Двенадцать раундов войны - Самаров Сергей Васильевич - Страница 22

Он распахнул дверь. За порогом стояли несколько человек в милицейской форме. Первый вообще стоял к двери спиной и колотил в нее каблуком. И чуть в дом не ввалился, когда открылась дверь. Пришлось руки под самую спину подставить и удержать. Но тут же в грудь Джабраилу уткнулись сразу два автомата. На спине у особо активного «стукача» была пришита надпись: «СОБР». Значит, это были подчиненные Тарамова, и он их прислал.

– Что случилось? – спокойно спросил Уматгиреев. – Меня приглашают, чтобы вручить еще одну грамоту? Или хотят первую отобрать?

– Ты арестован, Уматгиреев! – грубо сказал старший лейтенант, давно не бритый, как и начальник отдела милиции.

– За что? – Уматгиреев не потерял хладнокровия и даже изобразил удивление.

– По подозрению в убийстве. На автомате, из которого были убиты трое «кадыровцев», нашли твои отпечатки пальцев.

– А где они взяли мои отпечатки пальцев, чтобы сравнить? У меня их никто не снимал.

– Ты думаешь, тебя приглашали к начальнику чайку попить? Тебя для того и звали, чтобы ты на чашке отпечатки оставил. Все! Тебе конец!

– А если я просто брал в руки автомат? Когда показал место, где лежали убитые. Поднял, подержал и отдал Тарамову. Я хорошо это помню. Спросите у него.

– Надо будет, спросят.

– Когда забирали убитых, там было, кстати, четыре автомата. А убитых трое. Пусть ищут четвертого. – Джабраил понимал, что этим людям бесполезно приводить какие-то аргументы. Он и не аргументы им приводил. Он просто апробировал то, что должен будет сказать потом следователю.

– И четвертого найдут, не переживай. Осмотрите дом… – сказал старший лейтенант. – Провожай нас, показывай…

Что привело ментов сразу в комнату, где раньше лежал Гайрбек? Может, как ищеек, нюх? И на диване оставалась окровавленная простыня. И медицинские хирургические иглы на столе. И медицинская сумка Жовсари стояла здесь же.

– Очень интересно… Могу на литр с любым поспорить, что здесь лежал раненый. Не тот ли, которого «кадыровцы» искали? Тебе крышка, Уматгиреев. Уже двойная… Это все… Конец… Вызывайте следственную бригаду. Пусть специалисты проведут осмотр дома. Один человек здесь остается, чтоб ничего не попрятали.

Один из ментов, обладатель диковатых глаз психопата, улыбаясь, сел на стул. Доброволец. Решил дожидаться следственную бригаду. И сам достал мобильник, чтобы вызвать по телефону бригаду.

– Если что не так, сразу стреляй, – прозвучал, как приговор, приказ.

Психопат довольно улыбнулся…

За воротами стоял милицейский «уазике». Джабраила посадили в «обезьянник» – в тесную клетку в багажнике. Он со своим ростом там даже не помещался и вынужден был держать голову наклоненной. Но машину сильно трясло, и затылок все равно бился о металлический холодный потолок. Между «обезьянником» и задними сиденьями было маленькое зарешеченное окошко без стекла. Менты на заднем сиденье сразу закурили, и дым, словно специально, пускали в это окошко, будто бы знали, что Уматгиреев не переносит табачного дыма. Издевались, похоже. Но от дома смогли проехать только полста метров, как что-то взорвалось, машина завиляла, въехала в газон и врезалась в дерево. Но не сильно. Дерево, к счастью, не пострадало. Только Джабраил больно ударился головой о стенку.

– Что случилось? – властно и почти брезгливо спросил старший лейтенант.

– Колесо лопнуло, – ответил, видимо, водитель. – А у меня запаска дырявая. Завгар только утром будет. До утра тут стоять придется.

– Пешком этого поведем, – распорядился старший лейтенант. – Нацепите на него наручники.

– Зачем наручники? – возразил чей-то немолодой голос. – Идти-то двести метров… Куда он денется! В случае чего пристрелим, и все.

– Пошли. – Старший лейтенант первым покинул машину. За ним выскочил водитель и поспешил своим ключом открыть «обезьянник». Джабраил вышел, держась рукой за голову. Смотрел на пальцы, нет ли крови. Хоть голова у него и крепкая, но с металлом соприкасаться она тоже не любила. Крови на пальцах не было. Значит, и кожа не рассечена. Отделался шишкой.

– Стукнулся? – спросил старший лейтенант.

– Стукнулся.

– Тренируйся. Тебя и об стенку головой бить станут, и пальцы ломать будут, и за уши к потолку подвесить попробуют. Завтра тебя «кадыровцы» заберут. У них свое следствие…

Старший лейтенант довольно захохотал, видя, как вытянулось лицо Уматгиреева. Но так и заглох с раскрытым ртом. А потом изо рта потоком потекла кровь. И старший лейтенант упал вниз лицом. И сразу же, один за другим, упали еще два «собровца». Водитель и последний «собровец» вскинули автоматы, но они только озирались и не видели, откуда в них стреляют. Обычно выстрел из темноты всегда сопровождается огненным мазком. Сейчас этого не было, как и звука самого выстрела. Водитель упал. Собровец хотел было заскочить за машину, но кулак Уматгиреева остановил его, подбросив в воздух. И тут же парня на лету достала пуля.

Джабраил уже все понял. Он увидел на противоположной стороне дороги ту самую машину, которая приехала за Гайрбеком. Правое переднее стекло было опущено. Оттуда, из темноты, с переднего сиденья, стреляли, и стреляли, видимо, из винтовки с глушителем. Какие-то отдельные слабые звуки Джабраил все же слышал. Он сразу, привычно глянув по сторонам дороги, как смотрят днем, опасаясь идущего транспорта, пошел напрямую к машине. Передняя дверца тут же открылась, чтобы он сел.

– А мы только развернулись и отъехали, как менты подъезжают, – сказал Гайрбек. – Они, кажется, даже нас осветили фарами. Палада как почувствовала что-то. Говорит, давай подождем. Отъехали чуть и остановились. Подождали, видели, как тебя выводили. И отработали. Сначала выстрел в колесо, потом все остальное. Палада быстро стреляет…

Машина тронулась, увозя Уматгиреева прочь от дома.

– Мне бы жену и детей вывезти… – сказал Джабраил.

– Не переживайте. С ними ничего не случится. Не посмеют их тронуть. А на неделе я их вывезу и отправлю в Турцию, – пообещала Палада. – Пусть сначала у моей сестры поживут. А потом что-нибудь придумаем…

– А потом я о них позабочусь. Обещаю, – сказал Гайрбек. – В Турции у меня есть такая возможность. Хотя в Королевстве[15] у меня возможностей было бы больше. Но они и в Турции будут в безопасности, не переживай.

– Ты не любишь подолгу в долгу оставаться. Только на что они там жить будут?

– Я разве спрашивал у тебя, на какие средства ты будешь меня лечить? Или у твой жены спрашивал? Или у твоих детей? Не думай об этом.

– Значит, мне нужно искать возможность заработать им на жизнь.

Гайрбек только улыбнулся в ответ. Но Джабраил прочитал в этой улыбке обещание обеспечить его выгодной работой с хорошим заработком…

И все же в марше по сопкам Уматгиреев проявил жалость к имаму Габисову, сам встал ведущим, значительно снизил темп перехода и дважды объявлял привал. Обычно привал в джамаате был пятнадцать минут. В этот раз, специально для имама, Уматгиреев увеличивал время привалов до получаса. Но Габисов этого оценить не мог. Он посматривал на амира недовольно и что-то бесконечно бормотал себе под нос. Конечно, можно было подумать, что он читает молитвы, но Джабраил понимал, что имам просто недоволен и ворчит.

Маршрут проходил по уже многократно пройденной тропе. И Джабраил даже жалел, что пошел кратчайшим путем. Тропа стала уже утоптанной. В зимнее время даже при отсутствии снега заметную со стороны тропу бывает легко протоптать, потому что жухлая трава не поднимается под ногами. Летом хватило бы недели, чтобы свежепротоптанная тропа снова заросла травой. Сейчас этого не происходило, и такое положение вселяло в амира опасение. Он опасался выдать свое местонахождение. Тем более после встречи с посторонним отрядом, который неизвестное еще как умеет ходить, тропа будет сильно утоптана. Это значило, что в обратный путь следовало отправляться другим маршрутом, к очевидному неудовольствию имама Гойтемира, потому что любой другой маршрут займет на несколько часов больше времени и будет на пару десятков километров длиннее. А для имама каждый лишний километр – это большая проблема.