Э, да вы совсем зеленый, Надежность Устройств! Еще не заполняли эту Великую Механическую Исповедь для специалиста, поступающего на работу в фирму? Ничего, скоро и ваши 140 ответов будут набиты на перфоленту для оценки в вычислительной машине. Только не вздумайте в графе «Какую религию вы исповедуете?» поставить прочерк или, боже упаси, написать «атеист»!

С т е п а н ы ч е в. А... почему?

Ф р е н к. Не наберете проходной балл. Даже самые вольнодумствующие интеллигенты стыдливо пишут «агностик», что значит: верящий в непознаваемое. Надо быть как все. Оценочные машины не любят оригиналов. Человек как все – не опасен. От него нельзя ждать ничего великого и неожиданного. Он будет любить бейсбол, девушек, гонки, приспосабливаться к обстоятельствам.

Степанычев качает головой, принимается за второе блюдо.

У вас дети есть, надеюсь?

С т е п а н ы ч е в. Да. Сын.

Ф р е н к. А вот у меня нет. Хотя я мог бы прокормить не одного. Боюсь. Боюсь будущего...

С т е п а н ы ч е в. Послушайте, зачем вы мне это говорите?

Ф р е н к. Зачем? Просто так... как в поезде. А может, потому, что вы мне чем-то симпатичны, Надежность Электронных Устройств. Наверно, тем, что у вас все впереди: и удачи, и разочарования... (Откидывается на стуле.) И наука у вас симпатичная: надежность. Есть в ней что-то добродетельное, солидное – как в потертых штанах, которые носят десять лет.

Степанычев смотрит на него с той степенью выразительности, которая обычно предшествует хорошему мордобою.

Хотите что-то сказать?

С т е п а н ы ч е в (вздохнув). Нет. Я лучше поем.

Ф р е н к (закуривает). Только теперь никто не носит брюки десять лет, все меняется быстрее: одежда, люди, машины, страны... Мир поздно спохватился с этой вашей надежностью. На Земле все возрастает и возрастает запас энергии – то есть, по законам термодинамики, она переходит во все более неустойчивое, ненадежное состояние. Однажды энергия высвободится: бжик! – и все. Так что надежностью тоже заниматься не стоит.

С т е п а н ы ч е в. А чем же стоит?

Ф р е н к. Пожалуй, астрономией. Сидеть у телескопа, наблюдать далекие-предалекие миры, сознавать ничтожество свое, ничтожество нашего мира. И утешать себя, что если мир лопнет – во Вселенной ровно ничего не изменится. Планетой больше – планетой меньше...